Блаженный Августин и его место в православной традиции

Личность блаженного Августина – для православного христианина всегда была и будет определенным камнем преткновения. В ней, если так можно выразиться сфокусировались все противоречия западного типа мышления и возможно в целом всего западного богословия и христианства, которые привели к трагическому системному кризису и в итоге к отпадению от православия огромной и славной ветви римской западной Церкви. Кризис этот не преодолен и сейчас, хотя в настоящее время, в западном богословии закончилась эпоха безоговорочного и безусловного следования авторитету блаженного Августина.

И дело, возможно, здесь не в переосмыслении его богословского творчества, а в простом повороте в католической мысли в сторону плюрализма богословских мнений и точек зрения. Хотя в настоящее время происходит некоторая консервативная реакция в католическом богословии, призванная вернуть католическое богословие в то привычное русло, без которого католичество может потерять свои существенные черты. Определенную роль, безусловно, сыграла и Реформация, многие деятели которой не только восприняли идеи Августина, но еще и усилили в них то, что впоследствии стало наиболее в них сомнительного.

Однако, при том критическом подходе, который у нас выработался по отношению ко многим отцам Западной Церкви, не будем забывать, что блаженный Августин, был тем не менее одним из величайших Отцов неразделенной Церкви и в его наследии очень много драгоценных жемчужин, которыми может насладиться любой православный, при условии его правильного прочтения в контексте эпохи. При этом надо помнить, что в лице блаженного Августина мы имеем дело с чрезвычайно плодовитым и даровитым мыслителем, который оказал огромное влияние на целые поколения богословов и мыслителей многих веков, хотя, в основном, его влияние и ограничивалось пределами западного христианства. Ему принадлежит корпус творений числом 93, собранных в 232 книгах. О его месте и роли, которую он играет в православном богословии, мы поговорим позже.

Жизнь блаженного Августина. Блаженный Августин родился 13 ноября 354 года в г. Тагасте, маленьком городке, расположенном на территории Нумидии, области в Северо-Восточной Африке, занимавшей восточную часть современного Алжира. Этот городок сохранился и доныне он называется Сук-Ахраз, и он находится приблизительно в ста восьмидесяти километрах на восток от Константины и в ста километрах от Бона. Таким образом Августин родился в древней римской Африке. Скорей всего по крови он был чистым бербером. Африка времен была чисто латинской землей и для Августина латынь была не только языком культуры, но и родным языком. Августин был рожден римским гражданином. Само его семейное имя – Аврелиус, говорит о том, что его предки вместо со огромными массами жителей других провинций стали римским гражданами благодаря обнародованному в 212 году известному эдикту императора Каракаллы. 

Августин происходил из среды достаточно скромной. Его отец Патриций был мелким землевладельцем, принадлежавшим к мелкой провинциальной знати. Но для того, чтобы дать сыну хорошее образование отец пошел на почти непосильные жертвы. В Римской империи той эпохи дать юноше хорошее гуманитарное образование было лучшим средством, чтобы получить доступ к карьере учителя или адвоката, а вслед за тем к административным постам, сулившим неограниченное продвижение и власть. 

Отцовских средств оказалось, тем не менее недостаточно и Августину пришлось на целый год прервать обучение. В то время ему было шестнадцать лет. Он смог продолжить образование лишь благодаря помощи одного из друзей семьи – некоего Романия. 

Начальная школа в Тагасте, средняя школа в соседнем Мадоре, затем высшее образование, начатое в Мадоре и продолженное и завершенное в Карфагене, столице Римской Африки. После Рима Карфаген был самым крупным городом на латинском Западе. Таким образом от семи до девятнадцати лет Августин прошел полный курс образования.

Стоит обратить внимание на характер образования, полученный Августином – им многое объясняется в его мировоззрении и оно впоследствии влияло на его богословские взгляды. Культура, на которой воспитывался Августин, была гуманитарной и западной – латинской. Именно во время Августина начала углубляться та культурная и духовная трещина, которая разрушила единство средиземноморской цивилизации и в итоге привела к разрыву между греческим Востоком и латинском Западом. Ведь когда мы говорим и церковном расколе, то забываем, что так легко разорваться могло лишь то, что уже давно и очень серьезно разошлось в очень обширной сфере, включавшей самые разные аспекты духовной, церковной, культурной и интеллектуальной жизни, уже начавших формировать разный нравственно-религиозный тип.

Греческий язык еще входил в школьные программы западной школы, но его серьезного знания уже не требовалось, и Августин изучал его, по его признанию, без особенной радости и соответственно без особого успеха. Позднее, поняв насколько важно знание греческого для богослова и экзегета Августин в зрелом возрасте начал снова его изучать, но уже без особенного успеха. Тем самым блаженный Августин смог использовать только те аспекты греческой богословской и философской мысли, которые закрепились в латинской культуре благодаря переводам либо пересказам. Образование, которое получил Августин, строилось на изучении латинской грамматики и латинских классиков, прежде всего поэтов – Вергилия, Теренция и др. Для римлянина быть культурным человеком означало совершенное знание Вергилия, которого заучивали наизусть. В дальнейшем, это означало знание таких историков, как Саллюстия и ораторов – прежде всего великого Цицерона, который оказал своими трудами и авторитетом решающее влияние на культуру Запада. 

Открыть же для себя великую философскую культуру Востока Августин не смог ввиду отсутствия средств, так как ему пришлось сократить время своего обучения в связи с необходимостью зарабатывать себе на хлеб. Всем желающим получить совершенное образование необходимо было отправляться либо в Афины или Александрию, но этого-то как раз Августин и не мог себе позволить. Философскую литературу Августин изучал лишь по латинским переводам. В конечном итоге, его главным учителем философии стал все тот же Цицерон, вся роль которого в истории человеческой мыли свелась к популяризации чужих философских идей.

