7 Пункт

Что касается того, один ли Бог у православных с мусульманами и иудеями, то Слово Божие последовательно утверждает, что без принятия Иисуса Христа как Сына Божия невозможно подлинное богопознание: всякий, отвергающий Сына, не имеет и Отца (1 Ин. 2:23), кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца (Ин. 5:23), никто не знает Отца, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть (Мф. 11:27), Я есмь путь, истина и жизнь. Никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин. 14:6), видевший Меня видел Отца... Я в Отце и Отец во Мне (Ин. 14:9,11). Итак, следуя словам Писания, мы должны признать, что ни в одной нехристианской религии не имеют истинного Бога, не чтут Бога, не знают Бога и не приходят к Богу. Теперь же обратимся к священному Преданию Православной Церкви.

 

С IX века в Византии существовал чин приема приходящих из ислама. В этом чине обращающийся должен был отречься от всех своих заблуждений, и в том числе двадцать вторым пунктом шла "анафема богу Мухаммеда, о котором он сказал: "он есть бог цельнокованный[14], не рождал он и не был рожден" (112 сура Корана)". В конце XII века император Мануил I Комнин пришел в негодование относительно этого пункта, поскольку, по его мнению, таким образом подвергался анафеме сам истинный Бог. Император был убежден, что, расходясь во многих принципиальных вопросах, христиане и мусульмане, как монотеисты, веруют в одного Бога, и потому требование произнести на Него анафему казалось кощунственным. Он потребовал от Церкви удалить ее из чина.

 

Однако архиерейский собор, созванный патриархом Феодосием в 1180 г. по этому поводу встретил предложение императора резко отрицательно. Как пишет историк Никита Хониат, отцы собора "не хотели даже и слышать о его предложении, как не ведущем ни к чему доброму и удаляющем от истинного понятия о Боге. Они... объясняли, что подвергается анафеме не Бог вообще, Творец неба и земли, а измышленный безумными бреднями Мухаммеда бог, который и не рожден и не родил, тогда как христиане прославляют Бога Отца, а те презренные бредни Мухаммеда совсем это отвергают".

 

Не согласный с мнением архиереев, император с помощью секретарей составляет собственный томос, в котором утверждает, что анафема на бога Мухаммедова относится к истинному Богу. И, как пишет историк Никита Хониат, "быть может, стали бы славить, как истинного Бога, какого-то бога-олосфироса, которого придумал Магомет, если бы этому решительно не воспротивился патриарх. Он не только сам не согласился с этим сочинением, как опасным и вводящим новые догматы, но и других убеждал остерегаться его как яда".

На Константинопольском соборе 1180 г. Церковь решительно отказалась одобрять учение императора, что христиане и мусульмане поклоняются одному и тому же Богу, и в соборном томосе было прямо сказано, что "сам Мухаммед объявил неверное понимание Бога". Ради икономии к приходящим ко крещению мусульманам было решено формально удовлетворить просьбу императора о 22-м анафематизме, но не просто изъять, а заменять новой анафемой, в которой отвержение мусульманского богопочитания выражено более мягко: провозглашается анафема учению Мухаммеда, в котором он исповедует, что Господь, Бог и Спаситель наш Иисус Христос не является Сыном Божиим.

 

Но на деле изъятия анафематизма так и не произошло - "анафема богу Мухаммеда" имеется в рукописях более позднего времени, в том же виде она попала в славянский перевод чина, в "Кормчей" св. Саввы Сербского, перешедшей позднее и на Русь. Имеется она и в требнике Киевского митрополита св. Петра Могилы. Итак, минимум восемь столетий в богослужебном тексте Церкви ясно утверждалось, что в исламе и христианстве не один Бог.

 

Исходя из этого становится понятным, почему свт. Симеон Фессалоникийский называет мусульман язычниками. Сам он так объясняет это: "Арабы, введенные в заблуждение... Мухаммедом, признали Бога, но и в этом явились подобными совершенно безбожным, какими они и были прежде; после того, как, узнав нечто об истинном Боге, не признали безначального Отца, единородного и неплотского Сына, и Святого Духа"[15]. Так же называли мусульман язычниками прп. Симеон Метафраст и прп. Иосиф Песнописец в каноне прп. Евмению Гортинскому[16]. И в богослужебных книгах Православной Церкви ислам называется как «мрачное злочестие варварского безбожия» (Канон 42 мученикам Аморийским, III, 2).

