Протоиерей Андрей Ткачев

Хочу сказать нечто о добре. Нелегкое это дело. И чем более оно кажется простым, тем более угрожает сломать зубы тому, кто укусит этот «бублик» смело и без подготовки.

Есть две главные заповеди. Это всецелая любовь к Богу, и любовь к человеку, как к себе самому. Сразу одернем себя: любить человека нужно только частично –  как себя самого, а Бога – всецело: умом, душой, сердцем. И сначала нужно полюбить Бога, а только потом – человека.

Революция вся вымощена благими или полу-благими намерениями, ведущими, сами знаете, куда. Именно в Ад и ведущими. Совершенно верно. Раньше все больше булыжники выворачивали для нужд пролетариата. Ими шлях мостили. Сегодня булыжник сменен плиткой тротуарной, но суть от этой замены не меняется. Не меняется, вернее, направление дороги, вымощенной благими намерениями.

Христос достаточно показал Свою власть над смертью, воскресив дочь Иаира и сына Наинской вдовы. Однако те оживленные были только что умершими. Не успела остыть еще отроковица, которой было сказано: «Талифа куми». И юноша, выносимый вон из города, отдал душу недавно, поскольку в тот же день хоронят на Востоке.

– Детей нужно постить в вещах информационных, в первую очередь. Телевизор убрать на какие-то главные моменты: первая неделя, Страстная неделя, Крестопоклонная неделя. Его занавесить траурной тафтой, как Онегин занавесил полку с книжками: «И полку с пыльной их семьей задернул траурной тафтой». Нечего там смотреть. Даже то, что кажется хорошим и безвредным, как правило, ворует у человека время, силы и энергию. Детям это тем более не нужно.

Отец Андрей, с наступлением Великого Поста вновь возвращаемся ко множеству вопросов, с ним связанным… Думаю, для Вас это уже традиционное интервью, и все же для кого-то эта тема совсем нова, а кто-то обязательно найдет в ней что-то новое, ранее не известное…

Отсюда первый вопрос – каждый Великий Пост для Вас лично – это какой-то новый духовный опыт, новые открытия, или все происходит по какой-то уже наработанной системе?

Все слышали о Свободе, Равенстве и Братстве. Всем должно быть понятно, что эти, украденные у Нового Завета понятия, со времени Французской революции изрядно изменили смысл, связавшись с образом обнаженной дамы во фригийском колпаке и на баррикадах.

Если забыть, что «Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17), то слово «свобода» начнет выскальзывать из рук, как живая рыба, или исчезать, как пар, или становиться таким тяжелым, что люди добровольно начнут от свободы отказываться.