Послушание - путь к свободе. Игумен Нектарий (Морозов)

Послушание — предмет непростой. С одной стороны, все слышали, что это одна из главных христианских добродетелей, иначе говоря, одно из главных требований к личности христианина. С другой — слишком часто это слово вызывает больший или меньший, осознанный или неосознанный протест. Потому, может быть, что в нерелигиозной жизни многие именно через непослушание обретают — как, по крайней мере, кажется — себя. Или потому, что в каждом человеке действуют механизмы самозащиты и сопротивления принуждению. Кроме того, услышав слово «послушание», многие сразу предполагают крайний вариант — полный отказ от собственной воли. И считают, что послушание — это только для монахов. Так что же такое послушание, каким образом оно должно присутствовать в нашей жизни?

— Как и почему возникло само понятие послушания? Как получилось, что оно стало именоваться одной из главных христианских добродетелей? Каково его духовное обоснование и духовное значение?

— Здесь надо начинать с того, с чего начались все злоключения рода человеческого, а именно — с грехопадения. Отпадение праотцев от Бога произошло именно посредством преслушания, преступления той заповеди, которая дана была первозданному человеку — о невкушении плода с Древа познания добра и зла. Эта заповедь, которую Господь дал человеку, заключалась именно в послушании. В чем ее смысл? Господь учил человека сообразовывать, соединять свою волю с Его волей. Именно тогда, когда человек пошел против воли Божией, когда его воля стала действовать отдельно от воли Бога — произошло грехопадение. Это повлекло за собой извращение природы самого человека, искажение всего видимого для нас мира. Вот плод непослушания.

Но святые отцы говорят: каким путем благодать уходит, таким путем она и возвращается. Непослушанием первозданного человека грех вошел в мир и стал властвовать над природой человеческой; послушанием Сына Божьего, нового Адама, грех в человеческой природе был преодолен. Вот почему добродетель послушания так важна.

Собственно, что такое для нас христианская жизнь? Это жизнь по Евангелию. А Евангелие — это не только Благая Весть, это и те новозаветные заповеди, которые Спаситель нам дает. Не только заповеди блаженства, но и огромное количество заповедей, повелений, а иногда, может быть, советов Иисуса Христа каждому из нас и всему роду человеческому. Исполняя эти заповеди, мы оказываем послушание Богу.

— Значит, в первую очередь мы должны быть послушны Евангелию. Но ведь одного только этого послушания недостаточно? Послушание — это не только следование Евангелию?

— Мы должны быть послушны Евангелию и христианской совести в первую очередь, а во вторую — Церкви: если и церкви не послушает, то да будет он тебе как язычник и мытарь (Мф. 18, 17). Апостол говорит, что Церковь — это столп и утверждение Истины. Вот почему от нас требуется послушание канонам, правилам и в какой-то степени традициям Церкви — тем традициям, которые стали носить общецерковный характер. Но Церковь — не абстрактная категория. В Церкви есть архиереи, епископы и есть священники, действующие по их благословению. Мы оказываем послушание и епископам, и тем священникам, с которыми общаемся непосредственно, в Церковь приходя. В чем это послушание заключается? Они учат нас жить церковной жизнью, жить во Христе. Мы прислушиваемся к ним, выполняем их советы, их наставления.

Долг священника — не только совершать Таинства, не только требоисполнителем быть, но и наставником, и учителем для каждого человека, приходящего в храм. Неслучайно священник называется пастырем; овцы должны оказывать пастырю послушание. Слово наставления, с которым священник к своей пастве обращается, должно исполняться. Таким образом человек, во-первых, приобщается к общецерковному опыту, а во-вторых, учась в чем-то отсекать свою волю, вступает на поприще борьбы с гордостью. Гордость же является причиной всех падений. Но здесь надо вести речь не только и не столько о гордости, сколько о собственной воле, которую святые отцы называли стеной, стоящей меж нами и Богом. Оказывая послушание человеку — священнику — послушание во Христе и ради Христа, мы таким образом учимся слушать Бога. Малозначащие, казалось бы, случаи отсечения собственной воли, отказа от нее упражняют человека в отказе от этой греховной воли, от греховных желаний в гораздо более серьезных и проблемных для его духовной жизни ситуациях.

