"Се восходим во Иерусалим..." Преподобный Никон Оптинский

Это было уже давно. Не помню, по какой причине покойный ныне о. протоиерей просил меня однажды великим Постом отслужить за него позднюю литургию в соборе. Я с радостью согласился. Была пятая неделя Святого Поста. 
 

В свое время я начал служение литургии и спокойно служил. Настало время чтения св. Евангелия. Вручив св. Евангелие для чтения иеродиакону, я, по обыкновению, стоя у горнего места за престолом, приготовился внимать Божественным глаголам живота вечного. И вот диакон зачитал:
 

"Се восходим во Иерусалим, и Сын человеческий предан будет архиереом и книжникам, и осудят Его на смерть и предадут Его язычникам: и поругаются Ему и уязвят Его и оплюют Его и убиют Его: и в третий день воскреснет". (Марк. зач. 47, гл. 10, 33—45). 

Грешное мое сердце затрепетало во мне. Мне живо вспомнилось то, что было уже много лет назад. Мне вспомнился скит, наш тихий скит, духовно воспитавший нас. Мне вспомнился почивший наш старец, дорогой старец, отец и наставник, окрилявший нас, старавшийся посеять в сердца наши благие семена духовной жизни и монашества, вникавший в смысл Священного Писания и понимавший его духовное, таинственное значение (наставником преподобного Никона был преподобный Варсонофий Оптинский - ред.). Мне вспомнилось, как однажды в пятое воскресение Великого Поста, после литургии, придя в свою келию, он вопросил меня, обратил ли я внимание на то, какое читалось за литургией Евангелие, и, указывая на слова: "Се восходим во Иерусалим и преда будет Сын Человеческий... и поругаются Ему, и уязвят Его, и оплюют Его", сказал: "Вот степени восхождения в Горний Иерусалим: их надо пройти. На какой степени находимся мы?" 

Не помню точно, что было сказано еще, насколько касались вообще духовного значения и смысла сих слов Евангельских, но помнится, как будто этим вопросом кончилась беседа. Таинственно, задумчиво был задан этот вопрос. 

Внимая словам старца, слагая их в сердце своем, я молчал. И вот, не помню теперь, через сколько дней, а может быть, и часов, Настоятель объявил старцу о переводе его из скита в Московскую епархию. Великую скорбь причинило это старцу. Ведь скорбью надо считать не то, что по внешности переживает человек, а то, насколько попускается ему Богом быть удрученным от этого переживания, причиняющего ему и сердцу его скорбь и страдание. 
 

Старец воистину тогда страдал. Делясь со мною скорбию своею, однажды он сказал мне, что от великой внутренней борьбы и скорби он боится сойти с ума. И ему, и нам было вполне понятно, что такое распоряжение высшего начальства было для старца наказанием, что оно устроено его недоброжелателями, что имели тут место и клевета, и человекоугодие, и ложь, и многое другое, о чем кратко невозможно написать. Действительно: и поругались над старцем, и уязвили его, и оплевали его (нелепые клеветы и сплетни около его имени, обвиняли его даже в ереси и хлыстовстве), и убили его, ибо от всех скорбей и переживаний и в последние дни пребывания в скиту, и на месте нового служения, подорвалось его здоровье старческое, и без того уже слабое, и он ровно через год скончался. 

Назначенное ему служение при выполнении всех связанных с ним обязанностей и при переживании всего, что причиняли ему условия и обстоятельства жизни на новом месте, было для него крестом, и крестом тяжелым. Веря, что крест посылается лишь Богом, старец все терпел, пребывая на кресте, предавшись воле Божией и не прибегая к человеческим средствам. Пройдены им были степени восхождения во Иерусалим... 

Все это мгновенно вспомнилось мне, наполнило мой ум и сердце чувствами и мыслями. До того времени я никогда не говорил слов и поучений в церкви (приходилось лишь читать по книге), но тут появилось желание поделиться с другим, сказав к народу слово. Воистину: от избытка сердца глаголют уста. Одна мысль настойчиво требовала произнести слово, другая внушала, что если скажу, то потерплю за это. Вторая мысль внушала опасение за мое внешнее благополучие, — и первая мысль превозмогла. Но, не желая первого моего слова в храме сказать без благословения, я решил, за неимением на лицо никого иного в алтаре, предложить это служившему со мною иеродиакону на рассуждение и благословение. 
 

