Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин: «В России нет культуры оппозиционности»

Елена Балаян

Борцы со злом, или стоит ли православным подаваться в джедаи?

Кто бы что ни говорил, есть ощущение, что отношения Церкви и общества, анализ этих отношений, какими бы сложными они ни были, важен не меньше, чем внутренняя жизнь самой Церкви. Потому что именно там, за церковной оградой, находятся люди, которые завтра могут стать частью Церкви. А могут и не стать… Конечно, придет ли тот или иной человек к Богу, зависит не от наших усилий. Это тайна отношений между Богом и человеком. Но все же и человеческие усилия что-то значат. Чтобы уважать Церковь, люди должны видеть, что она не боится открыто разговаривать на любые темы, что Церкви нечего скрывать и что те, кто ее составляет, готовы бороться со своими недостатками, одновременно свидетельствуя об истине.

А потому в рубрике «Открытый диалог» мы будем анализировать тенденции, общественные настроения и мнения, которые так или иначе касаются Церкви. Среди событий, произошедших за последний месяц, хочется поговорить о двух – это некоторые акции так называемых православных активистов и судебный иск, который Всероссийское общество защиты прав потребителей предъявило Церкви.

Подставили щеку…

«Я боюсь набирать словосочетание «православные активисты» в Гугле по тем же причинам, по которым я боюсь набирать «Богородица, Путина прогони». В обоих случаях зрелище кощунственных бесчинств глубоко удручает мои религиозные чувства…», – в этом признании известного православного публициста и богослова Сергея Худиева заключена не только его персональная боль, но и серьезная проблема, в которой сегодня часто упрекают Церковь. Когда молодой здоровый мужчина, называющий себя православным, бьет по щеке девушку, вышедшую на улицу поддержать заключенных панк-активисток, то тут уже неважно, насколько благородные чувства им руководили. Нельзя защищать Бога, лупя почем зря своих оппонентов. И когда православный каратист Андрей Кочергин призывает своих многочисленных сторонников бороться за святую Русь, разгоняя на улице геев и предавая анафеме тех, кто не хочет его в этом поддержать, становится понятно: резать наживую свою ногу гораздо легче, чем привести в мирное устроение собственное сердце.

«Да, православные люди должны занимать активную гражданскую позицию, не бояться прибегать к мирным и законным средствам для противостояния злу и утверждения добра… Но если «православный активизм» будет прочно ассоциироваться с уличными драками и бесчинствами (а я боюсь, он уже ассоциируется)… православная активность будет успешно маргинализирована…», – продолжает Худиев, и с ним трудно не согласиться. Потому что именно за такие выходки нас называют православнутыми. И болезнь отдельных членов Церкви начинает ассоциироваться со всей Церковью.

Святые отцы говорят, что ненавидеть надо грех, а не грешника. И уж тем более они нигде не говорят, что этого самого несчастного грешника надо дубасить по голове. Или по щеке. Но почему такая простая, казалось бы, мысль так плохо нами усваивается? Не потому ли, что ощущать себя эдаким благородным джедаем, радетелем за чистоту православных рядов гораздо приятнее, чем сопереживать человеку, отягченному грехом?

Когда московская газета «Культура» опубликовала в одном из своих номеров отрывок из будущей книги игумена Нектария (Морозова), где он мельком касается темы сексуальных меньшинств и отношения к ним Церкви, гвалт на православных сайтах и в ЖЖ пошел такой, что хоть святых выноси. Кипятились именно православные, упрекая священника по очередности то в гомофобии, то, напротив, в покрывательстве греха. Были и прямые оскорбления – верующие вроде бы люди совершенно не считались со священным саном, к которому они по идее должны испытывать элементарное уважение. А ведь мысль была высказана одна и простая – бороться надо не с внешним злом, а со своим, внутренним. Но у тех, кто размахивает шашкой, спасая мир от пучины греха, на это не остается времени. Есть у них дела и поважнее…

