Комментарии к статье "К вопросу о созыве Поместного собора Русской Православной Церкви" с сайта "Богослов.Ру"

 
Комментарии к статье с сайта "Богослов.Ру"  
http://www.bogoslov.ru/text/304763.html

Автор, Сергиев Посад
2 июля 2008 17:25
Никогда не опровергал и был всегда согласен с тезисом о необходимости трактования церковных правил в контексте исторической эпохи времени их появления. Однако сегодня, по прошествии шестнадцати веков со времени формирования канонического корпуса, мы не имеем единого мнения о том, в какой мере должны применяться те или иные правила Церкви. Ряд правил потеряли свою актуальность, другие применяются не в полной мере. Однако Церковь не отменяла ни одно из правил. De jure все они имеют обязательный характер и должны соблюдаться. Но можем ли мы применять каноны "всегда и везде"? Вопрос степени применяемости церковных правил - большая проблема современности. Нужно поднимать эту тему, дискутировать и предлагать пути решения.
+++
К вопросу о зависимости епископата. Мне непонятно, почему А. Бондач усиленно пытается утвердить мысль о том, что епископат обязательно должен быть от кого-либо зависим - если не от клира и мирян, то от "феодалов - капиталистов" и "главы государства". Сегодня, благодарение Богу, иерархия в большей степени независима в принятии решений, чем, пожалуй, во все предыдущие периоды истории нашей Церкви. Неправомерно ставить вопрос, что если не контроль со стороны клира и мирян, то, неизбежно, со стороны крупного бизнеса и власти в лице "Совета по делам РПЦ". На мой взгляд, необхоимо задуматься над тем, что существует серьезная опасность того, что под прикрытием наиболее активных мирян на высшее церковное управление могут оказывать давление бизнес структуры и структуры власти, причем, что очень вероятно, даже не нашего государства. При существующем уровне коррупции, финансового лоббирования интересов, ВЦУ вполне может оказаться под контролем не "широких слоев клира и мирян", а сил, не имеющих никакого отношения к Церкви. Церковь не должна быть детерминирована никакими общественными институтами. Она не имеет нужды быть подконтрольной обществу, поскольку внутренне слажена и дисциплинирована, способна существовать в различных внешних политических и экономических форматах, руководствуясь, при этом, исключительно внутренними установлениями, имеющими Божественное санкционирование. Такое положение вещей ни в коей мере не препятствует Церкви быть институтом гражданского общества, активно вовлекаться в жизнь общества.
Мы сегодня всеми силами должны бороться за сохранение современного свободного status quo Церкви (ее высшего церковного управления) и ее независимости от каких бы то нибыло сил.
+++
Между потенциалом и его практической реализацией наличествует огромная разница. Поэтому, когда я говорю, что сегодня есть возможность вести цивилизованную дискуссию по актуальным проблемам церковной жизни, но этой дискуссии не хватает, то в этих словах нет противоречия. Сегодня никто не мешает вести цивилизованный, аргументированный, на хорошем научном уровне диалог. Но его очень редко можно встретить. Взгляните на церковые печатные и электронные СМИ, проанализируйте публицистику, и вы столкнетесь с проблемой недостатка в открытом цивилизованном диалоге. Есть приятные исключения, но их, увы, пока немного.
+++
Зачаточный трехлетний опыт работы Высшего Церковного Совета не позволил в последующие десятилетия убедиться в принципиальной важности и необходимости существования этого органа. Действовавшие на протяжении XX столетия органы ВЦУ выполняли те задачи, которые предполагалось Собором 1917-1918 гг. возложить на ВЦС. Надобность в Высшем Церковном Совете отпала, потому-то вопрос о его реконструкции в XX веке не поднимался.