Ответ был утвердительный, и я, по окончании литургии, вышел и сказал мое первое слово. Я умолчал о старце и всех воспоминаниях моих, я стал изъяснять смысл прочтенного Евангелия, святые слова которого наполняли мою душу. Не могу изложить всего, что было сказано мною, ибо не помню, но из многого немногое: то, что наполняло мою душу, то, что поныне живет в ней, милостию Божией напишу в назидание и тебе, и самому себе. 
 

— Иерусалим в духовном смысле, — говорил я, — означает Царство Небесное. Восхождение в него — есть жизнь земная каждого верующего человека, создающего свое спасение. Умилительно это изложено в стихире Великого страстного понедельника: "Грядый Господь к вольной страсти, Апостолом глаголаше на пути: се восходим во Иерусалим и предается Сын Человеческий якоже есть писано о Нем. Приидите убо и мы, очищенными смыслы сшествуем Ему и сраспнемся и умертвимся Его ради житейским сластем, да и оживем с Ним, и услышим вопиюща Его: не ктому в земный Иерусалим, за еже страдати, но восхожу ко Отцу Моему и Отцу вашему, и Богу Моему и Богу вашему, и совозвышу вас в Горний Иерусалим, в Царство Небесное". 
 

Спасающемуся о Господе необходимо предлежат степени восхождения в Горний Иерусалим. На жизненном пути неизбежно встречают его скорби и искушения. К ним нужно быть готовым. Наша немощь человеческая не хочет их, часто забывает о неизбежности их и желает лишь земного счастья. Обратите внимание, что даже св. Апостолы до получения даров Духа Святого и дара — разуметь писания не были чужды желаний временной славы и счастья, как, например, повествуется в Евангелии. После слов Христа о грядущих скорбях и смерти, сыновья Зеведеевы просят у Христа почестей временного царства Его, которого они тогда ожидали, но вместо этой почести чашу смерти обещал Христос пить друзьям Своим. (См. Трипеснец на утрени Страстного понедельника.) Посему, если видим жизнь нашу, исполненную скорбей и неисполнившихся надежд и желаний, да не унываем. Так должно быть. 
 

Жизнь христианина должна быть подобна жизни Христа. Св. апостол Петр возвещает нам: "Христос пострадал за нас, оставив нам образ, пример, дабы мы шли по следам Его". (1 Пет. 2, 21.) Для того Христос и святые заповеди дал, дабы мы в них пребывали, и через то были действительно Христовыми учениками по самой жизни своей, и не по одному только тому, что называемся христианами. "Вас тогда Моих учеников познают все, если Моя заповеди соблюдете", — говорит Спаситель друзьям, идя на страдания, как сказано в церковной песне (смотри тот же Трипеснец). 

Чтобы исполнять заповеди Христовы, надо знать их. Они изложены в Евангелии. Читайте Святое Евангелие, проникнитесь духом Его, сделайте его правилом жизни своей, настольной книгой, во всяком поступке и жизненном вопросе поступайте согласно с учением Евангелия. Это — единственный свет жизни нашей. Среди прочих заповедей и учений читаем во Святом Евангелии то, которое кратко произнес Христос Спаситель: учение о необходимости смирения. Он подтвердил его ученикам Своим перед самыми крестными страданиями, как повествуется в нынешнем Евангелии и других местах его. (Напр. Иоан. 13, 13—15.) 
 

Без смирения нельзя быть учеником Христовым. Без смирения сердце человека не примет, не усвоит себе Христова учения. Смирение сердца внушает человеку быть покорным воле Божией, принимать покорно все, что Господу угодно будет послать человеку на жизненном пути его, покорять свой ум, свое рассуждение, свои хотения в послушание Христово. 
 

Опыт показывает, какие горькие плоды пожинают те, которые все делают по своему смышлению, какое мучительство причиняет человеку разум самоизбранный (Трипеснец), в какую бездну падения и погибели ввергает человека оставление учения и пути Христова. Тесным и прискорбным кажется путь Христов, но он дает человеку, идущему по нему то, что он не променяет ни на какие суетные временные сокровища и утехи мира сего. Так дорого то, что дает Христос Господь верующим... 
 

Предадим же себя всецело воле Божией, сердечною молитвою умолим Христа, дабы быть с Ним на Его пути, и по нему войти в Горний Иерусалим... Аминь. 
 

По книге: Иеромонах Никон. Дневник последнего духовника Оптиной пустыни.