11. Десятый член.

Исповедую едино крещение во оставление грехов.

Этот член Символа веры напоминает нам о том, что исповедание веры начинается с крещения. Провозгла­шать, что оставление грехов возможно лишь в креще­нии, — значит признавать, что соединение со Христом в Церкви есть единственно верный путь спасения.

В древние времена таинство крещения обычно соверша­лось над взрослыми, которых до этого посвящали в хри­стианское учение. Испрашивая крещение, неофиты со­знавали, что это означает разрыв с прежней жизнью.

Теперь, исключая те страны, где Церковь находится на миссионерском положении, крещение совершается ина­че: к таинству допускаются дети младенческого возрас­та, чтобы они могли соучаствовать в жизни христиан­ской, по словам Спасителя: «Пустите детей приходить ко Мне» (Лк. 18, 16). В обоих случаях чтение этого чле­на Символа веры есть возобновление обетов, данных во время крещения либо непосредственно, либо посред­ством крестного отца или крестной матери.

За литурги­ей Символ веры поется или читается перед началом ана­форы; именно в этот момент он своевременно напомина­ет собранию верующих об обетах крещения и звучит как отголосок предостерегающих слов апостола Павла: «Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей» (1 Кор. 11, 28).

Член Символа веры, относящийся к крещению, сле­дует сразу же за членом, говорящим о Церкви, и этот порядок логичен, ибо нет другого способа войти в осно­ванную Христом церковную общину, как только через принятие крещения. Итак, это таинство есть начало всей христианской жизни, в нем человек рождается ду­ховно и, как мы уже упоминали, с самого начала пред­полагает разрыв со всем, что не принадлежит Царству Божию. Здесь компромисса быть не может: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет не­навидеть, а другого любить — или одному станет усерд­ствовать, а о другом нерадеть» (Мф. 6, 24; Лк. 16, 13). Апостол Павел пишет римлянам: «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни... Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает; смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха, а что живет, то живет для Бога. Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 6, 3—4; 8—11).

В обряде крещения отчетливо выделяются два мо­мента: момент разрыва — «Отрицаешися ли сатаны и всех дел его, и всего служения его, и всея гордыни его?», и момент связи — «Сочетаваеши ли ся Христу?»

 В христианской древности каждая часть обряда креще­ния изобиловала символами. Но некоторые аспекты этой символики выходят далеко за рамки простой алле­гории. Церковь тщательно их хранит, хотя сейчас они не для всех вполне понятны. Отцы же в своих крестин­ных поучениях настаивали на совлечении ветхого чело­века, так же, как и на облачении в белую ризу, говоря­щую о чистоте, обретенной через принятие таинства.

Известно, что в Православной Церкви, за исключе­нием некоторых случаев, крещение всегда совершается через погружение. В этом раскрывается все значение этого таинства. Мы читаем в «Постановлениях Апостольских» следующую молитву на освящение воды в ку­пели: «Освяти воду сию, дабы крещаемые распинались со Христом, умерли с Ним, погребались с Ним, и вос­кресли с Ним в усыновление».

Раскрывая значение троекратного погружения — «образа пасхального тридневия» — святой Кирилл Ие­русалимский (IV в.) пишет следующие дивные строки:

«Как удивительно и странно! Мы действительно не умерли, и действительно не погребены, и действительно после того, как были распяты, не воскресли. Но подра­жание совершается по образу, спасение же — действи­тельно. Христос был действительно распят, и действи­тельно положен во гроб, и действительно воскрес, И все это было соделано по любви к нам, чтобы, подражанием участвуя в Его страданиях, мы обрели бы действитель­ное спасение».

Теперь понятно, что не только по привя­занности к прошлому Православная Церковь остается верной древнему способу преподавать таинство креще­ния. Она делает это в силу священной значительности обряда. Несомненно, отказ от крещения через погруже­ние влечет за собой исчезновение символичности, прису­щей этому таинству.

В Православной Церкви за таинст­вом крещения всегда следует таинство миропомазания — то, что на Западе называется конфирмацией. Дейст­вительно, если крещение знаменует рождение к духов­ной жизни, то миропомазание подтверждает харизмати-ческое включение в христианское собрание благодатью Духа Святого. Обычно христианское посвящение завер­шается участием в таинстве Причащения. Для неофита (новообращенного) — это полное соединение с Господом и обещание новому христианину, что он станет участни­ком грядущего пира Царствия. Тогда и завершается процесс «привитого» крещением и миропомазанием пре­ображения. Таким образом, христианское посвящение соединяет три таинства — крещение, миропомазание, Евхаристию, и, как мы уже видели, связь эта отнюдь не случайна. Это не практичное соединение трех служб, но полный глубокого мистического смысла процесс.

В Символе веры мы исповедуем «едино крещение» (unum baptisma). Это торжественное утверждение единократности крещения. Апостол Павел ясно говорит об этом ефесянам: «Один Господь, одна вера, одно кре­щение, один Бог и Отец всех. Который над всеми, и чрез всех, и во всех нас» (Еф. 4, 5—6). Так же, как мы испо­ведуем, что Господь наш основал только одну Церковь, исповедуем мы и то, что есть только одно крещение, ибо Едина и нераздельна Пресвятая Троица, во имя Которой нас крестят, как повелел Спаситель (Мф. 28, 19). Поэто­му Церковь не возобновляет крещения и принимает в свое лоно, не перекрещивая, еретиков, которые были крещены во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, в соот­ветствии с VII каноном II Вселенского Собора (381 г.).

 «Действительность» крещения в данном случае обуслов­ливается правильным совершением таинства с точки зрения содержания и формы, с одной стороны, и при­надлежностью того, кто совершал обряд крещения, к какой-либо христианской общине, исповедаюшей пер­вичный догмат о Пресвятой Троице, с другой стороны. Крещение не повторяется, если иной христианин отрека­ется от веры, а впоследствии просит Церковь снова при­нять его в свое лоно. Ибо печать Бога на каждом крещен­ном неизгладима: проступок сына не разрывает его свя­зи с отцом, так же, как великое множество грехов и вся тяжесть их не упраздняют возможностей, дарованных крещением. Всегда открыт путь покаяния, о чем и напо­минает нам Господь в притче о блудном сыне.

Крещение — неповторимый момент в жизни челове­ка, поскольку таинством крещаемый оправдывается перед Богом, и не по собственным своим заслугам, а благодаря примирению и спасению, принесенным Спа­сителем. Проклятие, тяготевшее над человечеством по­сле первородного греха, было снято жертвой Воплотив­шегося Слова. Быть крещенным — значит стать частью обновленного человечества, Глава которого Новый Адам — Христос. Но то, что обретаем мы во Христе,— это свобода в полном смысле этого слова, то есть возмож­ность выбора. В момент христианского посвящения Бо­жественная благодать сходит на нас, но наше дело — умножить врученные нам таланты. Если мы этого де­лать не будем, то на нас обрушится гнев Божий, как по­учает евангельская притча. Но тому, кто исполняет Бо­жественные заповеди, обещаны неизреченные тайны Бо­жественного сопричастия (2 Пет. 1, 4) — это конечная цель всех «во Христа крестившихся».