Одна из самых страшных язв человеческой души — это то, что обычно называют самостью. Самость есть некая производная от неправильной любви человека к себе. По ней надо наносить удар за ударом — до тех пор, пока она не будет сокрушена. А сокрушают ее как раз случаи отказа от собственной воли, проявления послушания. Иной человек может сказать: я сам знаю, как мне спастись, и не нуждаюсь в послушании священнику. Что ж, этот человек может сколько угодно пытаться спастись самостоятельно. Но, даже если он обладает высоким интеллектом и читает святоотеческую литературу, та самость, которая в его словах проявляется, она-то и не даст ему спасаться как должно. Она-то и будет его губить, даже если он внешне будет исполнять все правила христианской жизни.

— Митрополит Антоний Сурожский говорил, что послушание не от слова «слушаться», а от слова «слушать». Это всегда так?

— Это высказывание владыки Антония — оно, конечно, очень глубокое. Вдуматься в то, что в данном случае имеет в виду владыка Антоний, безусловно, полезно. Но столь же полезно обратиться к опыту святых отцов. Этот опыт свидетельствует: нужно не только слушать, то есть вслушиваться в смысл какого-либо запрета или повеления, но и слушаться, подчиняться, и одно здесь неразрывно связано с другим. Если вопрос стоит таким образом: соблюдать какие-то нормы христианской жизни просто потому, что их велено соблюдать, или вникать в их смысл — то, разумеется, второе. Ведь человек — существо словесное, разумное, и он не должен делать ничего такого, чего он не понимал бы.

В какой-то период — и это совершенно естественно — человек в Церкви уподобляется ребенку, которому родители говорят: не надо дотрагиваться до раскаленной плиты. Ребенок не знает еще, что такое плита, что такое огонь, но он понимает, что родителей ему лучше послушаться. Однако, чтоб обезопасить ребенка, родители должны не просто запрещать, они должны ему объяснить смысл запрета, объяснить, в чем состоит опасность. То же призван делать и священник. Он должен не только сказать «нельзя» или «необходимо», но объяснить, почему необходимо, почему нельзя. Порой человек понимает, принимает и умом, и сердцем то, что священник ему говорит. Но бывает иначе. Бывает, что мы чего-то не понимаем или не можем сразу принять. И тогда нам нужно проявить смирение именно таким образом: просто поверить священнику и Церкви. И от чего-то отказаться. А что-то, напротив, сделать — из послушания. И в процессе исполнения этого послушания придет понимание.

Ведь если человек приходит в Церковь, то не потому, что его кто-то заставляет, а потому, что чувствует потребность. Чувствует, что Церковь ему нужна — для того, чтобы жить в Боге. Исходя из этого, человек пытается понять, что такое Церковь. И если Церковь человека чему-то учит, если человек видит, что это не желание отдельно взятого священника, а опыт и жизнь Церкви как таковой — то этому человеку логика должна подсказать: вряд ли Церковь будет навязывать ему что-то, что для спасения вредно. И, принимая Церковь в целом, человек принимает и то, что она предлагает ему исполнить «в отдельном случае».

— Однако же и пастырь, и архипастырь — всего лишь навсего люди. Как быть, если их действия вызывают несогласие? Если, защищая то, что нам дорого, то, что представляется нам правильным и справедливым, мы вынуждены вступить с ними в спор, даже в конфликт? Послушаться или поступить по собственной совести, взяв ответственность на себя,— жизнь вполне может привести нас к такому выбору.

— Это, по сути, вопрос о духовной власти. Власти, которая дается епископу, священнику не для разорения, а для созидания. Иными словами, ни епископ, ни священник не имеет права требовать послушания лично себе. Господь не давал ему такого права. Он не помещал ни епископа, ни священника в положение властителя по отношению к «простым людям», мирянам. Ничего подобного в Церкви нет и быть не может. Духовная власть дается, прежде всего, как ответственность. Поэтому один из титулов римского первосвященника — раб рабов Господних; так любил себя именовать святитель Григорий Двоеслов. Поэтому когда священник или епископ требует послушания лично себе как человеку, то такое требование незаконно. Если же пастырь или архипастырь требует послушания Закону Божию — то несчастен человек, который ему в этом послушании откажет. Нужно просто различать, где его личное желание, а где закон Божий.

