Протоиерей Андрей Ткачев

С именем священномученика патриарха Ермогена (†1612), чью память мы отмечаем 2 марта по новому стилю, связано понятие «народное единство», о котором любят рассуждать в начале ноября. Но мы решили, что в день святого Ермогена, положившего свою жизнь за Христа, но при этом во имя сохранения целостности России, неплохо было бы поговорить об историческом предназначении нашей страны и национальной идее еще раз и вне неофициально утвержденного времени для подобного «информационного повода».

Ведете ли вы дневник? Как зачем? Это же аналог ежедневного испытания совести. Сознание, память, совесть включены и человек процеживает отошедший день сквозь некое сито. Так киты пропускают тонны воды сквозь свой ус, чтобы задержать планктон. Тем и питаются. Если же вы священник, то со временем есть шанс, что ваш дневник станет литературной основой, скажем, романа. А роман в свою очередь станет основой сюжета для хорошего фильма. Именно так появился фильм Брессона «Дневник сельского священника» по роману Бернаноса (Бернанос почти всю жизнь писал книги о монахах и священниках). Тарковский считал фильм Брессона шедевром, но дело вовсе не в этом. Дело в том, что серьезный режиссер создает большое (для скачущего клипового сознания прямо-таки протяжное, нудное, без экшена) кинематографическое полотно, которое оказывается востребованным. Ни стрельбы, ни секса. Одни размышления и диалоги, да черно-белые пейзажи. Когда-то и мы такое снимали («17 мгновений весны»), правда, не про священников.

Оцените мысль: «Нехватка придает достоинство вещам. Будь земля на каждом шагу усеяна жемчугом – его начнут топтать, как гальку. Покрой бальзамовое дерево все горные склоны – бальзам станет плебейской жидкостью. У всех вещей с увеличением числа и массы настолько же падает цена. И наоборот, от нехватки самые низменные вещи бывали драгоценными: так среди жаждущих песков Ливии чуточка влаги в руках римского полководца вызывала всеобщую зависть».

Что спит на дне?

Василий Ливанов, тот, что смело может сказать Карлсону, живущему на крыше, и Гене-крокодилу: «Я — голос ваш», — написал ряд замечательных книг. Вообще, сей «лучший в мире Шерлок Холмс», выросший в актёрской среде и сформировавшийся в насыщенной творческой атмосфере, достоин отдельного и уважительного разговора. Но сейчас поговорим не столько о нём, сколько об одном фрагменте из его книги «Невыдуманный Борис Пастернак».

«Свобода» нынче любимое слово. Мало того, что это – любимое слово, но оно же еще и возводится в квадрат, давая в результате набившее оскомину сочетание - «свобода слова».

Это очень сложное понятие. Для того, чтобы говорить о свободе слова, нужно также говорить о его – слова – ценности. Иначе свободно произносимые слова, лишенные смысла или носящие извращенный смысл разрушат мир до основания, кстати, без всякого «а затем…».

Человек может любить и может знать, что он любит. Человек также может любить, сомневаясь, спрашивая себя самого: «Любовь ли это?» Подобная рефлексия не есть запудривание мозгов себе самому или собеседнику, но есть поиск критериев для определения собственных состояний.

Рисование водой по асфальту?

Подслушанный разговор

О чём говорят мужчины? Герои одноимённого фильма — понемногу обо всём, но в основном о женщинах, о машинах, о кризисе среднего возраста. «Русские мальчики» Достоевского, коль сойдутся, то спорят о том, есть ли Бог, бессмертна ли душа... А о чём могут беседовать священник и театральный режиссёр?