Отец Августина умер сразу после отъезда сына в Карфаген. Поэтому на него еще не достигшего и двадцати лет легла ответственность за семью и ему пришлось искать работу. Подобно многим своим сверстникам-студентам он взялся за преподавание и занимался этим на протяжении тридцати лет. Он открыл свою школу в Тагасте, а затем вернувшись в Карфаген, где занял должность городского ритора. По свидетельству многих, Августин был прекрасным преподавателем. Далее путь Августина лежал в Рим, откуда он в 384 году переправился в Милан, древний Медиолан, который в то время был императорской столицей Западной Римской империи. Его назначил в этот знаменитый город префект Симмах на должность преподавателя риторики.

Здесь следует сделать отступление, чтобы немного рассказать о том духовном пути, который проделал Августин за это время. Время учебы и возмужания были для него временем особенных духовных поисков и тяжелых искушений. Достаточно будет сказать, что в восемнадцать лет Августин стал отцом внебрачного сына Адеодата. У Августина была мать Моника, которая была чрезвычайно благочестивой женщиной, но она в соответствии с традицией того времени не крестила ребенка, а лишь “осенила его знаком креста и очистила солью”, наставляя при этом в истинах христианства. Однако, живость характера ее сына и главное его интеллектуальные и духовные поиски заставляли святую Монику проливать горькие и обильные слезы над судьбой погибающего чада. В своей скорби она обратилась за помощью к местному епископу, который ответил ей замечательными словами: “Не может быть, чтобы сын стольких слез мог погибнуть”. 

Дело в том, что юный Августин был увлечен учением манихеев. “Напал я на людей, гордо безумствующих, - писал он впоследствии в своей знаменитой Исповеди, - слишком плотских и говорливых; в устах их сети диавола и яд приправленный примесью слогов из имени Бога и Господа нашего Иисуса Христа и Параклита Утешителя нашего Духа Св. Эти имена не отходили от уст их; звучали на языке их, но сердце их было пусто, чуждо истины.” Система манихеев , которая так увлекла Августина представляет собой определенный интерес, так как в ту эпоху это была одна из самых популярных синкретических сект Востока и Запада, которая имела большое распространение и вербовала новых последователей. Биография ее основателя, перса Мани, окутана легендами. Родился он в первой четверти 3 века и от отца в Ктесифоне получил тщательное воспитание. Персидское предание утверждает, что Мани одно время был христианским пресвитером. В возрасте 25-30 лет Мани проповедует свою религию при дворе царя Шапура. Но здесь он остается недолго и совершает путешествие на восток до Китая и на юг до Индии. В конце царствования Шапура Мани снова является в Персию, где по проискам магов его распинают. Мани оставил много трактатов – “Книга гигантов”, “Шахнарукано”, “ fundamenti ” и др. Но от них сохранились одни отрывки в сочинениях его противников. Основа его космогонии состоит в наличии двух начал жизни – доброго и злого, света и мрака, который также называется материей. Разница между двумя началами так же велика, как между царем и свиньей. Первое обитает в сферах, как в чертогах, а второе, как свинья, ворочается в грязи, питается и услаждается отбросами. Вообще вся космогония Мани, которую мы здесь не будем подробно излагать, несет на себе сильнейший отпечаток гностических систем типа Василида и др. гностиков. По этой системе человек является порождением сына мрака, который заключил свет в нечистую плоть. Пресветлый Иисус, который не имеет ничего общего с историческим Иисусом, приблизился к Адаму, пробудил его от сна смертного, отогнал от него демона-соблазнителя и т.д. Этике манихеев был присущ аскетизм, они должны были воздерживаться от всяких чувственных удовольствий. Существовали три так называемые печати: signaculum oris manis et sinus. Т.е. печать на уста – воздержание от всего нечистого в пище: мяса, вина; уклонение от занятий вещами, поскольку в них есть элемент тьмы и безусловное половое воздержание. Посты соблюдались в воскресенье, понедельник и занимали около четверти года. Предъявлялись строгие требования касательно молитвы. Однако на деле у манихеев господствовала двойная нравственность. Манихеи делились на perfecti electi (совершенные – избранные) и auditores – слушателей. Последние должны были только воздерживаться от пролития крови, идолопоклонства, волшебства, лжи, а в остальном жили как прочие неманихеи. Общество манихеев заключало в себе, как и сонм обитателей горнего мира, лиц пяти степеней. Во главе стояли учители, “сыны кротости”, - Мани и его ученики, затем правители, “сыны ведения” – епископы, далее “сыны разума” – пресвитеры и наконец “electi” – “сыны тайны”, и “auditores”. По свидетельству Августина, число учителей было 12, епископов 72. Electi так же всегда было немного. Один из учителей считался главным. Таким образом управление было строго монархическим. Культ манихеев был сухим, строгим и состоял из гимнов и молитв. В молельне манихеев ставилась кафедра с пятью ступенями и она служила предметом поклонения. Из таинств позднейшее манихейство знало два, отчасти напоминавших крещение и причащение. Широкое распространение манихейства можно объяснить тем, что оно, по словам блаженного Августина, претендовало привести к вере посредством беспримесных и простых рассуждений. Эта простота заключалась в решительном дуализме, который очень просто разрешал проблему зла, трудно разрешимую в монотеистической религии. Долгое существование гностицизма во многом можно объяснить простым объяснением для простого обыденного сознания господства вопиющего зла. Манихеи шли дальше гностиков и приписывали злу совершенно равноценное онтологическое существование. На христиан манихеи производили сильное впечатление своим воздержанием и настолько успешно, что среди христиан находились отступники. Как уже упоминалось чисто внешне для успехов своей пропаганды манихеи старались сблизить свою терминологию с христианской, хотя по сути это было чисто восточное дуалистическое учение. Что же заставило соблазниться Августина и последовать в течение долгого времени их учению? Сам он так отвечает на этот вопрос: “ Что заставляло меня почти 9 лет, оставив веру, которую из детства внушали мне мои родители, следовать манихеям и слушать их? Что как не то, что они устрашают суеверием и говорят, что нами овладевает вера прежде разума? Когда они никого не понуждают к вере, не изследовав наперед истины: кто не обольстился бы подобными обещаниями? Особенно юноша с жаждою к истине, юноша надменный и говорливый от состязаний с некоторыми школьными учениями? А они нашли меня таким…”