+++
Безусловно, профессионализм в деятельности синодальных учреждений во-многом зависит от способности привлекать свежие, на высоком уровне подготовленные силы, а также специалистов из различных областей науки и знания, практиков. Не могу ответить на вопрос о том, кто занимался подготовной проектов документов о церковном судопроизводстве. Если бы это делал я, то обязательно пригласил бы уважаемого А. Бондача в качестве участника рабочего процесса.
Экспертное и профессиональное сообщество всегда немногочисленно, поэтому выбирать и копаться в специалистах особенно не приходится. Кроме того, нет ничего зазорного или некорректного в том, чтобы самому проявить инициативу, заявить о своем желании включиться в рабочий процесс. Не думаю, что это будет холодно, с равнодушием воспринято в том или ином синодальном учреждении.

Альберт Бондач, Москва
27 июня 2008 08:35
lapsus calami в моем последнем комментарии: в предложении "после отстранения членов церк. общин от участия в выборах контроль за избранием и деятельностью епископов со стороны мирян исчез" пропущено "не" перед словом "исчез".

Альберт Бондач, Москва
26 июня 2008 14:26
Уважаемый о. Сергий, мне бы хотелось напомнить Вам (и всем читателям), что "научная - каноническая и историческая проработка" _правового_ вопроса в принципе не может быть изъята из церковно-политического контекста (как и право в целом не может рассматриваться изолированно от соц.-эконом. и полит. институтов общества).
О выборности епископов: Вы же понимаете, что "канонические установления", на к-е Вы ссылаетесь, стали появляться с 4 в., когда началась централизация церковной организации и ее сращивание с государством, а обычаи избрания епископов во 2-3 (отчасти и в 4) вв. были, скажем так, несколько иными. Далее, Вы не можете отрицать, что после отстранения членов церк. общин от участия в выборах контроль за избранием и деятельностью епископов со стороны мирян исчез. Он сохранялся вплоть до 20 в., только теперь это был контроль особенных мирян - представителей господствующего класса (в первую очередь - монархов). Конечно, он не предусматривался "каноническими установлениями", зато _существовал на практике_. Так что есть три варианта. Иерархия подконтрольна либо широким слоям клира и мирян, либо феодалам (в Новое время - капиталистам) и главе государства, либо вообще никому (как в настоящее время; но такое положение не может сохраняться долго). Какой из них лучше?
Потом Вы противоречите сами себе, когда в одном и том же абзаце пишете, что
++сегодня нашей Церкви не хватает более тесной связи между иерархией,клиром и мирянами, открытости и высокого уровня информированности о происходящих внутренних процессах, цивилизованной дискуссии по актуальным темам церковной жизни
(и это верно), затем заявляете, будто "сегодня есть возможность и клирикам и мирянам доносить свою озабоченность проблемами современной церковной жизни, вступать именно в цивилизованную дискуссию", а в конце опять сожалеете, что "вот этой-то дискуссии сейчас очень не хватает".
Бюрократизация управления в РПЦ, на мой взгляд, проявляется в осн. в келейном принятии решений (в т.ч. кадровых), в отсутствии гласности, какого-либо общественного контроля за деятельностью органов церк. власти (сравните с государством, где существуют суды, прокуратура, различные ведомственные контролирующие органы, СМИ, наконец). Все это, действительно, ведет к всевластию иерархии и церковных чиновников.
Что касается ликвидации ВЦС, то не могли бы Вы конкретизировать свое замечание:
++Не думаю, что это было вызвано лишь сложными внешними обстоятельствами и нежеланием архиереев пускать в высшее церковное управление представителей клира и мирян.
Чем же еще оно было вызвано - желанием соблюдать "канонические установления"? Тогда почему подобные ВЦС органы благополучно существовали в КНП или Церкви Греч. королевства (при этом, впрочем, находясь под контролем местной знати и капиталистов)? А в СССР на смену ВЦС пришел другой орган, состоявший исключительно из "мирян"-атеистов, т.е. Совет по делам РПЦ. Это я к тому, что Церковь не может быть полноценным общественным институтом и избегать всякого контроля со стороны общества. Причем закономерно, что при отсутствии _внутреннего_ контроля возникает весьма жесткий _внешний_ (будь то синодальный или советский период). Почему такого контроля нет в современной России - это отдельный вопрос, но в дальнейшем он вполне может быть установлен.