Желая поступить по собственной совести, человек должен помнить: его совесть так же повреждена грехопадением, как и все его существо. Наша совесть лукава, изворотлива. Мы склонны оправдывать свои страсти, свою гордость, и не просто оправдывать, а облагораживать, возвышать: «Я поступаю по собственной совести, я защищаю то, что мне дорого». Поэтому, принимая решение, нужно быть очень внимательным к себе, очень строгим. И иметь при этом такой душевный залог: желание скорей послушаться, нежели не послушаться. Когда я всеми силами своими хочу послушаться, поступить так, как требует от меня пастырь, но что-то очень важное не позволяет мне, к величайшему моему сожалению, это сделать — тогда есть надежда, что я поступаю правильно, не слушаясь. А когда у нас этого залога нет, а есть желание не послушаться в любом случае, важна причина или не важна — тогда совсем другое дело.

— Итак, мы должны критически относиться к собственным мотивам?

— Да, и нам в этом очень хорошо помогает повседневное упражнение. Старец Паисий говорил, что человек, желающий творить послушание, должен оказывать его всем — не только старцу, не только духовнику. В тот момент, когда старец Паисий произносил эти слова, в дверь заскребся котенок; отец Паисий встал, отворил дверь и сказал: вот, видите, я сейчас сотворил послушание котенку.

Наша жизнь складывается из мелочей: вы стоите в очереди, к вам подходит человек и просит: «Пропустите меня без очереди, я тороплюсь». Если у вас есть желание научиться послушанию, вы его пропустите. Вы едете на машине, кто-то пытается вас обогнать — если у вас есть это желание, вы ему разрешите обгон.

Кроме того, послушание — это залог нашей духовной свободы. Человек, отсекающий свою волю, обретает свободу: что бы с ним ни происходило, это не входит в конфликт с его волей. Мы, к сожалению, редко становимся на этот путь, потому и свободы не обретаем. А ведь, в сущности, не так много в нашей жизни вещей, от которых мы действительно не можем отказаться. Безусловно, когда что-то или кто-то влечет нас к тому, что противоречит воле Божией и нашей христианской совести, мы не только имеем право, но и должны ответить отказом. Но едва ли не во всех прочих случаях мы вполне можем послушаться.

Игумения Арсения Себрякова — известная подвижница XIX века — говорила: для того, чтобы любить ближнего, надо быть готовым отдать ему свое место. Что же это за место? Это любое из мест, то есть, по сути, весь мир.

— Значит, нужно быть готовым в любой бытовой ситуации поступить не так, как хочется тебе, а как хочется ближнему?

— Старец Силуан Афонский вспоминал о таком эпизоде. Когда он был еще не стар, к нему подошел монах и сказал: пойдем со мной к такому-то старцу, я хочу задать ему несколько вопросов. Монах Силуан встал и пошел со своим собратом. Когда они уже подходили к келье старца, тот монах спросил Силуана: «А ты о чем хочешь его вопросить?» — «Ни о чем».— «А зачем же ты идешь со мною?» — «Ты меня об этом попросил». Для старца Силуана это не было насилием. Для него это было естественно. Но, конечно, он не бездумно пошел со своим собратом, а потому, что собрату это было нужно, он нуждался в спутнике, в поддержке.

Господь дал мне видеть человека, в жизни которого христианское послушание реализовалось на деле. Это архимандрит Кирилл (Павлов). При общении с ним удивительно хорошо было видно, что он не действует по собственной воле. Когда ему кто-то из приходящих или из его духовных чад задавал вопрос, как поступить в том или ином случае и эта ситуация не имела однозначного разрешения, отец Кирилл всегда спрашивал: а сам-то ты как думаешь? И обдумывал это вместе с обратившимся к нему человеком, и с ним самим советовался. Иногда отправлял его к людям, которые могли предоставить авторитетную консультацию. И только в тех случаях, когда ответ совершенно очевидным образом приходил от Бога — а такое бывало — он говорил: поступай так-то. Это было внешне очень заметно: вот отец Кирилл сидит, разговаривает с человеком, и вдруг — какая-то перемена во всем его облике произошла, и он разом разрешает все сомнения. Но при этом он никогда не навязывал собственного мнения другим. Если человек говорил: «Нет, батюшка, так, как вы советуете, у меня не получится», отец Кирилл говорил: «Делай как тебе удобно». Если, опять-таки, не получал «извещения» от Бога.