Пошли войной на Facebook…

Есть еще один вид православной активности – назовем его юридический. Это когда борьба со злом происходит с помощью различных писем во властные инстанции, сбора подписей и судебных исков. Когда люди требуют запретить «душевредный» концерт, призвать к ответственности «кощунниц», проверить на экстремизм устроителей «Серебряной калоши» и т.п. Совсем недавно Саратов в этом смысле прославился почти на всю страну: группа православных активистов во главе с Владимиром Росляковским выдвинула ультиматум известной социальной сети Facebook, требуя убрать с ее сайта картинки, символизирующие нетрадиционные отношения. Отныне при публикации сообщения о свадьбе пользователи имеют возможность в зависимости от полов супругов подобрать соответствующее изображение. Так, помимо традиционной «жених и невеста», это могут быть два «жениха» или две «невесты». Нововведение вполне объяснимо – первая картинка уже обнаружена на странице основателя Facebook Криса Хьюза, который известил о свадьбе со своим бойфрендом Шоном Элдриджем…

Я не юрист и не знаю, тянет ли это на пресловутую пропаганду с точки зрения закона, но психологически тут все понятно. Когда рядом с традиционной картинкой ставится нетрадиционная, причем совершенно на равных, отклонение начинает восприниматься как вариант нормы, чаши весов уравновешиваются. Грех позиционируется именно как норма – непритязательно, как бы между прочим. То, в чем еще вчера было стыдно признаться, сегодня просто часть твоего выбора, который другие должны… нет, не принять – уважать! В этом контексте такая вроде бы мелочь, как картинки в соцсети, становится очень симптоматичной и, как бы наивных активистов ни троллили, отнюдь небезобидной.

Но можно ли бороться с этим тем путем, который выбрали для себя саратовцы? Они обещают в случае отказа завалить исками всех провайдеров с требованием отключить доступ к Facebook в нашей стране. Соответствующее письмо уже отправлено в российский офис компании. «Православные активисты Саратова, который, по мнению журнала «Русский репортер», должен быть разрушен,настолько бесстрашны, что вступили на тропу войны с крупнейшей в мире социальной сетью, «население» которой едва не дотягивается до миллиарда». Другой епитимьи, очевидно, в данном случае и не придумать…», – хихикают в кулачок светские информресурсы.

Такой смех раздается часто. Всем очевидно, что никакие суды выиграны не будут, что доступ к Facebook в России никто не отключит – мир давно уже живет по другим правилам. И для богатейшей международной компании грозные саратовские телодвижения все равно что укус комара, безобидное шутовство. Так стоит ли бряцать оружием, давая поводы для насмешек, или, может, лучше заняться чем-то более конструктивным? Лично у меня на этот вопрос нет однозначного ответа…

Боже, окажи услугу! И не забудь выдать чек…

Еще одна презабавная тема – иск в суд, который подало Всероссийское общество защиты прав потребителей на Православную Церковь. Забегая вперед, скажем, что иск ОЗПП (не путать с ЗППП!) проиграло, но любопытна сама тенденция. Как сообщалось в пресс-релизе общества, иск оно подавало в защиту неограниченного круга потребителей, то есть, если убрать красивый юридический флер, фактически непонятно кого, после проверки, учиненной в Храме Христа Спасителя. Проверяющим не понравилось, что «товары народного потребления», как то: золотые и серебряные крестики, иконы, богослужебная утварь, пасхальные яйца и прочая – продаются с нарушениями закона о правах потребителей, то есть без кассовых аппаратов и чеков, без возможности возврата товара и т.п. Выдержки из пояснений ОЗПП своих претензий звучат, как песня. Читаешь и не знаешь, то ли люди шутят, то ли говорят всерьез: «Потребитель имеет право на обмен непродовольственного товара ненадлежащего качества, включая предметы культа, приобретенного в церковной лавке, на аналогичный, если тот не подошел по форме, габаритам, фасону, расцветке, размеру или комплектации…».

Подобные возможности завораживают. Как жалко, что мы не знали о них раньше! То есть вот не понравился мне, допустим, фасон иконы Богоматери Казанской, чей праздник мы недавно отмечали. Да и габариты, как выяснилось после пристального осмотра «товара», какие-то не те…

Все. Иду в храм и говорю – не хочу больше эту икону, а хочу вон ту, с перламутровыми пуговицами на одеянии. Потому что с обычными мне не подходит. А если неграмотная свечница смотрит на меня, широко раскрыв от удивления глаза, и не понимает, чего я от нее хочу, тут же сую ей под нос вот эти золотые слова: «Потребитель вправе отказаться от исполнения договора о выполнении работ (оказании услуг) религиозной организацией в любое время при условии оплаты фактически понесенных расходов, связанных с исполнением обязательств по данному договору. В случае нарушения своих прав со стороны религиозной организации потребитель может обратиться в государственные контролирующие и надзорные органы, а также в суд…».