 

Что касается иудеев, то про них свт. Иоанн Златоуст говорил: "Конечно (иудеи) скажут, что и они поклоняются Богу. Но этого сказать нельзя; никто из иудеев не поклоняется Богу. Кто говорит это? Сын Божий. "если бы вы знали Отца Моего, - говорит Он, - то знали бы и Меня" (ср. Ин. 8:19). Какое еще можно привести мне свидетельство достовернее этого? Итак, если они не знают Отца, распяли Сына, отвергли помощь Духа; то кто не может смело сказать, что место то (синагога) есть жилище демонов? Там не покланяются Богу, нет; там место идолослужения" (Восемь слов против иудеев. 1.3).

 

Также и прп. Ефрем Сирин писал: "Иудеи не только отвергли оба Завета, но поругали Отца, по ненависти убили Сына... Благословен Оставивший на попрание высокомерную синагогу, которая не приняла Его, и Избравший Себе Святую Церковь!" (Беседа против иудеев).

 

Свт. Афанасий Великий в слове на Мф. 11:27 говорит: "Сими словами и Савеллиево низлагается заблуждение, и обличается неразумие нынешних иудеев. Ибо, по разуму сих слов, Единородный имеет жизнь в Себе, как имеет Отец; и Он один знает, кто есть Отец; потому что во Отце пребывает, и Отца имеет в Себе... Посему умаляющие Единородного Сына Божия - хулят Бога, имея ложное понятие о совершенстве, и, несправедливо называя Его несовершенным, делают себя достойными самого жестокого наказания; потому что произносящие хулу на одну из Божественных Ипостасей не получат отпущения грехов ни в сем веке, ни в будущем".

 

А вот как толкует 1 Ин. 2:23 блж. Феофилакт Болгарский: "Апостол присовокупляет: всякий, отвергающий Сына, не имеет и Отца. Иудеи, например, отвергают Сына и присвояют себе знание Отца. Но пусть они знают, что они и Отца еще не познали; ибо если бы узнали Его, то узнали бы и Сына, потому что Он есть Отец и Сына Единородного".

 

И прп. Иустин Попович о том же стихе говорит: "Не существует Бога без Троичности Божества. Кто не признает Христа Богом, тот нечестивец и безбожник. Знает Бога, знает все тот, кто признает Христа за Бога. И кто сделает это признание, тот верит в Троическое Божество, и Господь Христос как Сын Божий руководит всякого, кто Ему последует, к Небесному Отцу... Связь человека с Богом определяется в соответствии со связью, какую кто имеет со Христом. Поскольку не существует Бога без Христа ни на небе, ни на земле, ни под ней".

 

Достаточно ясно выразился и св. Косьма Этолийский: "Евреи... тысячекратно отвергли Христа и поклонились диаволу, и так сотворили тельца и кланялись ему как Богу, как и доныне делают"[17].

С другой стороны, известно и другое выражение, сказанное св. Иустином Мучеником иудею: "Не будет никогда и от века не было другого Бога, Трифон, кроме Того, который сотворил и устроил все нами видимое; и не иного Бога почитаем нашим, а другого вашим, но признаем одного и того же, который вывел отцов ваших из земли египетской рукою крепкою и мышцею высокою, не на другого кого уповаем (ибо нет другого), кроме того, на которого и вы, - Бога Авраама, Исаака и Иакова" (Диалог с Трифоном иудеем, 11).

Хотя это может показаться противоречием со словами предыдущих отцов, противоречие это лишь кажущееся, и оно легко разрешается, если мы вспомним об одном важном отличии позднего иудаизма от других нехристианских религий. Да, последователи позднего иудаизма, отвергшие Христа, не имеют Бога, не чтут Бога, не знают Бога и не приходят к Богу.

 

Но при этом, в отличие от всех других нехристианских религий, они, хотя и не способны познавать Самого Истинного Бога, имеют все же знание о Нем - через Богооткровенное Писание Ветхого Завета. И именно поэтому они в День Суда будут подвергнуты большему осуждению, чем мусульмане или индусы, чьи "писания" не богодухновенны, ибо, в отличие от них, иудеи знают волю истинного Бога, знают пророчества о Его явлении, но, зная это, противятся Богу, отвергли и отвергают Его Самого, пришедшего в лице подлинного Мессии Иисуса.

 

Несмотря на все искажающие талмудические перетолкования, несмотря на каббалистическую теософию, они через обладание Ветхим Заветом имеют знания о Боге, полученные от Него Самого, и потому не смогут в качестве оправдания привести свое неведение в День, когда раб, который знал волю господина своего... и не делал по воле его, бит будет много; а который не знал, и сделал достойное наказания, бит будет меньше. И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут (Лк. 12:47-48).