Но у людей при этом было огромное желание послушаться батюшку — даже сверх собственных сил. Абсолютное доверие к этому человеку приходило именно через понимание того, что своего он никогда и никому не навязывает. А если о чем-то говорит, если к чему-то призывает человека, то только к исполнению воли Божией. У меня было такое ощущение, что если бы человек, пришедший к отцу Кириллу, во время беседы сказал: «Батюшка, вы вот здесь стоите, вы мне мешаете, вы отойдите на метр в сторону», отец Кирилл спокойно отошел бы. К счастью, думаю, таких людей не оказывалось среди тех, кто к нему обращался. Но вот встать и принести стул для вошедшего человека — это для отца Кирилла было нормой.

Я готовил к изданию небольшую книжку его проповедей, посвященных Божией Матери; в одной из этих проповедей он говорил, что у Нее никогда не было никаких других желаний, кроме желания исполнять волю Божию. Почему в Евангелии практически не отражена земная жизнь Пресвятой Богородицы? Именно потому, что вся Ее жизнь была посвящена только исполнению воли Бога, вне этого Она Сама Себя не мыслила. Когда я это прочитал, я понял, что именно мне довелось наблюдать в отце Кирилле: для него жизнь тоже была исполнением воли Божией. А все остальное — только по необходимости. Поэтому он так легко отказывался от всего, кроме исполнения этой воли, от всего, за что мы все так крепко держимся.

— Но возможен ли отказ от самозащиты? Как быть, если требование ближнего носит незаконный, неоправданный, а подчас и просто хамский характер? Совсем недавно мы с коллегой возвращались из московской командировки; вслед за нашей попутчицей, соседкой по купе, в это самое купе ворвалась целая компания провожавших ее друзей. За двадцать минут, оставшихся до отхода поезда, компания решила устроить небольшие проводы, разложив и расставив на столике все, что в подобных случаях требуется; а нам, законным пассажирам с билетами, было эдак по-свойски предложено потесниться, ну хотя бы в коридоре постоять это время. Коллега — возможно, более послушный и смиренный человек, чем я,— спокойно вышла в коридор; я же взорвалась и успешно выпроводила всю компанию на перрон — вместе с их жареной курицей и бутылками пива. Я поступила неправильно?

— С правовой точки зрения ваше требование к этой компании — оставить купе — было, конечно, вполне правомерным и законным. Но если посмотреть на эту ситуацию с точки зрения духовной пользы — для вас было бы полезнее позволить этим людям порадоваться в течение двадцати минут, самой же провести это время в коридоре и прочитать акафист Спасителю или Божией Матери. Другое дело — если бы эта компания решила бы ехать в вашем купе всю дорогу, а вас бы держала в коридоре на протяжении всего пути.

Согласиться с этим — такая мера послушания на сей день недоступна для вас, наверное, и не надо пытаться сходу ее достичь. Это противоречило бы здравому смыслу. Потому что в человеке все должно быть цельно. Если человек готов по требованию какой-то маловоспитанной компании выйти в коридор вагона и всю ночь безропотно там простоять — очевидно, что у этого человека и молитвенное правило должно быть другое, и другая мера поста, не такая, как у нас. А если бы мы вдруг решили совершить такого рода прорыв — выйду и буду стоять ради послушания! — то этот прорыв потом обернулся бы чем-то негативным для вас, привел бы к перекосам.

— Значит, лучше двигаться постепенно?

— Наше возрастание в послушании, как и во всем остальном, может быть только шаг за шагом. Мы не можем оттолкнуться от берега и поплыть, если мы еще плавать не научились. Современный человек изломан, издерган, и ему трудно начать учиться послушанию. Может быть, поэтому мы наблюдаем такие крайности: один человек просто не в состоянии послушаться даже самым разумным словам священника, другой, напротив, рвется немедленно исполнять все, что бы ему ни сказали — без всякой критики. А это в итоге приводит к духовному надрыву и даже к отшатыванию от Церкви. Лучший вариант — это мягкое, постепенное вхождение в послушание.