Хорошо, что про услуги тут тоже есть, а не только про товары. Помазали меня некачественно елеем – пишу заявление в надзорный орган: «Прошу привлечь клирика храма такого-то к ответственности». Или иногда еще исповедуют, знаете, как-то не очень, без души. А то, бывает, вообще скажут что-то неприятное, самолюбию не льстящее. Раньше-то мы смирялись, терпели, потому как закона о правах потребителей не знали. А теперь все, кончилась вольница, «давай, до свиданья!»

В принципе, можно пойти еще дальше и подавать в суд не на Церковь, а прямо на… сами понимаете, Кого. За то, что не всегда качественно и в срок – чего уж греха таить! – исполняет наши прошения. Или, не дай опять-таки Бог, не исполняет совсем – может ведь случиться и такое. А что это, как не безобразие и не форменный беспредел? Деньги-то за записку о здравии уплачены и где это самое здравие? Где сбыча мечт?! И почему небесная канцелярия не выдает мне чеки?

Пролить свет на эти и другие не дающие покоя вопросы уже без всяких шуток, всерьез согласился Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин.

Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин:

«В России нет культуры оппозиционности»

Рассуждая о том или ином общественном явлении, я всегда пытаюсь разграничить интернет-публику и основную массу людей, тем более верующих. Потому что на самом деле те, кто ходит на всякого рода публичные мероприятия и выступает «за» или «против» чего-либо,– это очень узкий круг людей, чье мнение не является репрезентативным для большинства наших сограждан, и верующих в том числе. И в отношении некоторых из этих людей я бы даже слово «православный» не всегда употреблял без кавычек, потому что это очень разные люди – и по степени православности, и порой по степени адекватности. Причем такие люди есть во всех лагерях — и среди правых, и среди левых. И думать, что все, что они делают, о чем говорят и пишут, является отражением действительности, конечно же, неправильно. Специфика Интернета в том и состоит, что единичные и совсем не характерные случаи становятся достоянием общественности, на них пиарятся различные силы, их раздувают до вселенских масштабов. В то время как в иных случаях и обсуждать нечего – настолько все очевидно.

Православие в кавычках

Как можно относиться к тому, что какой-то молодой человек, называющий себя православным, ударил на улице женщину? Конечно, это плохо, и другой оценки быть не может. Тут не надо быть активистом или, наоборот, не активистом, верующим, атеистом, православным, буддистом или еще кем-то. Это просто некие нормы человеческого общежития, которые даже не обсуждаются. Вы говорите: как же так? Человек называет себя православным, почему он оказывается способен на такой поступок? Во-первых, нужно для себя понять одну вещь: человек может сам себя назвать как угодно, без малейших на то оснований. Знаете, есть люди, которые склонны отождествлять себя, например, с Наполеоном или с каким-то еще историческим персонажем. Правда обычно таких людей от общества изолируют. Тем паче можно назвать себя и православным, не будучи православным. Есть мусульмане, которые называют себя «самыми настоящими мусульманами» и стреляют в других мусульман, которые, по их мнению, ненастоящие. Слава Богу, у нас в православии пока такого нет и, надеюсь, не будет никогда. Но вот это общая проблема — насколько самоназвание соответствует реальности, насколько человек, который именует себя православным, действительно таким является.

Христос заповедовал не отвечать злом за зло. В Евангелии Он указал совершенно определенную модель поведения: мы должны любить не только любящих нас, потому что это делают мытари и язычники, но и тех, кто нас ненавидит. Тем более мы не должны давать места гневу и не отвечать злом на зло. Это общие места. Но нам навязывают обсуждение очевидных вещей. И вместо того, чтобы не обращать на это внимания, мы фактически начинаем, как говорят сегодня, на это «вестись» и всерьез обсуждать — хорошо это или плохо. Наивно думать, что наше обсуждение и наши оценки изменят мнение некоторых людей относительно православных верующих. И что они перестанут ассоциировать действия нескольких людей со всей Церковью. Потому что нормальный человек и так понимает, что к чему. Остальные все равно будут обобщать, поскольку Церковь — их враг и тут всякое лыко в строку. И думать, что мы их убедим, что они ничего не знают, не понимают и просто ошиблись, — это совершенно наивно.