 

Что же касается Ин. 8:44, то это означает, по словам блж. Феофилакта Болгарского, что Господь тем самым "выставляет отцом их диавола, потому что в делах их видит их подобными ему; а они постоянно выставляют Авраама" - итак, в их делах, а не в представлениях о Боге они есть дети диавола. В противном случае Господь бы не сказал апостолам о тех же фарисеях: итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте (Мф. 23:3). Если бы они совершенно ничего не знали о Боге истинном, то не имели бы и вины в нарушении Завета и прочих грехах, в которых Церковь обличает их не только устами святых отцов, но и богослужениями Страстной Пятницы.

 

Кроме того, переходя уже к представителям других религий, возможно с ними говорить, имея в виду не учение этих религий о Боге, а то, что в реальности существует единый над всеми Истинный Бог - и над христианами, и над иудеями, и над мусульманами, и над буддистами, и над атеистами. Его знают и почитают по истине только православные христиане, но и все прочие люди, как бы они ни заблуждались, тем не менее, поскольку они суть создания истинного Бога, имеют некоторое чувство Его, пусть даже неосознаваемую тоску по Богу и некоторые, хотя бы природные, естественные представления о Нем.

 

Именно поэтому свт. Григорий Палама, разговаривая с турецким имамом о мусульманском погребении, сказал: "Я нахожу хорошим ритуал, совершенный вами там, вне города: ведь вы тогда, восклицая, просили за умершего и обращались к Богу - к кому же еще? Я был бы рад узнать, что вы сказали Богу" (Письмо своей Церкви, 22).

 

Наконец, уместно вспомнить и то, как став Павел среди ареопага, сказал: Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано "неведомому Богу". Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам (Деян. 17:22-23).

Важно, что апостол не отождествил Бога истинного с каким-либо из эллинских богов, даже с Зевсом, которого некоторые эллины почитали единым божеством, проявляющимся под видом остальных. Нет, все их религиозные представления о божестве были отвергнуты, ибо язычники, принося жертвы, приносят бесам, а не Богу (1 Кор. 10:20). Но естественное ощущение существования Того, о Ком не ведают, в каждом из них было, и это чувство использовал апостол, "и, пленив их умы, направил их умственные взоры на Христа" (блж. Феофилакт Болгарский. Толкование на Деяния, XVII).

 

Как объясняет прп. Исидор Пелусиот, название жертвенника возникло, когда "Афины посетила язва... И так как, совершая служение своим мнимым богам, они не получали никакой пользы, то, размыслив, что, может быть, какой-либо иной Бог, Которому они не воздали чествования, наслал язву, они построили храм и капище, надписали: неведомому Богу, и, принеся жертвы, немедленно были уврачеваны. Заимствовав сие из самих афинских учений, Ап. Павел покорил себе афинян, высоко думавших о своей мудрости" (Письма II, 572).

И свт. Иоанн Златоуст дополняет: "Скажи мне, о ком, собственно, можно было сказать: "неведомому Богу" - о Творце, или о демоне? Очевидно, что о Творце, хотя они не знали Его" (Беседы на Деяния Апостольские 38, 3).

 

Поэтому, как видим, христианин, встречаясь с язычниками, иудеями или мусульманами может говорить о Боге, обращаясь не к ошибочным догматическим представлениям о божестве их религиозных учений, но к интуитивному чувству, которым обладает в той или иной мере всякая человеческая душа, как и чувством истины, и способностью отличать добро от зла, совестью, как писал свт. Афанасий Великий: "Путь к Богу... не вне нас, но в нас самих; и начало его может быть нами найдено... Да не отговариваются служащие идолам эллины, и вообще, никто другой да не обольщает себя, будто бы нет у них такового пути, а потому и имеют они предлог к своему безбожию. Все мы вступили на этот путь, и всем он открыт, хотя и не все им идут, но многим желательно оставлять его, потому что влекут их совне житейские удовольствия. А если кто спросит: что же это за путь? Отвечаю: душа каждого и в ней ум; потому что одним умом может быть созерцаем и уразумеваем Бог... Душа имеет понятие и о созерцании Бога, и сама для себя делается путем, не совне заимствуя, но в себе самой почерпая ведение и разумение о Боге Слове" (Слово на язычников, 30).

Так что в некотором смысле, быть может, оправдано предположение профессора диакона Андрея Кураева, сказавшего: "Если православный человек написал "Будем хранить мир, заповеданный Всевышним", а мусульманин под этим текстом подписался - что же в этом плохого?"