Назначение в Медиолан оказалось для молодого Августина промыслительным. Здесь он встретился со знаменитым Амвросием Медиоланским, которого решил навестить просто как искусного и прославленного оратора. Знакомство оказалось судьбоносным. Августин вступает в число оглашенных. “ Человек Божий принял меня отечески и епископски полюбил меня, странника. И я стал его любить сперва не как наставника истины, нет я совсем не надеялся найти сего в Церкви Твоей, но как человека благосклонного ко мне; не учиться я хотел тому, что говорил Амвросий, а только слушать, как говорил; но вместе со словами, которые любил я, входили в сердце мое и предметы, на которые не обращал я внимания; не мог я отделить их и когда открывал я сердце, чтобы чувствовать, как прекрасно говорит он, входило то, как справедливо говорит он и это постепенно… И так положил я дотоле быть оглашенным в церкви, пока не откроется ясно, куда направит мне путь”. Это был период особенного внимания к изучению Священного Писания, время духовного вопрошания, духовной жажды и борьбы. В это время его особенно поразило повествование о египетских отшельниках. “Что такое, что мы делаем? - говорил он своему другу Алипию. Неученые спешат и прежде нас восхищают царство, а мы с душевной нашей ученостью погружены в плоть и кровь. Должны ли мы стыдиться следовать за ними потому только, что они впереди нас? Напротив не стыднее ли не собраться с силами и для того, чтобы следовать по следам их?” Именно в это время волнуемый такими мыслямии явно ожидая лишь какого-то внешнего толчка, Августин оказался в саду, в покаянии молясь ко Господу и услышал неизвестный, но чрезвычайно детский приятный голос: ”Возьми читай, возьми читай!” – “tolle, lege”. Августин встал, открыл книгу посланий апостола Павла, которую он усиленно читал до этого и взгляд его упал на следующие стихи: “Некозлогласовании и пиянствы, не любодеянии, не рвением и завистию: но облецытеся Господом нашим Иисусом Христом и плоти угодия не творите в похоти”(Рим.13; 13-14). Это было решительной переменой всей его жизни. К неописуемой радости матери в 387 Августин вместе с сыном и другом Алипием были крещены свят. Амвросием. Вскоре после крещения он решил вернуться в Африку, но смерть матери его остановила и он вернулся в Рим. Здесь он встретился со своими бывшими друзьями манихеями, но теперь он вступил с ними в полемику и даже написал здесь против них две книги. Истории своих заблуждений и своего обращения посвятил свою знаменитую “Исповедь”, в которой с удивительной откровенностью и глубоким сердечным чувством поведал о своих духовных исканиях и о том, как он обрел “единое на потребу” – благого Господа. Собственный духовный опыт сильно отразился в богословской системе Августина, особенно в таких аспектах, как решающее влияние благодати на спасение человека, совершенно неспособного своими силами достичь и малейшей степени добра. В 388 году он возвращается в Тагаст в родительский дом, где продает наследственное имение и раздает все бедным. Он собирает друзей и создает небольшую монашескую общину, где в посте, молитве и созерцании он надеется провести свою жизнь до конца дней. (Адеодат скоро скончался, оплаканный отцом, который возлагал на него большие надежды). Однако это блаженное время продолжается не более трех лет (с осени 388 до начала 391 года). В понимании Августина, как вообще в древности, отречение от мира, вольное рабство Христу, заключало в себе отказ от почестей и от обязанностей клирика. И действительно, Августин покидая на время Тагаст, старательно объезжал стороной всякий город, где пустовала епископская кафедра, потому что вполне обоснованно опасался предложения стать епископом. Но в один из дней промысел Божий привел его в Гиппон. Войдя в церковь, Августин услышал, как местный епископ Валерий предлагал своему народу избрать священника. Валерий был стар и слаб и будучи к тому же греком по национальности, был слаб в латинском языке и нуждался в помощнике-проповеднике. Августина здесь знали и немедленно раздался дружный крик: “Августина в священники!” Августина схватили, вытолкнули на солею и тут же невзирая на сопротивление решили его судьбу. Таким образом в тридцать шесть лет Августин стал священником, а по прошествии пяти лет принял сан епископа, наследовав Валерию, и до конца своей жизни, на протяжении почти сорока лет блаженный Августин оставался епископом Гиппона. Надо вспомнить, что в древности переход епископа на другую кафедру был явлением исключительным и канонически запрещался, в большинстве случаев кафедра была пожизненным уделом, несмотря на личные заслуги или даже церковное значение той или иной личности епископа, поэтому епископы подчас радели о политическом возвышении своей кафедры, чем пытались найти другую, более высокую по чести или значению. Гиппон не был маленьким городком и раскопки двадцатого века показали величие сохранившихся храмовых построек этого города, который был после Карфагена вторым городом Африки. Независимо от места, занимаемого Августином в африканской церковной иерархии ( у епископов Нумидии оно определялось датой хиротонии, старейший исполнял функции митрополита),- независимо от официального положения Августин, благодаря личным достоинствам и многосторонней деятельности, выдвинулся на передний край. Еще будучи простым священником, он выступал перед епископатом на общеафриканском Соборе в Гиппоне. Известно, что на протяжении всего епископского служения Августина его очень часто вызывали в другие места, в том числе в Карфаген, где он нередко проповедовал. Карфагенским епископом был Алипий, его близкий друг. Но больше всего заботился Августин собственно о Гиппоне. Прежде всего он позаботился о том, чтобы создать в нем училище благочестия и учредил при кафедральном соборе нечто вроде монастыря, где жил вместе со своими священниками, диаконами и прочими клириками. Жизнь этой общины определялась строгим уставом. Он предусматривал воздержание, целомудрие (вход на территорию обители был строго воспрещен всем посторонним, но особенно женщинам), нестяжание (каждый вступающий в общину должен был раздать все свое имущество). Эта община послужила для всей африканской Церкви того времени своеобразным рассадником благочестия и помимо простых благочестивых клириков из него вышло около десятка епископов.

Августин много проповедует, но главное, а это надо понимать, что именно это было в нем главное, продолжается его богословское формирование. Мировоззрение и взгляды Августина трансформируются со временем. И вначале его взгляды очень сильно определяются идеями неоплатонизма. Но сама жизнь и внутренняя логика его развития заставляют его выработать свою оригинальную систему богословия. Но об этом мы скажем чуть позже.