Возможен ли православный активизм? Я считаю, возможен вполне. Как сказал один русский философ, мы не можем превратить окружающий нас мир в рай, но мы можем и должны делать все, чтобы он не стал совершеннейшим адом. Но здесь очень тонкая грань. Когда три человека подают в суд на Фейсбук (я, кстати, до вас об этом даже не слышал) – это одно дело. И совсем другое – когда достаточно широкая общественность борется против ювенальной юстиции, засилья порнографии или иного очевидного зла. И я считаю, что суд в данном случае – это совершенно нормальный метод. В гражданском обществе суд – самый адекватный способ борьбы. И тут, я думаю, дело даже не в православии. Дело в том, что в нашей стране просто нет элементарного гражданского опыта борьбы, того уровня сознательности, организованности гражданского общества, который есть на Западе.

«Не надо никого смешить…»

Посмотрите, как у них проходит та же борьба трудящихся за свои права, как бы ни смешно звучало это словосочетание из уст православного архиерея. Им можно только позавидовать в хорошем смысле слова – настолько люди организованы. Собственно говоря, демократия – она в этом и заключается, что общество и власть контролируют друг друга и не дают друг другу зайти слишком далеко. В той же Греции тоже достаточно высока степень православной активности. Помню, как во времена моей молодости, когда я еще учился на богословском факультете, в Греции к власти в очередной раз пришли социалисты. И по своей всегдашней привычке стали православную Церковь всячески ущемлять. И что вы думаете? По призыву Синода в маленькой Греции, в Афинах, на улицы вышел миллион человек, и правительство социалистов пало. Там никто ничего не крушил, не бил, в отличие от анархистов, которые крушат автомобили, поджигают банки и убивают полицейских. Ничего подобного – все было мирно и очень даже благопристойно, но правительство после этого пало.

Я убежден, активность не только может иметь место, она нужна, и, скажу еще больше – мы вступаем в такую полосу времени, когда без нее совсем будет плохо. Другое дело, что должна вырабатываться отсутствующая сегодня культура этой активности. Это касается всего общества. А православного человека это касается вдвойне и втройне. Не надо никого смешить и злить беспричинно тоже не надо. Вот вы спрашиваете, нужно ли православным ходить с плакатами? Вы знаете, что действие рождает противодействие. В каком-то случае, может быть, и можно ходить с плакатами. Почему бы и нет? Но на этих плакатах должно быть написано, по крайней мере, что-то правильное, отображающее реальные запросы общества.

Я считаю, что на самом деле большая трагедия всего нашего общества – это отсутствие культуры как таковой, культуры диалога и культуры оппозиционности, в частности. Особенно если заглянуть в Интернет – там своим политическим противникам желают таких вещей, каких даже дикари, которые заклинали «на смерть» своих врагов, не желали. А здесь это делается так, между делом, просто как такое дежурное вступление к любому тексту. Это очень плохо. И, к сожалению, в данном случае Интернет, точнее, его безнаказанность, виноват в таком нарастании градуса взаимной ожесточенности.

Мы говорим: люди называют себя православными. Они, может быть, действительно искренне так говорят, они и хотят быть православными, но уровень их православности – это примерно как слой растительности в тундре. Он тоненький-тоненький. Проехал один раз гусеничный трактор, и потом там 50 лет ничего не растет. И степень православности этих людей – она примерно такая же.

Церковь – не магазин

Теперь что касается иска потребительского общества. Понятно, что это пиар чистейшей воды, который не является действительным выражением общественного настроения. В то же самое время есть люди, и, к сожалению, их достаточно много, которые воспринимают Церковь как некий магазин ритуальных услуг, и ваш покорный слуга говорит об этом уже много лет в своих выступлениях и интервью. Это проблема, и она возрастает с каждым годом. Дело в том, что общество потребления делает очень большие успехи, оно развивается гораздо более бурно, чем, скажем, коммунистическое, атеистическое общество. Оно ведь не требует от человека ни самоограничений, ни каких-то там аскетических усилий, оно не требует затянуть пояса и потерпеть, а наоборот, предлагает позволить себе как можно больше. Это с одной стороны. Но, с другой стороны, я не понимаю, почему в храме нельзя обменять какой-то предмет, если человеку что-то не понравилось? Я, например, всегда на всех епархиальных собраниях священникам говорю: если бывает так, что человек приобрел крестик, и он почернел или сломался или у иконки что-то отклеилось и пришли к вам – меняйте без слов. Взяли – отдали, и все. И не надо создавать проблему на пустом месте.