 

С этим можно согласиться теоретически, но практически оно неприложимо к обсуждаемому документу саммита, поскольку в самом документе прописано иное - что его выработали и согласовали в равной степени "главы и посланцы христианских, мусульманских, иудейских, буддистских, индуистских и синтоистских общин из 49 стран". И в этом контексте совместное упоминание "Всевышнего", "Творца" подразумевает согласную веру и очевидно льет воду на лжеучение о том, что "все религии - это разные пути к одной вершине", весьма распространенное ныне в массовом сознании.

 

Но, допустим, нужно было собрать такой саммит, допустим, есть какие-то общие внерелигиозные вопросы, которые можно на нем обсудить, допустим даже, что имеет смысл написать совместное деловое обращение к главам сильнейших государств - но зачем в такой документ вставлять эти смущающие фразы?

Вот, написано в нем: "Человеческая жизнь - это дар Всевышнего. Наш священный долг - сохранить этот дар, что должно быть заботой как религиозных общин, так и политических лидеров". Неужели нельзя было написать, к примеру: "Наш долг - беречь человеческую жизнь, это должно быть заботой всех лидеров"?

Другой пример: "Человек - уникальное создание Творца, бытие которого простирается в вечность. Он не должен становиться ни товаром, ни объектом политических манипуляций, ни деталью машины производства и потребления". Почему бы просто не написать: "Человек не должен становиться ни товаром, ни объектом...", убрав совершенно лишнюю, и к тому же стилистически неграмотную[18] фразу? Разве суть предложения от такой перемены потерялась бы? Нет, но сам текст стал бы честнее. Ибо о каком Всевышнем Творце, создавшем человека, могут заявлять буддисты, синтоисты, индусы? Всякий, кто хоть немного знает их верования, чувствует здесь неискренность, да и попросту ложь.

 

Наконец, какой смысл было вставлять все эти "религиозные" фразы, не добавляющие ничего по существу, и особенно последнюю: "Будем хранить мир, заповеданный Всевышним"? Неужели кто-то считает, что после этого хотя бы один мусульманский террорист выбросит в урну пояс шахида и скажет своему наставнику: "Извини, учитель, я тут прочитал "Послание всемирного саммита религиозных лидеров" и понял, что нужно хранить мир, заповеданный Всевышним"? Или израильтяне, или индусы, или американские солдаты, или хоть кто-то еще из представителей перечисленных религий станет руководствоваться авторитетом данного саммита в повседневной жизни?

 

Вряд ли кто-то на это всерьез рассчитывает. Перед нами вполне деловое послание к вполне конкретному адресату. И лично мне кажется, что это послание уместнее и честнее было бы выдержать в деловом ключе, не вставляя двусмысленных и смутительных "богословских" фраз.

 

"Призыв религиозных лидеров, в том числе и представителей РПЦ МП, подписавших этот документ гласит: "Уважать и принимать друг друга, невзирая на религиозные, национальные и другие различия". В этом мы видим противоречие Евангельскому учению: "Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его" (2 Иоан.1:10)".

 

А в этом пассаже ни с чем   нельзя согласиться. Во-первых, процитированные слова апостола Иоанна совершенно не подтверждают мысль авторов письма, которая противоречит как прямому смыслу апостольских слов, так и контексту и, самое главное, святоотеческому их пониманию, но это мы уже разобрали выше.

 

Во-вторых, данный пункт послания саммита как раз вполне соответствует святоотеческому учению. Как писал свт. Николай Мистик, "нам должно относиться друг к другу дружелюбно и по-братски, и из-за того, что образом жизни, обычаями и религией мы разделены, разумеется, не следует питать вражды и лишать себя общения" (Письмо 1, 1). И прп. Феодосий Печерский говорил: "Если увидишь нагого или голодного, или в беду попавшего, - будет ли то иудей или мусульманин, - ко всякому будь милосерд, избавь его от беды, как можешь, и не лишен будешь награды у Бога, ибо Сам Бог в нынешнем веке изливает милости Свои не на христиан только, но и на неверных" ("Завещание"), также и свт. Симеон Фессалоникий призывал: "Мусульман же жалейте, ибо надлежит и к ним быть милостивыми" ("Послание в поддержку благочестия", 20).

Сюда же можно отнести процитированные выше слова свт. Игнатия Брянчанинова: "И язычнику окажи почтение, как образу Божию", и другие примеры уважительного и дружеского отношения святых отцов к нехристианам, но нет нужды повторять то, что уже сказано и доказано.

 

Однако здесь я хотел бы, подводя итог теме экуменизма, поделиться собственными размышлениями об этом, указав те мысли авторов письма, с которыми вполне могу согласиться. Тем паче, что и Его Высокопреосвященство митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл сказал, комментируя письмо: "Мы приветствовали бы широкую дискуссию на эту тему в рамках Русской Православной Церкви".