Августин очень много потрудился как епископ и защитник православия. Обязанности епископа включали в себя очень многие функции, которые современные епископы даже близко не знают – одной из них и важнейшей было судопроизводство по мирским тяжбам. По законам того времени, если одна из сторон желала прибегнуть к церковному суду, то ее желание удовлетворялось. А церковному суду старались прибегать очень многие лица, которые просто опасались светского суда, производство которого очень часто было связано с пытками и суровыми наказаниями. Поэтому очень часто, чуть не каждый день Августину приходилось после совершенной литургии занимать судейское кресло и выслушивать тяжущихся и так порой до самого вечера, как пишет один из его биографов.

Множество других попечений лежало на блаженном архипастыре –участие в Соборах, диспуты с еретиками, переговоры, собеседования, непосредственно богословский труд – можно только подивиться обилию сделанного – не случайно Посидий, биограф Августина, с изумлением вопрошал, возможно ли вообще прочитать все написанное блаженным – сто тринадцать книг, двести восемнадцать писем и более пятисот проповедей (из числа дошедших до нас). Над некоторыми книгами ему приходилось работать по многу лет. Так пятнадцать книг о Святой Троице он писал двадцать лет, тринадцать лет ушло на создание двенадцати произведений, посвященных книге Бытия и двадцати двух книг о граде Божием. Интересно, что за время написания трансформировался сам замысел книги. Так трактат “О граде Божием” был первоначально задуман как простое описание катастрофы 410 года, а лишь затем превратился в грандиозную “Сумму против язычников”.

Шло время, приближалась старость и Августин все больше задумывается над судьбой своих произведений. В 414 году, когда ему исполнилось шестьдесят лет, он решает сократить епископские обязанности и заниматься лишь делами своей епархии. И действительно несколько лет он никуда не выезжает, пока быстрое развитие пелагианского кризиса не вынуждает вновь отправиться в Карфаген. В 426 году семидесятидвухлетнийАвгустин перекладывает большую часть своих церковных дел на своего преемника священника Гераклия. По рекомендации соборов Нумидийского и Африканского Августин на пять дней в неделю был освобожден от всех обязанностей. Это было сделано для того, чтобы он смог в полном покое закончить свои произведения. И действительно остаток своих дней Августин очень заботливо приводит в порядок свои труды, составляет каталог своих произведений, редактирует их и более того, пишет свои знаменитые Retractiones – исправления некоторых мест в своих произведениях, в тех случаях, когда они уже не соответствуют его поздним взглядам.

В 430 году вандалы, опустошив Африку осадили Гиппон. Августин молился или избавить город от врагов или взять его из сей жизни. На третий месц осады, престарелый пастырь заболел лихорадкой и 28 августа на 75 году жизни блаженный учитель Церкви скончался. Его биограф Поссидий говорил: “ Он не сделал никакого завещения, потому что не о чем было делать, он был бедняком Божиим. Библиотеку церковную и рукописи он всегда приказывал хранить тщательно для потомства. Если же были у Церкви некоторые доходы или дорогие вещи: то доверил их ведению пресвитера, который под его управлением смотрел за домом церковным. О нуждах родных своих он не заботился, вопреки общему обычаю, ни при жизни, ни при смерти.”

Если мы возьмем и окинем взором всю церковную деятельность Августина, то сможем разделить ее на три последовательных периода:

С 387 по 400 гг. – борьба против манихеев,

С 400 по 412 гг. – борьба против донатистов,

С 412 по 430 гг. – борьба против пелагиан.

С богословской точки зрения сущность богословской борьбы Августина можно также заключить в немногих тезисах: за философию сущности против манихейства, за учение о Церкви против донатистов, за богословие истории против язычников и за решающе значение в спасении благодати против пелагиан.

О манихеях мы уже упоминали, остановимся на донатистах, так как взгляды этой секты, оказались очень живучи в последующие времена.

Раскол донатистов возник в Западной Церкви. Преследование христиан Диоклетианом вызвалостремление к мученичеству среди христиан Африки. Мученики пользовались особым почетом, к ним в темницы собирались целые толпы христиан, это только раздражало власти и усиливало гонения. Вследствие этого некоторые епископы, в том числе карфагенский епископ Мензурий, старались успокоить умы. Диакон Мензурия Цецилиан, по поручению своего епископа, силой разгонял толпы христиан в тюремных дворах. Это возбудило среди христиан сильное неудовольствие, чем воспользовались противники Цецилиана, когда он после смерти Мензурия был избран епископом Карфагенским. Во главе с неким Донатом из Casae Nigrae во главе они создали совет, на котором признали посвящение Цецилиана недействительным, так как он был рукоположен Феликсом, виновным, как они утверждали, в измене церкви во время гонений. В епископы был выбран Майорин, а после его смерти Донат. Раскол быстро распространился по всей Африке, получив название донатизма. Вскоре раздор, возникший на почве личных интересов, перерос в принципиальный спор. По мнению донатистов характерный признак истинной церкви составляет святость, выражающаяся в личном совершенстве ее служителей, таинство теряет силу, если совершены священнослужителями, провинившимися против церкви, или в церкви, сохраняющая связь с виновными. Поэтому донатисты перекрещивали переходивших к ним православных, ругались над православными церквями и их священниками. 

Для разрешения спора противники обратились к императору Константину, который созвал один за другим три Собора: в Риме, Карфагене и Арле. На первых двух были оправданы Цецилиан и Феликс, на третьем, вопреки данатистам было постановлено не крестить вторично тех еретиков, которые были крещены во имя Святой Троицы, и лишать священного сана только тех епископов, измена которых церкви была доказана, с тем, чтобы сохранялась сила за таинствами, ими совершенными. Недовольные решениями Соборов донатисты отвергли вмешательство светской власти в дела церкви, продолжали поступать по-прежнему, и этим вызвали преследования со стороны императора Константина. Император издал эдикт, по которому у донатистов должны были быть отобраны церкви, а епископы их сосланы. Это побудило донатистов принять в свою среду циркумцеллионов. Циркумцеллионами (“вокруг сельских жилищ бродящие”), назывались первоначально бродячие во имя Христа аскеты, называвшие себя воинами Христа и считавшие своей обязанностью вести борьбу против всякой неправды, защищая всех обиженных и угнетенных, грабя и убивая людей богатых и высокопоставленных. Донатисты, как преследуемые, нашли в них поддержку, наложившую неизгладимое пятно на всю секту, хотя большинство ее не принимало участия в зверствах циркумцеллионов. Константин, убедясь в бесполезности преследования, вскоре прекратил их, но при преемниках донатисты несколько раз подвергались гонениям. Донат был сослан и умер в ссылке.