Мы не можем ни от себя, ни от других потребовать отказа от всех человеческих средств разрешения встающих перед нами проблем, но мы должны знать: чем больше мы отрешаемся от этих средств и предоставляем действовать Богу, тем большее покровительство и помощь нам Господь оказывает.

Преподобный Исаак Сирин говорит: тот, кто ищет помощи человеческой и полагается на нее, тот зачастую лишает себя помощи Божией. И, напротив, в той мере, в какой мы от помощи людей удаляемся, в той мере мы обретаем Божественное заступничество.

— Когда-то я из чисто журналистского интереса прошла психологический тест, который используется при поступлении на службу в милицию. Результат тестирования был следующий: не рекомендуется работа в структуре, подразумевающей жесткое подчинение. Натура, иными словами, такова: подчинения не выносит. Действительно, мы ведь очень разные, для кого-то слушаться, подчиняться — естественно, а для кого-то совсем наоборот.

— Да, здесь все очень индивидуально. Есть люди — не бесстрастные на самом деле, а безвольные. Им говорят: «Делайте так, идите вон туда» — и они делают, идут, отнюдь не из христианской добродетели, а просто от безволия. Такое «отсечение воли» Богу не может быть угодно; Богу угодно, когда человек ради заповеди отсекает то, что у него есть. Безвольный и безразличный ко всему человек — он и зло так же безвольно сотворит, если ему велят его сотворить.

Если же говорить о людях более послушных и менее послушных, то, безусловно, больший подвиг совершает тот человек, который, будучи от природы очень своенравным, самоволие это в себе подавляет сознательно. Преподобный Иоанн Лествичник говорил, что ценнейший подвиг совершает человек, который, будучи страстным от природы, подъял бремя борьбы со страстями, нежели тот, который не действовал под воздействием страстей, потому что сильных страстей не имел.

Наш характер — это не то, что мы должны оберегать как некую ценность, это то, что мы призваны преобразовать. Преподобный Варсонофий Великий, отвечая на вопросы своих духовных чад, говорил: чем больше ты смягчишь свое сердце, тем больше сможет оно вместить благодати. И в этом заключается тайна смирения. Гордое сердце человеческое по отношению к благодати — это как вода, в которую пытаются погрузить палку. Ее погружают, а она выскакивает. Наши сердца именно таковы. Мы испытываем в какой-то момент умиление, покаяние сердечное — благодать наше сердце наполняет, согревает, но мы утрачиваем это моментально, потому что наше сердце тут же ожесточается, и не живет кроткий и смиренный дух Божий в таком сердце. Спаситель сказал: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф. 11, 29). Кстати, это то немногое, что мы точно знаем о Боге — в плане внутреннем — то, что Он кроток и смирен сердцем, и то, что Он был послушен даже до смерти крестной.

— Мы говорим с Вами о том, что послушание следует творить — не только священнику, архиерею, духовнику, но и всякому ближнему. Но как хочется иногда объяснить ближнему, что он неправ, что именно ему-то как раз и не следует настаивать на своем. Скажем, я захожу в храм ровно на пять минут перед работой — написать поминальную записку, поставить свечку,— а бабушка, стоящая за свечным ящиком, тут же замечает, что я без платка, и сразу начинает искать какой-то платок для меня в своем ящике…

— На эту ситуацию можно посмотреть с совершенно другой стороны. Нужно думать не о том, что бабушка излишне придирчива, досаждает этим и т.д., а о том, что она — человек со сложившимися представлениями. Она не потому вас «достает», что хочет вас учить, а потому, что ваш «простоволосый» вид оскорбляет ее религиозное чувство. Эта женщина ходила в храм тогда, когда никто из нас еще туда не ходил. И для нее этот платок на голове был внешним знаком исповедания веры. И когда она теперь видит женщину, девушку, входящую в храм без платка, она испытывает боль. Ради любви к этой бабушке стоит послушаться, хотя вы оказываетесь ущемленной при этом в каких-то своих правах, теряете какое-то время. Но Господь нам гораздо больше за это воздаст.

Каждый раз, когда мы говорим: я имею право, это моя территория, это мое внутреннее пространство — да, мы поступаем в соответствии со своими правами, но не даем благодати войти в наше сердце. Какие были права у Христа? Они были безмерны. Но Он попрал все Свои права ради нашего спасения. Он оставил нам образец. Последовать этому образцу сразу и до конца могли редчайшие люди в истории христианской Церкви. Но стремиться к этому должен, наверное, каждый человек.