Что же касается чеков, то все-таки это не торговля и не магазин. Кроме того, у нас очень мало храмов, которые имеют возможность содержать церковную лавку за пределами собственно молитвенного помещения. И если такая возможность появляется, мы сразу ей стараемся воспользоваться, потому что, представьте, идет служба, а тут: «Дайте мне свечку», «Дайте крестик», «А покажите мне эту книжку», «Покажите иконку». Конечно, это на самом деле всем очень мешает в молитве. А тут, представьте, еще кассовые аппараты будут щелкать...

Слава Богу, государство все-таки в этом плане идет навстречу Церкви и согласно с нами, что мы не занимаемся торговлей в прямом смысле этого слова, мы не продаем товары народного потребления. Потому что та же свеча – вот вы ее взяли, пожертвование дали, свои 5 рублей, тут же ее поставили на подсвечник, и она тут же сгорела. Все! Более того, когда на церковном заводе «Софрино» эту свечку или эту иконку делали, то уже все налоги заплатили.

Некоторым кажется, что Церковь держится за возможность распространять в храмах предметы религиозного назначения. Но лично я был бы просто счастлив, если бы в храмах этого не было. Но тогда у Церкви просто не будет источников для существования, даже у городских приходов. Просто потому, что брать десятину, вытрясать ее из людей, как сектанты это делают: ходят по домам, звонят по телефону, подстерегают на улице своих злостных неплательщиков этой десятины, – мы не можем.

Есть старая народная мудрость – в чужой руке ломоть всегда кажется больше. Все наши храмы, даже те, которые стоят в центре города, в материальном смысле еле сводят концы с концами: все, что заработали сегодня, все сегодня и потратили. Я вам могу сказать так: практически нет храмов, которые бы строились, восстанавливались и ремонтировались на тот доход, который они получают от своей деятельности. Все это делается на деньги благотворителей. А тех средств, которые приносят люди, приобретая предметы церковного значения, хватает только на ежедневное содержание храма: выплату зарплаты, оплату коммунальных услуг, и все.

Но это отношение к Церкви, как к магазину, – не самое страшное. Самое прискорбное – это потребительское отношение к Богу.

Любовь – лекарство от потребления

Видите ли, в чем дело... Опять же это нельзя как-то рассматривать отвлеченно, вне контекста нашей сегодняшней жизни. Мы уже к близким людям относимся точно так же, потребительски. Дети смотрят на родителей – что от них можно еще получить и сколько еще от них можно взять. Родители тоже смотрят на детей: мы вам дали, теперь вы должны, давайте, выплачивайте долг... Отношения с близкими, друзьями, вообще отношения человеческие – они перестали на наших глазах, на глазах людей моего поколения, быть тем, чем они являлись всегда. Вы спрашиваете: а раньше разве как-то по-другому было? Во всем общество потребления виновато? В человеческом обществе было все и будет все до самых последних дней. Дело в готовности в открытую провозглашать то, что еще, может быть, 20 лет назад люди таили где-то в глубине сознания и в чем даже себе боялись порой признаться. А сегодня эти табу исчезли, они рухнули, и все стало совершенно нормальным – все абсолютно. Вот мы кричим: жулики, воры, такие, сякие… А сами намного ли лучше?

Также и к Богу: на всякий случай как минимум, а максимум: «Ты мне – я тебе». Я Тебе свечку, а Ты мне пятерку на экзаменах или еще что-нибудь. А если Бог пятерку не дает, то все, Бога нет. И примеров такой логики можно встретить сколько угодно. Опять же я не стал бы преувеличивать массовость такого отношения. Все-таки основная часть людей, которая регулярно ходит в храм, все понимает. У них может возникнуть чувство, о котором мы говорим, но оно у них не господствующее и не главенствующее. Оно именно может восприниматься как некое грехопадение. А среди тех людей, которые только заходят в Церковь, – вот там такого отношения гораздо больше.

Что можно противопоставить такому отношению? Только одно – любовь. Настоящая любовь как раз и подразумевает бескорыстность. Люди любят друг друга, тянутся друг к другу, они не могут друг без друга, по крайней мере, в тот момент, когда они любят друг друга. Вот, наверно, такую аналогию можно провести в отношении человека к Богу. Но это уже тема для другого разговора.

Источник: Православие и современность