Наверняка найдется кто-нибудь, кто с негодованием воскликнет: «Ну разве это христианская точка зрения! Мы хорошо знаем, что за смертью следует воскресение, так что ничего страшного, да и к тому же трагедия — это вообще из театра и тем самым недостойно христиан».

Сегодня мы поговорим о проблеме, которая затрагивает всех христиан. Иногда вы можете увидеть эту проблему в себе – и, впав в недоумение, не найдете никакого объяснения ей.

От Библии мы привыкли ждать чего-то возвышенного и поучительного. Но, открывая самую знаменитую книгу Ветхого Завета, Псалтирь, мы то и дело натыкаемся на выражения, которые сильно нас смущают. Псалмопевец откровенно желает зла своим врагам, радуется их несчастьям… Разве может так говорить Слово Божье?

 – Жарко. Очень. Ещё мухи эти…

Он мотнул головой, и несколько мух отлетели в стороны, но тут же сели опять, кто на влажный нос, кто –  на голову возле глаз.

 – Был бы рядом ручей или речка… Стой! Что это пахнет так?

Он встал на задние лапы и с силой втянул в себя воздух. Мёд так не пахнет и малина тоже. Это что-то вкуснее и необычнее. Медведь опустился на четыре лапы и пошёл на запах, ломая ветки и раздвигая кусты.

Размышления в защиту того, что обычно мы критикуем

Чтобы найти с другим человеком общий язык, иногда нужно как минимум придержать свой собственный. Недавно в беседе с пожилыми соседями, очень милыми, но далекими от Церкви людьми, мне в очередной раз довелось услышать весьма расхожий тезис: «Главное, чтобы Бог был в душе». Я уже набрал было полную грудь воздуха, чтобы разразиться потоком не менее расхожих возражений. И внезапно подумал: а что, собственно, тут можно возразить? Ведь это же действительно — главное! Самое главное из всего, что только есть на свете, причем именно с христианской точки зрения. Все святые отцы единодушно свидетельствуют о том, что нет ничего более важного, чем единение души с Богом. Это — последнее благо и высшая цель в жизни человека.

Столько полемики сейчас идет вокруг возможности русификации Богослужения и частично замены церковнославянского языка русским. Да, многим кажется, что стоит только перевести – и все станет понятно даже людям, случайно зашедшим в храм. Церкви наполнятся, прихожане будут внимательнее молиться. Другие же защищают древний язык как пусть и непонятное, но драгоценное сокровище.

От редакции: В своей статье  О мистической красоте церковного языка  архимандрит Рафаил (Карелин) выступает против реформ в богослужебном языке, утверждая, что древние языки более сохранили свою близость логосу, чем т.н. внешние языки. Автор также утверждает, что для того, чтобы сделать богослужение более понятным, его следует перевести на язык театральной пантонимы: «древний язык это напоминание сердцу человека о его древнем отечестве – потерянном рае. Современный язык – это язык школы и университета, язык улицы и рынка, фабрики и вокзала». Игумен Арсений отвечает на некоторые положения заметки архим. Рафаила.

Древний язык ближе к внутреннему логосу – языку духа, языку религиозной интуиции и молитвенных созерцаний. Это язык не рассудка, а сердца, язык глубоких гностических проникновений, язык напряженной духовной энергии и особой динамики. Древние языки вызывают в человеческой душе нечто вроде припоминаний о потерянной человеком способности внутренних непосредственных передач своих мыслей, восприятия другой души и озарений от Бога.