Об актуальных задачах Церкви я предпочел бы поговорить отдельно, тем более, что обсуждаемая статья была посвящена иной проблеме.
Суд. система в РПЦ начала формироваться лишь через четыре года после принятия решения о создании церк. судов и сейчас находится в зачаточном состоянии. Никто даже не ставит вопрос, напр., об обобщении и анализе практики епархиальных судов, без чего не может нормально действовать ни одна система судов. С др. стороны, чтО там обобщать, если церк. судьей может стать человек, не имеющий _никакого юридического образования_ (зато непременно в сане)?
Об Историко-правовой комиссии я упомянул не случайно. В 2004 г., вскоре после принятия "Врем. положения о церк. судопроизводстве", я опубликовал в журнале "История государства и права" ("ваковский" журнал, издающийся в Москве) статью, где были проанализированы источники этого положения, его юрид. техника и указаны конкретные недостатки (весьма серьезные). С тех пор я стал преподавателем церк. права в МДА. Был ли я привлечен к работе над Положением о церк. суде, которое сейчас обсуждается Собором? Нет. Я пишу об этом не из-за личной обиды, а потому что данная ситуация наглядно иллюстрирует "эффективность работы синодальных учреждений". И что Вы понимаете под "активностью самих православных, их желанием принять участие в работе таких учреждений"? Это ведь не кружок самодеятельности, а органы власти. Представляете, человек приходит в мэрию или в министерство и говорит, что "хочет принять участие в работе" :) Сейчас в РПЦ _никто_ (кроме узкого круга чиновников) не знает, каковы права и обязанности конкретного синод. учреждения, кто именно там работает, чем занимаются эти люди и т.п. Это совершенно ненормальная ситуация.
Последнее Ваше замечание:
++экспертная и консультативная деятельность клириков и мирян в соборном процессе - это не одно и то же, что участие на Соборе еписопата в качестве его членов с правом решающего голоса. Но именно такая форма участия представителей клира и мирян в соборной работе является канонически и исторически оправданной, и легитимной.
"вновь возвращает нас" к вопросу, к-й я уже не раз задавал: если каноны (принятые в определенном ист. контексте, в частности, в условиях перехода от античности к феодализму и монархической формы правления) содержат определенную норму права, то почему мы обязаны применять эту норму всегда и везде, игнорируя _принципиальные изменения_ в обществе (в т.ч. и в светском праве; отрицать связь канонов с тогдашним римским и ранневизант. правом невозможно)?

Александр, СПб
26 июня 2008 14:06
Чтобы жить по канонам, нельзя было говорить на 7-м Соборе: "Остановись, мгновение". Почему-то никто из наших Преосвященных не лечится по медицинским нормам IV века, а использует современные средства и даже не требует у швейцарских врачей обратиться в Православие. Наши западные братья оказались мудрее и созывают свои вселенские Соборы по мере надобности. У Православных Церквей Святой и Великий Собор (хорошо бы ему открыться при нашей жизни), несомненно, будет состоять из одних епископов. Вопросы жизни Поместных Церквей в XXI, естественно, должны решаться на церковно-народных Соборах. Так практически везде и происходит.
РПЦ, как ею ни гордиться - не Вселенская Церковь. А Московской Патриархии без году неделя -сконструирована она осенью 1943 г. и во многом до сих пор живет по инерции -"как папа велел". Время, конечно, упущено, но второе Крещение Руси (1988 и след.) лучше было бы начать не с Чистого пер., а пригласить миссионеров от юнейшей нашей Дочери-Сестры из Нового Света. Опять же католики, протестанты и пр. христиане возрождались не через "междусобойчик", а с большим притоком свежей и не КГБ-инфицированной крови.