Император Юлиан Отступник из ненависти к христианской церкви покровительствовал донатистам. После его смерти гонения возобновились. Среди самих донатиство появилось множество партий, последователей отдельных лиц (рогатисты, урбанисты, клавдиане и др.). Наибольший вред донатизму нанес раздор между епископом Карфагенским Примианом и диаконом его Максимианом. Часть донатистских епископов постановила низложить Примиана и заменить его Максимианом, но большинство не соглавсилось с этим решением; на совете в Богае Максимиан был отлучен от Церкви, а партия его подверглась гонениям и избиению со стороны примианистов. В то время как внутренние раздоры подрывали донатизм, православная церковь приобрела сильного защитника в лице блаженного Августина, который отстаивал объективное значение Церкви и незвисимость действия благодати от святости служителей. Усилившееся неистовство донатистов и циркумцеллионов вызвали со стороны императора Гонория суровые меры: был издан эдикт об отобрания у донатистов всех церквей, но наряду с этим было объявлено помилование всем раскаявшимся. В 411 году был собран собор в Карфагене, на который были приглашены представители донатизма; император Гонорий прислал трибуна Марцеллина, который должен был, по окончании прений, решить на чьей стороне правда. Августин одержал полную победу над донатистами; император Гонорий признал правоту учения православной Церкви и потребовал от донатистов, чтобы они подчинились решению собора. С этого времени донатизм начинает мало-помалу исчезать, хотя и продержался еще кое-где до покорения Африки сарацинами VII веке.

Учению донатистов о личной святости Августин противопоставил концепцию неспособности человека спастись без содействия Божественного промысла и благодати. Утверждению о необходимости осуществить идеал святости в местных общинах он противопоставил принятие эмпирического факта о сосуществовании злых и заблудших со святыми и праведными и на этом основании можно говорить о совершенстве только как категории будущего века. Доктрине донатистов и их практике рассыпаться на ячейки спасающихся Августин противопоставил строгое и цельное учение о вселенской Церкви как единой носительнице и преемнице православной апостольской традиции. Только в Церкви возможна истинная вера, только в ней посредством таинств при условии иерархической преемственности передается данная для искупления человеческого рода благодать, только в лоне ее всемирного тела находит участие во спасение человеческий индивидуум. Это учение о церковном единстве человеческого общества как формы земного боговластия, параллельное идее единства вселенной как воплощения космического боговластия было одновременно и ударом и по манихейской доктрине. Вселенская православная Церковь как посредница между Богом и людьми – это вывод из борьбы против донатистского притязания на самостоятельное достижение Царства Божия местными общинами, претендующими на святость. 

Но наряду с безусловными достижениями экклезиологической мысли Августина именно во время борьбы с донатистским расколом им было выработано знаменательное правило, впоследствии сыгравшее печальную роль в реальном бытии католической Церкви. Сам Августин и по своим личным убеждениям, и по характеру был сторонником исключительно идейной борьбы с противниками (пером и словом, диспутами и посланиями). Но упорство донатистов, наряду с сознанием крайней необходимости сохранения единства в христианстве, привело Августина к мысли о необходимости и праве, даже обязанности для Церкви прибегать к принудительной власти государства, чтобы заставить заблудших покориться и воссоединиться с правоверием. Кн. Евгений Трубецкой, написавший замечательный труд, посвященный блаженному Августину, писал по этому поводу: “Насилие противоречило собственному религиозному настроению Августина, но юридический, латинский элемент его системы восторжествовал над личными человеколюбивыми чувствами великого христианского мыслителя, и он волей-неволей стал апологетом церкви-государства против антицерковного и антигосударственного движения донатистов”.[1]

Следующим этапом и возможно самым главным для эволюции богословской системы Августина была борьба с ересью Пелагия, которая затронула очень актуальные и больные места неразработанной тогда еще сотериологической церковной доктрины. 

Пелагий , основоположник ереси, был в своем роде выдающимся человеком. Он был кельтского происхождения и его настоящее имя было Морган (в греческой переделке Пелагий). Родился около 360 года или в Бретани, или Шотландии – источники разноречат на этот счет. Достоверные сведения о нем начинаются лишь со времени его прибытия в Италию. Здесь он обратил на себя внимание своей добродетельной жизнью, вел жизнь иноческую и даже вошел в дружбу с таким знаменитым святителем, как Павлин Ноланский. Пелагий, прибыв в Рим, был просто поражен распущенной жизнью римского христианского общества, не исключая клириков и поразился оправданием человеческой немощи перед непреодолимой силой греха. Против этого Пелагий выступил с утверждением, что непреодолимого греха не бывает, потому что если грех есть дело необходимости, то это не грех, а если дело воли, то его вполне можно избежать. Главные свои воззрения Пелагий изложил в толкованиях на послания св. апостола Павла, а также в посланиях к некоей Димитриаде. По учению Пелагия человек добр. Действием своей свободной воли он может уклоняться от добра, такие уклонения, накопляясь, могут стать греховным навыком и получить как бы силу второй природы, не доходя, однако, до непреодолимости, т.к. свобода воли не может быть потеряна свободным существом. Человек всегда мог успешно бороться с грехом и достигать праведности; особенно это возможно, легко и обязательно после того, как Христос своим учением и примером показал путь к высшему благу. Бог не требует невозможного, следовательно если человек должен, то он и может исполнять заповеди Божии, запрещающие злое, повелевающие доброе и советующие совершенное. Не отрицая аскетизма, Пелагий тем не менее ставит его на второй план. Человек спасается не внешними подвигами, а также не помощью особых средств церковного благочестия и даже не православным исповеданием учения Христа, а лишь его деятельным, действительным исполнением, через постоянную внутреннюю работу над своим нравственным совершенством. Человек сам спасается, как и сам грешит. Пелагий признает первородный грех, лишь как первый дурной пример, но отрицает реальную силу греха, переходящего на потомков Адама (tradux peccati). То есть по Пелагию грех имеет экзистенциональную реальность, но не онтологическую. Пелагий отделяет грех от природы, видит в нем только сознательный акт единичной человеческой воли и поэтому не видит в нем силы, причиняющей смерть. Отрицание греха как онтологической реальности необходимо вело к отрицанию благодати, как особой силы добра и блага, действующей в человеке, но не являющейся неотъемлемым атрибутом его природы. Пелагий допускал благодать лишь как синоним всего того доброго, данного Богом человеку в его существе, в истории и природе. Взгляды Пелагия в своей сокровенной сути были одного характера и происхождения со взглядами Нестория и позже преп.Кассиан в своем сочинении против Нестория эту связь показал. Здесь шла речь, как и у Нестория, о антропологическом максимализме, который ставил Бога и человека в совершенно равноправные отношения.