Прежде всего нужно прямо сказать, что звучащая порою со стороны некоторых антиэкуменистов идея полного изоляционизма православных от еретиков и иноверцев есть грех против девятого члена Символа веры, а именно отвержение Апостольства Церкви.

 

Нам нигде не заповедано избегать общения, встреч и богословских разговоров с неправославными. То, что "изоляционисты" силятся предписать для всей Церкви как норму благочестия на самом деле есть не норма, а исключение, которое позволено лишь для наиболее слабых в вере, как о том говорит свт. Симеон Фессалоникийский: "Если некто из братьев наиболее слаб, тот пусть отделяется и всеми силами своими удаляется от нечестивых, чтобы через общение с ними душу свою не погубить. Те же, которые сильны, со смелостью да живут среди них: ибо им надлежит иметь награду исповедников и мучеников, поскольку в случае, когда окажутся вопрошаемы, будут проповедовать истину и с дерзновением исповедовать Христа, Сына Божия" (Послание в поддержку благочестия, против Агарян, 5).

 

Также и свт. Иоанн Златоуст говорил пастве о еретиках: "Увещеваю всех вас стараться по силам вашим врачевать их... беседуя с ними снисходительно и кротко... это говорю тем, которые более сильны и тверды и не могут получить никакого вреда от общения с больными; а кто более слаб, тот пусть избегает их сообщества, пусть удаляется от разговоров с ними, чтобы дружественное отношение не послужило поводом к нечестию... Если врач приходит к больному, то часто приносит пользу и ему и себе; а несведущий, обращаясь с больными, вредит и себе и больному" (Против аномеев, II, 7).

 

Итак, что касается обычных христиан, то мы не просто можем, мы обязаны общаться с неправославными. Господь заповедовал: идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф. 28:28). Как же научить, не вступая ни с кем в общение, не приветствуя, не встречаясь?

 

Можно вспомнить, что 16-й из "канонов святых апостолов"[19] среди качеств, необходимых кандидату во епископы для его избрания, приводит и такое: "Пользуется ли он доброй славой среди язычников", что, впрочем, является повторением апостольских слов: надлежит ему также иметь доброе свидетельство от внешних (1 Тим. 3:7). И простым христианам апостол отнюдь не воспрещал общения с внешними, но даже давал советы для него: если кто из неверных позовет вас, и вы захотите пойти, то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования (1 Кор. 10:27). Да и Сам Господь встречался и общался с самарянкой, к удивлению апостолов, ибо иудеи тогда гнушались общения с самарянами как с еретиками.

А 137-е правило Карфагенского собора гласит, что епископ обязан заботиться об обращении в Православие еретиков, проживающих в его епархии, и если он не радеет о том, "то да увещают его соседние епископы тщательные, и да покажут ему его небрежение, дабы не имети ему извинения. Аще же в течение шести месяцев, от дня увещания, пребывая в той же епархии не возымеет попечения о долженствующих возвратитися к кафолическому единению: с таковым да не сообщаются, доколе не исполнит того".

Согласно с этим и свт. Нектарий Эгинский предупреждал: "Епископ, не любящий инославных, не трудящийся ради них, движется ложной ревностью и лишен любви"[20].

Обращаясь к сокровищнице священного Предания, мы увидим множество примеров того, как святые участвовали в межрелигиозных встречах и дискуссиях.

 

Во-первых, мы увидим полемические диалоги, направленные на свидетельство о вере православной. Так св. апостол Павел шел с проповедью в языческий ареопаг, так св. Иустин Мученик беседовал с иудеем Трифоном, так прп. Максим Исповедник вступал в открытый спор с монофизитом Пирром, так св. Григорий Палама диспутировал с мусульманами, так св. Марк Эфесский участвовал во Ферраро-Флорентийском соборе, на это указывал и свт. Николай Японский, говоря, что "Православная Церковь должна простереть руку к тянущимся к ней старокатоликам и лучшей части протестантства" (Дневник, 22 декабря 1898 г.).

 

Во-вторых, мы увидим деловые переговоры, направленные на улучшение положения христиан: это, например, апология св. Иустина Мученика к языческому императору, это и св. Константин Философ, отправившийся к иудеям-хазарам в том числе для переговоров о защите проживающих у них православных, это и свт. Димитриан Хитрийский, приехавший в Багдад к халифу, чтобы упросить его освободить пленных христиан, это и свт. Косьма Этолийский, испрашивавший разрешения на свои проповеди у турецких властей.