Константин
26 июня 2008 12:05
Что касается участия клира и мирян наравне с епископами (т.е. с правом решающего голоса) в соборном процессе, то имеющиеся каноны, действительно, говорят о том, что Поместный Собор = Архиерейский Собор. Это положение, думаю, никто не будет опровергать. Но то, что эффективный механизм общецерковной рецепции при этом необходим, также, на мой взгляд, бесспорно.
Что касается, к примеру, соборной практики I – III вв., то здесь не все ясно (дореволюционный историк А.И. Покровский в своем исследовании на эту тему доказывал, что в этот период истории Древней Церкви клир и народ принимали участие в соборной работе). Важно отметить, что состав соборов и формат их работы, очевидно, претерпевали исторические изменения, и имеющиеся каноны отражают достаточно позднюю практику. Ни в коем случае не подвергая сомнению значение этих правил, считаю необходимым заметить, что важна не только буква, но, так сказать, и дух канонов, а этого невозможно учесть без знания реалий того или иного исторического периода, в условиях которого каноны формировались и функционировали. Не лишним будет заметить, что тогда же в начале прошлого века в период предсоборных дискуссий шла речь и об изменяемости канонов, об их соответствии историческим реалиям. Разумеется, это нельзя истолковывать как простое вульгарное стремление подогнать нормы церковного права под популярные в то время политические схемы. Речь шла о творческом соблюдении канонов. Не знаю, насколько я удачно выразилсяJ) И именно модель Поместного Собора 1917-1918 гг. была удачным примером такого подхода. Если я не ошибаюсь, одним из первых такой вариант предложил еще в 1905 г. архиепископ (впоследствии Патриарх) Сергий (Страгородский) (см. его статью “О составе ожидаемого чрезвычайного Поместного Собора Русской Церкви” // Церковный вестник. 1905. № 51-52. С. 1608-1612). Действительно, модель 2 в 1, т.е. Архиерейский Собор в составе собрания епископов, клириков и мирян, позволяет при правильном устроении и иерархии сохранить полный контроль, и церковному народу принять участие в обсуждении или даже решении церковных вопросов. Здесь есть возможность для маневра. Например, клирикам и мирянам может быть предоставлен решающий голос в вопросах бюджетно-финансовых, церковной внешней политики, а вопросы иерархического и дисциплинарного характера могут остаться в исключительной компетенции епископата. В любом случае, как верно заметил А. Бондач, в таком случае статус клириков и мирян будет четко определен, они будут представлять свои епархии и приходские общины в качестве делегированных избранников, а не просто экспертов-наблюдателей, которых подбирают и назначают. Поместный Собор в таком составе не нарушит каноны (кстати, они прямо не запрещают клиру и мирянам участвовать в соборной работе), но позволит епископату выслушать мнение клира и мирян, совместно обсудить и разрешить вопросы в живом рабочем контакте. Сказанное выше – для размышления. Это один из возможных путей оптимизации высшего церковного управления.
Вопрос о выборности епископата и о канонических правилах, регулирующих эту процедуру, также не простой (он нуждается в обстоятельном и добросовестном исследовании). Здесь, подчеркнем, также важно учитывать исторический контекст формирования и применения канонов. Например, епископ Никодим (Милаш), комментируя I Вс. 4, отмечал, что в предшествующий принятию этой канонической нормы исторический период клир и народ принимали определенное непосредственное участие в процедуре избрания епископа, в частности, свидетельством о кандидате и изъявлением согласия на его избрание. Кстати, он ссылается и на послание I Вселенского собора, в котором говорится о том, что при избрании епископа должен участвовать и народ. Приводятся в справке епископа Никодима и другие соответствующие свидетельства. Отметим, что об этом говорит и Карф. 50 (419 г.). В дальнейшем византийское законодательство сокращало участие церковного народа в избрании епископата, ограничивая его клиром и “знатнейшими” гражданами. В этом контексте Лаод. 13 запрещает производить выборы кандидатов священства (не исключая епископов) “сборищам народа”, т.е. по комментариям неправильно и незаконно организованным сборищам черни, производящим бунт и беспорядок. VII Вс. 3 направлено против попыток добиться епископства вопреки законному порядку посредством светских должностных лиц.