Пелагий понимал, что его взгляды вступают в противоречие с церковным учением и поэтому свое учение излагал в очень осторожных и уклончивых выражениях. Но его последователь патриций Целестий повел дело так, что Пелагию пришлось свои взгляды сделать гласными. В 411 году Пелагий с Целестием прибыли в Африку, где имели встречу с Августином. Пелагий отправился в Палестину, а Целестий остался в Карфагене и там стал совершенно открыто выражать свои взгляды. Местные епископы обвинили его в еретичестве. Целестий, излагая взгляды Пелагия утверждал, что Адам умер бы, если бы и не согрешил, грех есть его собственное дело и вменяем всему человечеству, младенцы рождаются в том же состоянии, в каком Адам был до падения и не нуждаются в крещении для спасения, до Христа были люди безгрешные, закон так же ведет к Царствию Небесному, как и Евангелие, как грехопадение Адама не было причиной нашей смерти, так и воскресение Христа не есть причина нашего воскресения. Блаженный Августин немедленно посвятил опровержению ереси две книги, и Целестий на Карфагенском соборе был условно отлучен от Церкви. Но он из Карфагена отправился в Эфес, где получил сан пресвитера. В это время Пелагий приобрел доверие палестинских епископов и был оправдан ими на двух соборах (в Иерусалиме и Лидде) в 415 году от обвинения, воздвигнутого на него блаженным Иеронимом и прибывшем из Африки пресвитером Павлом Орозием. Главный обвинительный пункт против Пелагия заключался в том, что он утверждал, что всякий человек может быть безгрешным, если только захочет. Пелагий отвечал в том смысле, что “я говорил, что можно быть безгрешным, но не говорил, что это возможно без помощи Божией”. Его объяснения были признаны удовлетворительными, но условно, до решения римского епископа. Пелагий отправил ему свое исповедание веры, но выразил его в чрезвычайно общих выражениях, обходя спорный вопрос. Между тем в Африке борьба против пелагианства продолжалась. Новый собор в Карфагене осудил уже и самого Пелагия и обратился за утверждением приговора к римскому папе Иннокентию, который это решение утвердил. Оправдательное письмо Пелагия было рассмотрено преемником Иннокентия папой Зосимой, к которому обратился Целестий. Целестий, высказываясь откровеннее своего учителя все же утверждал, что их взгляды не ересь, а дело умственного исследования, и он в вопросах веры принимает все, что принимает папа, и отрицает все, что отрицает римский первосвященник. Такое заявление Целестия вместе с обтекаемым посланием Пелагия заставило папу обратиться к африканским епископам в пользу обвиняемых. Но африканцы не уступали, понимая гибельность воззрений Пелагия. На нескольких соборах они постановили, что приговор папы Иннокентия не может быть отменен. После некоторого колебания Зосима отказался от защиты Пелагия. Указом императора Гонория от 418 года были предписаны обычные меры против основателей и приверженцев новой ереси. Несколько италийских епископов не подчинились, среди них Юлиан Экланский, который оставил свою кафедру и посвятил свою жизнь защите учению Пелагия. Год же смерти самого Пелагия, как впрочем и обстоятельства его последних лет жизни неизвестны. Вселенский собор в Эфесе в 430 году, по крайней мере, отнеся к пелагианству, как к ереси уже осужденной.

Для Августина спор с Пелагием означал чрезвычайно много. Именно в этой полемике была выработана знаменитая доктрина Августина о благодати, которая на несколько веков определила все западное богословие, как католическое, так и протестанствующее. И здесь блаженный учитель Церкви отступил от церковного учения.

По сути в споре с Пелагием вопрос сводился об отношениях между свободой и благодатью. Главный фактор спасения у Пелагия – свободная человечсекая личность, воссоединяющаяся с Богом по свободному почину собственной независимой воли. Само это учение грозило доктрине о безграничности Божественной власти над человечеством и практически означало призыв к безграничному индивидуализму, или наоборот могло привести к практическому примату человеческой государственности, как идеально организованной целостности. В попытках выработать адекватный ответ на пелагианскую ересь Августин по сути вступил на очень зыбкую почву полемического богословия. Он утверждал следующее: Человечество было создано Богом в лице Адама и Евы праведным с волей, свободной к добру и злу. Первые люди, могли не грешить, оставаться добрыми по своему устроению и помощь Божия, благодать находилась с ними в непосредственном общении и близости. Но злоупотребив богодарованной свободой, прародители человечества согрешили, а падшая душа заразила и тело похотью и тогда тело из слуги превратилось в господина. Райское блаженство выродилось в состояние гибели, страдания и смерти по праведному суду Божию, Адам передал свое состояние потомству, над человечеством тяготеет наследственный грех. Воля человека стала способной лишь ко злу, к наследственному греху прибавляются грехи индивидуальные и каждый еще заражается еще грехами современников. Удел потомков Адама пребывать во власти соблазнившего их диавола. Зло не было создано Богом, оно вошло в мир вследствие свободного акта падения сначала ангелов, затем согрешившей четы людей. Милосердие Божие открыло путь ко спасению через искупительную силу воплощения, страдания и смерти Сына Божия. Жертва Христа сокрушила всевластие диавола над человеком. Исторический Христос – посредствующий путь к Богу. Это – акт божественной благодати – gratia gratis data, - в котором Бог сообщает Себя человеку – в нем заключаются действия на ум и волю человека всей нераздельной Троицы, ибо Отец наставляет, чтобы мы пришли к Сыну, а затем исполнились Духом любви. Кстати, именно триадология Августина сделала во многом возможным появление filioque, так как по учению Августина Святой Дух – это Дух Любви, соединяющий Отца и Сына, следственно и принадлежит обоим и от обоих исходит… И эта благодать одна обуславливает искупление и прощение родовой вины. Это уже не помощь, а единоспасающее орудие. Оно необходимо и совершенно не зависит от воли и заслуг человека. Но не всех распространяется оправдание благодатью Божией. Бог по всеведению знает, что дарами благодати воспользуются немногие и предопределил назначенное к меньшинству блаженство. Большинство остается преданным погибели, и не человеку спрашивать, почему врата Царства открыты лишь для немногих. Это тайна премудрости и справедливости Божией. 