Но во всех перечисленных примерах есть несколько существенных и даже краеугольных отличий от современных экуменических встреч, конференций и саммитов.

 

Прежде всего святоотеческие встречи почти всегда были двухсторонними. И это понятно, поскольку заведомо повышает эффективность дискуссии. За несколько дней встречи с одной стороной еще можно договориться о чем-то или хотя бы поговорить и понять друг друга, но чего можно достичь, если на встрече присутствуют десятки или даже сотни сторон, как на ассамблеях Всемирного Совета Церквей?

Кроме того, встречи, в которых участвовали святые отцы, почти никогда не заканчивались подписанием совместных деклараций, заявлений и т. п. Исключение здесь - Ферраро-Флорентийский собор, на котором православным навязали постыдную унию, но это событие скорее свидетельствует против таких деклараций, чем за, если только это не православное исповедание веры, подписанное нашими собеседниками - католиками, протестантами, монофизитами и т. п.

 

И уж совсем не приходит на память примеров, когда бы святые отцы выступали сами инициаторами многосторонних встреч представителей разных религий. И дело, видимо, не только в моих весьма ограниченных познаниях, поскольку Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви 1995 г. также признал: "Нам не известен ни один пример Святых Отцов Церкви, которые бы своим учением, жизнью и делами могли бы послужить нам, оправдывая наше членство в нецерковной организации ВСЦ и ей подобных".

 

Дело это, как кажется, новое и не свойственное Православной Церкви. Поэтому смущение уважаемых авторов письма можно понять и даже разделить.

Да, как мы видели выше, официально наша Церковь отвергает богослужение с инославными на этих встречах - слава Богу!

 

Да, мы видим в концепции отношения к инославию, что "представители Русской Православной Церкви ведут диалоги с инославными на основе верности апостольскому и святоотеческому Преданию Православной Церкви, учению Вселенских и Поместных Соборов. При этом исключаются всякие догматические уступки и компромиссы в вере" (IV.13) - слава Богу!

 

Да, мы читаем, что "подлинное единство возможно лишь в лоне Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви. Все иные "модели" единства представляются неприемлемыми" (II.3) - слава Богу!

Слава Богу, что с 2000 г. наши представители на этих встречах обязаны не отступать ни от догматов, ни от канонов Православной Церкви.  Но все-таки это не объясняет, зачем нужны сами встречи в столь странном формате и наше в них участие. Многие православные ныне готовы повторить вопрос, заданный свт. Феофаном Затворником по аналогичному поводу: "Зачем нам ездить на их сборища? Занять от них ничего доброго нельзя. А они сами от нас ничего не примут" (Письмо от 18 декабря 1892 г.). 

 

 К сожалению, участие нашей Церкви в ВСЦ, КЕЦ и прочих межрелигиозных саммитах и т. п. часто окутано тайной, в результате чего у подавляющего большинства мирян и священников и даже, как мы видим из обсуждаемого письма, у некоторых архиереев, нет ясного понимания того, что же дает нашей Церкви это соблазнительное участие.  Если оно действительно дает много ощутимой и конкретной пользы для Церкви, для дела Божия, если через это происходят массовые обращения в Православие, если через это мы исполняем заповеди Божии, то пусть те, кто знает об этом, снизойдут к нашей немощи и растолкуют доходчиво о всех плюсах участия в этих мероприятиях.

 

Если такие плюсы есть и если добиться их можно только путем участия в экуменических организациях - что же, мы потерпим, учитывая замечательные слова цитированной выше концепции о свидетельстве истины, недопустимости компромиссов и отвержении совместных молитв. И чадам Церкви, понимая смысл и пользу участия, будет намного легче хранить трезвомыслие и отвечать на упреки раскольников, многие из которых всячески хулят нашу Церковь из-за этих экуменических конференций, ассамблей, саммитов и пр.

А пока что вспоминается, как вышли из ВСЦ Грузинская и Болгарская Церкви - и что, неужто много они потеряли? О потерях не слышно, а вот один раскол среди грузинов благодаря этому был уврачеван.  Вспоминается, как архиереи РПЦЗ настоятельно просили и просят нашу Церковь выйти из ВСЦ. Год назад IV Всезарубежный Собор засвидетельствовал: "Участие Русской Православной Церкви Московского Патриархата во Всемирном Совете Церквей вызывает смущение в среде нашего клира и паствы. Мы с сердечной болью просим священноначалие Русской Православной Церкви Московского Патриархата внять мольбе нашей паствы о скорейшем устранении этого соблазна".

