Милосердие

«Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? <…> Истинно говорю вам: так как вы не сделали сего одному из сих меньших, то не сделали Мне» (Мф. 25, 44–45). Эти слова из евангельского повествования о Страшном Суде часто вспоминаются мне, когда я вижу на улице бездомных опустившихся людей. Совесть призывает к действию, а ветхий человек внушает мысль, что помочь им уже невозможно. Но так ли это на самом деле?

Я люблю делать добрые дела. Хорошо это или плохо — любить их делать?

У меня давно сложилась такая практика. Стряслось нечто неприятное, ранило, подавило, плакать хочется, больше не хочется ничего — что ж, самое время: соверши добрый поступок. Купи коробку диабетических конфет на фруктозе и навести старую больную родственницу. Найди древние дедовские тапки и отдай их бомжу, который ходит по улице в больничных бахилах на босу ногу. Бесспорно, это лучше, чем сидеть и плакать. Вообще, лучше сделать нечто доброе, чем не сделать. И то, что возникает тщеславие, гордость от доброго деяния,— не повод отказываться его совершать. Про гордость скажешь на исповеди. А пока обуй бомжа. Все правильно?

Некоторое время назад известный атеистический публицист Александр Никонов призвал легализовать убийство больных младенцев. Это вызвало бурю возмущения, и даже атеистические собратья Никонова от него отмежевались. Сейчас Великобритания переживает похожий скандал - только сейчас речь идет о признании допустимым убийства любых вообще младенцев, в том числе, совершенно здоровых. Статью такого содержания опубликовали в "Журнале медицинской этики” двое философов, специализирующихся на этике - Альберто Джубилини из Университета Милана и Франческа Минерва из Университета Мельбурна и Оксфордского университета. Краткое содержание (абстракт) своей статьи они сами излагают так: “Аборты широко приняты по причинам, не имеющим отношения к здоровью плода. Показав, что (1) как плод, так и новорожденный не имеют того же морального статуса, что и подлинные личности, (2) тот факт, что оба являются потенциальными личностями, морально не значим (3) усыновление не всегда в лучших интересах реальных людей, авторы утверждают, что то, что мы называем “послеродовым абортом” (умерщвление новорожденного) должно быть разрешено во всех случаях, когда разрешены аборты, включая случаи, когда новорожденный не является инвалидом”

Это произошло в 1986 году в доме престарелых, где я тогда работала терапевтом. Жила там тогда на третьем этаже одна старушка… Что значит — «на третьем этаже», для вас, конечно, непонятно — разве это так важно, на каком именно этаже жил человек?.. А вот для сотрудников этого дома престарелых, а особенно — для его обитателей слова «третий этаж» имели вполне определенный, зловещий смысл. На третьем этаже было два отделения: одно — для лежачих и умирающих больных, другое — для больных с психическими нарушениями. Вход на третий этаж запирался на ключ. Поэтому даже не всякий работник дома престарелых мог попасть туда. О других больных или родственниках и говорить нечего. Если человек по той или иной причине попадал на третий этаж, он как бы уже исчезал из мира живых. Даже если и продолжал еще существовать где-то там, за закрытыми дверями третьего этажа…

Я стал за собой замечать, что черствею. Когда в очередной раз, пролистывая новостные сайты или френд-ленту в «живом журнале», натыкаюсь на очередную трагическую историю, просьбу о помощи, плач о беспределе — меня это уже не слишком трогает. И не потому, что не верю. Вполне верю, вещи-то обычные, и более того — типичные. Просто срабатывает какая-то внутренняя блокировка.

В воскресенье первый раз в жизни мы съездили с мужем в детский дом.

До этого я ни разу не была в подобных заведениях. Может кому-то покажется смешным, но так сложно было решиться на этот простой, ни к чему не обязывающий шаг: просто поехать, посмотреть, поиграть с детьми, сделать им воскресенье чуть более радостным.

Мы уже привыкли к тому, что всё в мире связано. Нас научили, что мысли материальны, и если хочешь что-то получить — смело визуализируй по полчаса в день — и всё будет в шоколаде.

В предлагаемой системе, на первый взгляд, всё стройно и логично: захотел — получил. Акцент делается на желании обладать. В совокупности человеческих стремлений начинает доминировать уже даже не «я», а «мне». Это слово становится тем магнитом, который притягивает к нам отнюдь не благопотребное...

Много лет я посещаю детские дома и интернаты. Собираю пожертвованные одежду, подарки, компьютеры, игрушки, канцелярские товары, деньги... Отрадно знать, сколько добрых, отзывчивых, неравнодушных людей есть на свете. Многие люди готовы отказать себе во всем, чтобы помочь сиротам. Появилось бесчисленное множество разных организаций, групп и фондов, которые посещают детские дома, собирают пожертвования. Интернет пестрит просьбами о помощи: детским домам требуются ремонт, продукты питания, оргтехника... Лёд тронулся: общество не остается равнодушным к этим призывам. Мне кажется, пришла пора поговорить о качестве нашей помощи. О том, что мы предлагаем сиротам — и чего они действительно от нас ждут.