В полемике с пелагианством определились границы богословия Августина и те пределы, в которых произошло его отход от православного вероучение, которое было выражено в его время Иоанном Кассианом Римлянином и по сути вступило в противоречие с крайностями учения Августина. Иоанн Кассиан излагал совершенно православное древнее учение о синергизме в деле человеческого спасения, о необходимости человеческих усилий в спасении, о свободном отклике на божественный призыв, дающийся благодатью, и тем самым у августиниан вызвал обвинение в скрытом пелагианстве, точнее в полупелагианстве. 

Последним богословским подвигом Августина было создание грандиозного противоязыческого цикла “О граде Божием”. Этот труд был задуман с самого начала как ответ на обвинение со стороны язычников в вине христиан за разгром Рима в 410 году готами Алариха. Язычники утверждали, что вечный город пал вследствие отступления его граждан от веры отцов. Крушение власти Рима, которой Вергилий предсказывал бесконечность, определялось как следствие отступничества от отеческой веры. Августин ответил на эти обвинения монументальным опровержением всей концепции древних о мире и государстве, выстроив великий первый опыт универсальной теории о человечестве и его судьбах, как единого, Богом управляемого целого. Внутренний смысл этого произвдения вытекал из стремления автора дать объединенный ответ на вопрос о смысле мира и целях человечества. То есть это великий опыт оправдания человеческой истории, как промыслительного и целесообразного процесса. Мир погружен во зло, отчего царства земные поднимаются и падают в скоропреходящем множестве, мятутся и сталкиваются, взаимно разрушают друг друга, наследуя общий человеческий удел – смерть. Но выше живет и идет своей дорогой Богом основанное, хранимое Царство, в котором раскрывается благо и которое просуществует, объединяя человечество, до конца мира, чтобы затем влиться в вечный покой и безмятежность вечного Царства Божия. Возникновение Града Божия и преходящих земных царств Августин связывает с космическим происхождением зла. Отпавшие от Бога ангелы дали начало царству зла, граду диавола. Грехопадение людей обусловило продолжение и дало возможность воплощения этого царства на земле, дало ему эмпирическую реальность. Но Бог противопоставил этому временному делу зла вечный акт своего блага, он вложил в земную историю семя небесного Града, который и стал основным мотивом всемирной истории, начало, середина и конец ее процесса.

Развитие града Божия на земле совершается в параллельном сосуществовании и борьбе двух царств – злого и доброго, дьявольского и доброго, призрачной свободы и благодати – через всю историю человечества. Благодать Божия несет спасение через избранных людей и избранные народы, отделяя их от диких послушников и исполнителей диавольской власти. Благодать осуществляет спасение и искупление жертвой Сына Божия, создает спасительный ковчег – вселенскую Церковь, которая призвана довести избранных до вожделенной цели, Страшного Суда Господня, и тогда земное царство Божие, земной Божий град сольется с Небесным. Вся история есть непрерывное чудо Божиего всемогущества над человеческим естеством. Наследственный грех побеждается божественной любовью. История развертывается как грандиозный процесс воспитания человеческого рода ко спасению, очищение достойных, предопределенных от греха, раздробления, возведение их к небесному достоинству искупленных сынов света. Civitas Dei – безусловно, гениальное произведение, вобравшее в себя все основные мотивы богословия Августина, при этом оно, энциклопедически широко и включает в себя огромное количество исторических сведений, философских реминисценций, экзегетических выкладок. Оно поразило уже современников Августина – один из них писал: “Книга твоя так жива и интересна, что не позволила мне предаться другим занятиям… Не знаю, чему более удивляться в ней, совершенству ли богословского знания, философской учености, обилию исторических сведений или достоинствами изложения, которое так увлекает малообразованных, что они не могут оторваться от книги, пока ее не кончат, а когда кончат, начинают перечитывать.”