 

Какое бы это великое дело было для объединения! Как бы мы помогли этим поступком всем сторонникам единства в Русской Зарубежной Церкви! Как бы мы лишили одного из поводов к хуле на Церковь со стороны всех отечественных раскольников! Да и наши архиереи говорят о том же: "Православной Церкви необходимо решительно порвать с экуменизмом. Ни под какими "благовидными" предлогами не следует участвовать в экуменических сборищах" (митрополит Одесский и Измаильский Агафангел); "Русская Православная Церковь должна не ограничиваться полумерами, а окончательно покинуть все экуменические организации" (архиепископ Владивостокский и Приморский Вениамин); "все эти экуменические собрания... экуменические молитвы - все это достаточно неискренне, потому что экуменизм - сам по себе явление совершенно неискреннее, лукавое, лицемерное и направленное иа подрыв Православия" (епископ Хустский и Виноградовский Ипполит).

 

Итак, даже если в самом по себе членстве в ВСЦ нет ничего плохого, оно является соблазном для очень многих, и, как видим, не только для мирян. Вспомним, что апостол Павел писал о приоритетах в таком случае: Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем. Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных. Ибо если кто-нибудь увидит, что ты, имея знание, сидишь за столом в капище, то совесть его, как немощного, не расположит ли и его есть идоложертвенное? И от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос. А согрешая таким образом против братьев и уязвляя немощную совесть их, вы согрешаете против Христа. И потому, если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего (1 Кор. 8:8-13).

 

Итак, выход из ВСЦ и аналогичных организаций оправдан уже тем, что это было бы делом любви по отношению к нашим соблазняющимся братиям. Есть ли веские причины, которые оправдывали бы, несмотря на все, продолжение членства в международных экуменических организациях?  В поисках ответа я просмотрел Приложение к соборному определению "Об отношении к инославию".

 

В нем приводятся слова, сказанные в 1961 г. Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием I: "Мы с удовлетворением констатируем, что... [экуменическое движение] во многом встало на путь стремления к более церковному, духовному строю деятельности... (что) привело ныне к решению нашего Священного Синода о вступлении Русской Православной Церкви во Всемирный Совет Церквей... Наша миссия в данных условиях - явить западным христианам Свет Православия".

 

Замечательная установка, но теперь, оглядевшись назад, какие плоды увидим мы от этих трудов по явлению западным христианам Света Православия? Сколь многие из них благодаря этому стали православными? Называют лишь одного человека - недавно почившего историка с мировым именем Ярослава Пеликана, в 1998 г. перешедшего из лютеранства. Что же, если он и впрямь обратился благодаря нашему участию в экуменических конференциях, - слава Богу, но один обратившийся за сорок шесть лет - не служит ли это скорее к доказательству того, что участие в экуменическом движении как форма проповеди Православия оказалось совершенно несостоятельным? Ведь у нас на любом крупном приходе безо всяких экуменических встреч за год присоединяется к Церкви больше инославных, чем за все время сотрудничества с ВСЦ.

 

А если сравнить это с числом тех, кто, соблазнившись этим участием, отпал от Церкви? Вспомнить, например, спокойные переходы в католицизм экуменически настроенных игуменов Мартирия (Багина) и Игнатия (Крекшина), а с другой стороны - отпадение в раскол священников Олега Петренко, Сергия Киселева, Леонида Пляца и Владимира Коновальчика[21], прельстившихся раскольнической агитацией по поводу участия представителей Церкви Божией в экуменических конгрессах.

 

Обратившись к вышеуказанному "Приложению", можно обнаружить там такие слова: "Результатами православного свидетельства в ВСЦ являются... Заявление в Нью-Дели о единстве и Торонтская декларация; Лимские документы ВСЦ о Крещении, Евхаристии и Священстве... Несомненным успехом является Всемирная Конференция в 1993 г. в Сантьяго (Испания) с ее решениями о необходимости сосредоточиться на вопросах экклезиологии, исповедания апостольской веры, обязательности для всех Никео-Цареградского символа веры (без филиокве), единство в понимании Апостольского Предания и Апостольского преемства"...

 

Итак, благодаря почти полувековым православным усилиям, протестанты подписали бумаги, где признаются законность и действенность детского крещения, жертвенный характер Евхаристии, необходимость эпиклезы, одобрили практику регулярного причащения и сделали шаг к отказу от filioque.

 

Это можно было бы назвать успехом, если бы, подписывая эти бумаги, они при этом не ввели женское священство и не одобрили содомский грех, согласившись его освящать церковным браком и рукополагать нераскаявшихся содомитов в священный сан, не стали бы выпускать заведомо искаженные, "политкорректные" переводы Библии и разрешать эвтаназию.

