Оно уже давно пришло в нашу жизнь. Агрессивно вторгаясь не только в повседневный быт, но и в сознание, оно принимает разные формы и обличья, оставаясь неизменным по сути. От него не спрятаться нам самим и не укрыть наших детей. Оно представляет собой не только плотный поток образов и смыслов, существующих как в реальном, так и виртуальном медиапространстве, но и объемлет все стороны нашего существования: и быт, и культурное пространство, и даже политику.
Мир, лежащий, по слову Апостола, во зле (1 Ин 5, 19), никогда не понимал и не принимал сути монашеского подвига. Заявления о том, что монахи не приносят пользы обществу (например, не строят школ, не ухаживают за больными), звучат уже не первое столетие. Но говорящие так забывают, что просвещение человека без Света Божия – это служение телу без духа.
В начале прошлого века о превратном понимании монашеского служения говорил протоиерей Иоанн Восторгов:
«Люди нынешнего века не понимают, не ценят, более того – осуждают монашество. Оно будто бы есть ненависть к жизни; оно есть ненависть к человеческой природе; оно есть ненависть ко всякой законной, естественной человеческой радости, и потому противоречит 'евангелию', то есть благой и радостной вести, возвещенной миру христианством – вот что слышится теперь нередко»1.
Людям свойственно разговаривать. Если же разговаривать разучились или так презирают друг друга, что и словом не удостаивают, — тогда они жутко враждуют или дерутся. Насмерть и без пощады.
Кто более всего виновен в смерти Христа? Власти, священники или тогдашняя интеллигенция, "совесть нации"? С кем сегодня должна быть Церковь? С этой самой "совестью", с "просвещенным классом" или с "цапками, казнокрадами, продажными шоу-кентаврами"? Попробуем понять это, обратившись к Новому Завету.
Кто он такой, наш современный человек? О чем с ним можно говорить? Чем он живет и от чего мучается? Если он мучается только от нехватки денег, а живет так блекло, что из впечатлений дня невозможно составить страничку для дневника, то что это и как это назвать?
Толерантность воистину стала богом века сего и общепризнанным лекарством от всех общественных бед. Если в прошедшие века нетерпимость к чужим верованиям, обычаям, образу жизни порождала всяческие конфликты — вплоть до самых тяжелых и кровавых, то с введением терпимости в жизненный канон цивилизованного мира стали расцветать сто цветов, никто не обижен и человечеству задан превосходный образец движения к всеобщему благоустройству.
Начну с самого главного. Я, как и все те, кто читает эти строки, - «биологический отход». Так считают наши законы. Во всяком случае, я был им чуть больше 30 лет назад. Я в хорошей компании – в 1799 году «биологическим отходом» был Александр Сергеевич Пушкин.
Вопрос о добродетельных неверующих ставят довольно часто - с двух сторон. С одной стороны, неверующие - которым кажется, что для христианства это должно быть проблемой. С другой - новообращенные верующие, которые остро переживают свое обращение “от тьмы к свету и от власти сатаны - к Богу” и которым, поэтому, кажется, что вообще ничего доброго за пределами Церкви быть не может. Впрочем, такое настроение в некоторых общинах поддерживается - мне доводилось читать о людях, которые ушли из своих религиозных групп (иногда - от веры в Бога вообще) потому, что им внушали, что кругом одни развратники и злодеи - что оказалось явно не так. Недавно я читал воспоминания одной женщины, выросшей в очень замкнутой секте. Ее доверие к учению секты подорвал пожар - когда ее семья осталась без дома, а соседи (не-сектанты) отнеслись к ним с большой добротой и оказали щедрую помощь. Как же так - думала она - это же навеки проклятые нечестивцы из царства сатаны...
Трагедия на Кубани, где во время наводнения погибли сотни людей, выявила разные типы отношения к человеческой скорби. Патриарх, в слове перед литией по погибшим, сказал, что человеческая скорбь для каждого из нас всегда некий вызов, который «требует от человека, от каждого человека своего собственного личного ответа … принять этот вызов или от него отстраниться». Одни принимают и пытаются помочь, хотя бы как-то утешить. Другим проще отказаться. Речь не о том, чтобы ехать волонтером или собирать помощь для пострадавших. Отказаться можно по-разному.
– Отец Андрей, вокруг панк-перформанса в храме Христа Спасителя и последовавшего заключения участниц этого действия под стражу не один месяц кипят страсти и ведутся дебаты. Изменилось ли у вас со временем отношение к данной ситуации?
Мы, верующие, порой обижаем атеистов, утверждая, будто они — люди безнравственные, ибо нравственность проистекает от веры в Бога, а значит, если нет веры — то нет ни совести, ни чести. Мы вспоминаем фразу Достоевского «если Бога нет — то всё дозволено» и начинаем гвоздить ею как дубиной наших идейных оппонентов.