— К сожалению, с понятием послушания связаны и многие негативные явления в сегодняшней церковной жизни.

— Мы живем в очень сложное, очень лукавое расцерковленное время. И нам, к сожалению, приходится сталкиваться с лицами в духовном сане, которые подменяют послушание Христу послушанием себе; которые желают властвовать над человеческими душами. Не ради спасения душ, а ради удовлетворения собственной страсти — страсти властолюбия, в которой не отдают себе отчета по неразумию своему. Мы должны проявлять благоразумие — для того, чтобы, ища пастыря, не найти волка, а самому не оказаться овечкой, которую в духовном смысле съедят.

Некоторые святые отцы, в частности Симеон Новый Богослов, говорят, что надо сначала испытать будущего духовника, понять, вправду ли это муж духовной жизни, способный наставить на спасение, а уж потом, испытав, слушаться беспрекословно. Это совет верный, но для нашего времени он нуждается в корректировке. Сегодня человек приходит в храм в таком состоянии, что он не может испытать духовника. У него нет тех ориентиров, тех критериев — внутренних, не внешних! — пользуясь которыми он мог бы определить, что представляет собою потенциальный духовник. Современного человека, к сожалению, очень легко обмануть. Его обманывают в сектах, в псевдоправославных течениях, обманывают лжестарцы и лжедуховники. Поэтому испытание будущего духовника не может быть одномоментным — только до полного вверения себя ему, нет — приходится испытывать и позже. Тем более что и хороший, искренний священник претерпевает порой тяжкие испытания, и ломается, падает, и увлекает в свое падение окружающих его людей. Мы можем столкнуться с подобной ситуацией, и здесь мы тоже должны быть внимательны и помнить: главный наш ориентир — это Евангелие. Жизнь в русле церковной традиции, в русле послушания — она многие вопросы снимает для человека, на многие вопросы отвечает, но бдительности терять нельзя. В каких-то случаях надо отказать духовнику, даже давнему своему духовнику, в послушании. Разумеется, в неоскорбительной для него форме. Когда-то нужно сказать: батюшка, мне представляется, что ваши слова и действия расходятся со словом Божиим. Объясните мне, почему вы именно так поступаете, именно этому учите, ответьте мне на мой вопрос. Если мы говорим это не из желания осудить священника или стать в чем-то выше него, а из глубины собственного недоумения — наверное, это оправдано и, возможно, поможет самому священнику вовремя остановиться, не впасть во искушение.

Человек, по слову святителя Игнатия, должен понимать дух того времени, в котором он живет, дабы избегать того тлетворного, что в этом времени присутствует, не пускать это тлетворное в себя. Но понимать дух времени необходимо, наверное, и для того, чтоб поступать разумно. Понимать свою меру, меру окружающих людей и, исходя из этого понимания, действовать. Один из самых заметных сегодня церковных авторов, архимандрит Лазарь (Абашидзе), в одной из своих книг употребил такое выражение: «Все мы — дети похмельной пирушки». Это действительно так, и мы должны действовать, исходя из понимания этого обстоятельства. Не надо требовать слишком много ни от себя, ни от тех, у кого мы должны учиться. Но если есть в нас и в тех, кто нас учит, наставляет, хотя бы малое хорошее, что мы можем взращивать — надо за это благодарить Бога.

— Раньше существовала практика принесения мирянами обетов послушания; я не раз об этом читала. Сейчас этого нет… И, видимо, не нужно?

— Скорей всего, не нужно. Приходится видеть, как люди дают по своей горячности какие-то обеты, а потом в силу своей немощи оказываются неспособными их исполнить. А неисполненный обет — это обман по отношению к Богу. Поэтому лучше постепенно воспитывать в себе способность к послушанию. Постепенно к нему привыкать, приучаться, и потом с радостью увидеть, какие плоды оно приносит. Ведь в конечном итоге наше послушание — это вопрос нашего отношения к Богу. Господь радуется нашему послушанию, и сознание того, что мы радуем Господа, помогает нам преодолевать то скорбное, что бывает с послушанием связано.

Беседовала Марина Бирюкова

Источник: Православие и современность