 

Так о каких же достижениях в понимании православной экклезиологии и таинств можно после этого говорить? Может быть, протестанты и поняли лучше православную позицию, но совершенно ею пренебрегли, несмотря на все наше общение они стали не ближе к Православию, а дальше от него, своими делами они предали православных участников диалога. Не приходится ли признать, что добрые, искренние надежды, выраженные патриархом Алексием I и свт. Иларионом (Троицким)[22], оказались цинично попраны, а недоверие свт. Феофана Затворника - вполне оправданным?

 

И естественно, что Всеправославное Совещание в Салониках 1998 г. пришло к выводу, что нынешняя структура ВСЦ неприемлема для православных. После этого ВСЦ пошел на значительные уступки в формате работы с православными, и чаемого выхода из ВСЦ всех Поместных Церквей не произошло.

 

Можно понять психологический аргумент: мы предъявили требования ВСЦ, они их выполнили и теперь, после того как они "пошли нам навстречу" как-то неловко, "неприлично" хлопать дверью и выходить из этой организации. Но неужели формальные, не основанные на Евангелии представления о "приличиях" по отношению к внешним и дальним для нас важнее наших отношений с ближними, православными братьями?

Ведь даже авторы "Приложения" свидетельствуют, что "Русская Православная Церковь оказывается перед необходимостью быть готовой к изменению своего статуса в отношениях с ВСЦ". А учитывая тенденции в западном протестантизме Преосвященнейший епископ Венский и Австрийский Иларион в упоминавшемся уже интервью высказал прогноз, что в будущем ВСЦ может вовсе развалиться, и наша Церковь из него рано или поздно выйдет.

 

Так почему бы не сделать этого раньше, если мы реально ничего не потеряем, а приобретем довольно многое, например доверие зарубежной паствы и многих чад во отечестве? Да, есть среди протестантов консервативно настроенные общины, противостоящие апостасийным либеральным процессам на Западе - но с ними можно и без ВСЦ продолжить контакты в святоотеческом, двустороннем диалоге, направленном на их обращение в лоно Православной Церкви, и это будет намного более эффективно.

 

Но говорят, что будто бы экуменические конференции - замечательная трибуна для Православия перед Западом, однако же практика показывает, что отдельная пресс-конференция православного архиерея нередко вызывает гораздо больше внимания со стороны западной прессы, чем вся ассамблея ВСЦ. И переводы православной литературы на западные языки вкупе со служением литургии на местных языках и знакомством с византийскими иконами дало в ХХ веке западным христианам гораздо больше представления о Православии, чем все экуменические конференции[23]. К примеру, герои двух рассказов знаменитого американского писателя Д. Сэлинджера "Над пропастью во ржи" читают отнюдь не декларации ВСЦ, а английский перевод "Откровенных рассказов странника духовному своему отцу".  

 

 Некоторые говорят также, что на ВСЦ есть хорошая возможность к плодотворным межправославным контактам и свидетельству позиции Русской Церкви по многим вопросам. Но разве нельзя эти же самые контакты, общение и т. п. осуществлять в рамках межправославных "саммитов", которые могла бы организовывать наша Церковь вместо участия в сомнительном ВСЦ? Разве не в большей степени создание регулярной межправославной конференции способствовало бы авторитету нашей Церкви и, быть может, решению насущных церковно-политических вопросов?

 

Разве не больше стали бы нас уважать и в православном и в инославном мире, если бы в минувшем году наша Церковь организовала не Всемирный межрелигиозный, а Всемирный православный саммит, и именно голос Вселенского Православия, а не безликой многорелигиозной массы президент России озвучил бы на встрече "большой восьмерки"?

 

И пока у большинства православных верующих нет представления о том, что же доброго дает наше участие в ВСЦ, - это печальное последствие пребывания Русской Церкви под гнетом коммунистической власти, - многие разделяют мнение прп. Иустина (Поповича):

 

"Настало, наконец, время для нашей Православной святоотеческой Церкви... перестать смешиваться церковно, иерархически и в молитве с так называемым Всемирным Советом Церквей... Не объединяясь с еретиками... наша Святая Православная Церковь, всегда верная святым Апостолам и отцам, не откажется этим от своей христианской миссии и евангельского долга, т. е. она будет перед современным православным и неправославным миром смиренно, но смело свидетельствовать Истину... всегда будет готова всякому требующему отчета дать отчет в нашем уповании (1 Пет. 3, 15)... Православные богословы должны участвовать не в "экуменической общей молитве", но богословских собеседованиях в Истине и об Истине, именно как делали это святые и богоносные отцы в течение веков" (О Православии и экуменизме, 2-3).