Августин как мыслитель имел некоторые особенности, которые наложили сильный отпечаток на его богословское и философское творчество. Согласно проф.Бриллиантову в мыслительной системе Августина очень силен элемент психологизма, который при этом существует параллельно с чисто рациональным подходом. “В Aвгустине богослов неотделим от психолога”, - пишет он. Августин желал иметь знание только о Боге и о душе –“Желаю знать Бога и душу. И ничего более? – Да, ничего” , - говорит он в начале своего обращения. И познание одного приводит к познанию другого. Человек, в той мере, насколько это ему дано, может возвыситься до познания Бога, исходя из познания собственного духа, будучи сотворен по образу Божию. Причем по Августину, сходство должно быть в самом существенном, а не в виде простой аналогии, и различие здесь может быть не столько качественное, сколько количественное. Вообще, Августиновское учение о человеке, его антропология находится в теснейшей связи с сотериологией, а антропология Августина вся пронизана психологизмом. В соответствии с его взглядами каждый факт психической жизни, хоть раз имевший место, делается неотъмлимым достоянием души, переходит в ее природу. И так как в жизни души ей присуще все ее содержание, хотя оно и не все сознается, то раз имевший в ее жизни факт неизбежно влияет на все последующее развитие. Отсюда заключение, что раз последующее развитие человечества происходило после первого нарушения воли Божией и при этом наклонность воли ко греху усиливается после каждого нового совершенного греховного деяния, то человек является рабом греха и с эмпирической точки зрения в естественном состоянии не имеет свободы и свободного произволения, понимаемого как способности руководиться в действиях чистыми религиозно-нравственными мотивами. Поэтому в основе всех языческих добродетелей, согласно Августину, лежит гордость и тщеславие и они есть не что иное как блестящие пороки. На потомство первых людей грех прародителей перешел в силу естественного происхождения, вместе с природой передается и ее повреждение, природа и воля потомков Адама есть как бы непосредственное продолжение его воли и природы. И весь род человеческий, как потомство Адама представляет собой сплошную массу, неудержимо стремящуюся ко злу и присужденную в этом стремлении не только ко временным наказаниям, но и к вечной погибели вместе с падшими ангелами. Для человека нет никакой возможности остановить себя в своем неудержимом стремлении ко злу, только Сам Бог может сделать это с человеком, ниспослав ему Свою спасающую благодать. Благодать – это есть ”внутренняя и таинственная, чудесная и невыразимая сила Божия, производящая в сердцах людей не только истинные откровения, но и благие произволения.” 

И если порча человека коснулась прежде всего в области воли, то благодать посредством Духа Святого вливается в человека. А энергия Духа, есть не что иное как воля или любовь Божества. Она обнаруживается как повышение энергии воли человека, как влитие любви, к которой сводятся все добродетели. Где нет любви, там не может быть доброго дела, а возможно лишь господство плотской похоти. Но благодать дается не всем. Почему она дается одним praedestinati, а другим reprobati не дается, на этот вопрос нет ответа. Почему к одним Бог правосуден, а к другим благ, отчего некоторым благодать дается, а затем отнимается - это все вопросы не имеющие ответа. Бог хочет спасти всех спасающихся, и потому они спасаются, хотя для всемогущей воли Божией возможно спасти всех без исключения, так как благодать действует в человеке непреодолимо. С точки зрения человеческой свободы здесь нет речи о ее стеснении, так как в состоянии падения человек и не имеет свободы, и только благодать ее восстанавливает, разрешая узы греха, которыми она была связана. 

С учением о благодати и ее решающей силы, как условия спасения человека, неразрывно связано и учение Августина о предопределении, согласно которому Бог спасает лишь тех, кого Он предузнал и предуставил, предопределил ко спасению. Это предузнание, предопределение лежит в таинственной непознаваемой области воли Божией, Его благости и совершенного знания о творении, Его правосудия. Однако, это учение Августина сразу же вызвало у многих недоумение, так как в принципе сводило на нет все человеческие подвиги. Особенно сильно возражали против этой доктрины монашествующие, для которых принятие этого учения ставило под вопрос саму суть монашеского, аскетического подвига. При жизни Августина иноки Идруметские писали ему недоуменное послание о том, что согласно его учению для них нет никакого смысла предаваться подвигам самоумерщвления, а затем Леринский монастырь и особенно Иоанн Кассиан выступили с изложением православного учения о влиянии благодати на спасение человека. “В деле нашего спасения, -писал Иоанн Кассиан в 13 собеседовании с аввой Херемоном, - участвует и благодать Божия и свободное произволение наше, и что человек, хотя может иногда сам собой желать добродетели, но чтобы исполнить желании сии, всегда нуждается в помощи Божией; подобно как для больного недостаточно одного желания быть здоровым, нужно, чтобы податель жизни – Бог дал силы для здоровья”. И еще далее “хотя благодать Божия и произвол человеческий, по-видимому друг другу противны, но оба согласно действуют и в деле нашего спасения равно необходимы, если не хотим отступить от правил истинной веры. Когда Бог видит, что мы хотим склониться к добру, то направляет и укрепляет нашу готовность.” Иоанн прямо утверждает, что “нельзя думать, чтобы Бог не дал человеку желания и возможности делать добро…” За это совершенно православное учение о синергизме, то есть соработничестве Бога и человека в спасении, преп. Иоанн Кассиан уже при жизни навлек на себя обвинения в пелагианстве, которое с временем получило наименование полупелагианства, и в западном богословии Иоанн Кассиан и доныне имеет этот ярлык.

Влияние Августина на западное богословие было, несмотря на все его крайности, колоссальным. Проф. Бриллиантов пишет: “История богословской мысли едва ли представляет другой пример влияния отдельной личности на позднейшие времена, которое по силе и глубине, многосторонности и продолжительности равнялось бы тому влиянию, какое имел на богословскую мысль и вообще религиозную жизнь запада Августин со своими сочинениями”. В жизни западной церкви влияние августинизма утвердилось особенно благодаря популяризаторскому таланту и практической деятельности Григория Великого.

Кстати даже такое пререкаемое учение католичества о чистилище тоже берет отчасти свое начало в упоминании Августина об очищении грешников очистительным огнем. Заняло бы очень много времени исследование эволюции августинизма в западном христианстве, достаточно факта его исключительного влияния на весь строй богословской и аскетической мысли и практики Запада. И в связи с этим совершенно может резонно возникнуть вопрос, как следует относиться к Августину православному человеку, как следует оценивать его грандиозное наследие нам. Безусловно, это святой учитель неразделенной Церкви и тот факт, что преп. Никодим включил его в свой Синаксарий, что свят. Марк Эфесский, борец за православие упоминал его Ферраро-Флорентийском соборе, как свидетеля православной истины, должно нас удержать от огульного отрицания его наследия, и подвигнуть к тщательному изучению его гениального богословского творчества, в котором мы можем найти бесценные жемчужины православной мысли, только если подойдем без предубеждения, но и не без осторожности.

[1] Кн. Е.Н.Трубецкой. Миросозерцание блаженного Августина. Религиозно-общественный идеал западного христианства в V веке. М., 1892

http://www.karizha.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=60:stat9&catid=35:stat&Itemid=67