Итак, как я полагаю, здесь важен принципиально методологический момент: каждое каноническое правило не может рассматриваться как некий абсолют, вырванный из контекста, напротив, его нужно изучать и применять с учетом исторических обстоятельств и условий его первоначального формирования.

Автор, Сергиев Посад
25 июня 2008 21:52
Искренне рад комментариям, прозвучавшим в мой адрес и в адрес статьи. В процессе написания, я, в первую очередь, руководствовался соображениями необходимости научной - канонической и исторической проработки вопроса об обоснованности равноправного участия в соборной деятельности наряду с епископатом, клириков и мирян. Однако за некоторыми приятными исключениями (например, исторического контекста действия церковных правил в условиях выборности епископата и клира), обсуждение статьи вылилось в церковно-политическое русло, которого я старался избегать в статье, но которое, по всей видимости, становится неизбежным в комментариях.
Полагаю весьма важным обращение к историческому контексту функционирования церковных правил, связанному с выборностью епископата и клира, более тесными связями епископата, клира и мирян. Но можем ли мы говорить, что выборность епископати и клира служила эффективным механизмом общецерковной рецепции принимаемых иерархией решений? Согласно тем же каноническим установлениям, избрание епископа происходило Собором епископов (I Всел.4, VII Всел.3, Ант. 19, Лаод. 12) под председательством митрополита, но никак не клиром и мирянами. Таким образом, у епископата не было ни прямой зависимости, ни отчетности перед клириками и мирянами. Такой механизм избрания (епископов - Собором епископов, а клириков - мирянами)не обуславливал достаточно высокий уровень эффективности рецепции принимаемых иерархией решений, поскольку наличествовала определенная граница между епископами с одной стороны, и клириками и мирянами - с другой. Со временем разделение это все больше углублялось.
Нельзя не согласиться, что сегодня нашей Церкви не хватает более тесной связи между иерархией,клиром и мирянами, открытости и высокого уровня информированности о происходящих внутренних процессах, цивилизованной дискуссии по актуальным темам церковной жизни. Преодолевая замкнутость, келейность в принятии церковных решений, что является наследием не только советского периода, сегодня есть возможность и клирикам и мирянам доносить свою озабоченность проблемами современной церковной жизни, вступать именно в цивилизованную дискуссию с использованием хорошего научного и публицистического материала. Вспомните дискуссию конца XIX-начала XX века по вопросу созыва Поместного собора. Во-многом благодаря напряженной мысли ученых, церковных и общественных деятелей, были продуманы положения, ставшие основой для проектов предсоборных органов, а затем и решений Собора 1917-1918 гг. Вот этой-то дискуссии сейчас очень не хватает.
Категорически не согласен с термином бюрократизации церковного управления. Что под ним понимать - явление, связанное с иерархическим всевластьем, исключающим влияние клира и мирян на церковную политику, или косность и неповоротливость самого управления? Даже при всех возможных минусах современной системы высшего церковного управления говорить об иерархическом всевластии не обосновано. Что же касается косности и неповоротливости органов церковного управления, то не такие они уж громоздкие и сложные в управлении, чтобы возникала подобная опасность. Если и говорить о бюрократии в Церкви, то только как о системе профессиональной работы специалистов в различных сферах церковной жизни.
Комментируя возражение А.Бондача хочу заметить, что в статье описан исключительный характер состава Собора 1917-1918 гг., предусматривавшим равноправное участие клириков и мирян наряду с епископами. Что же касается Высшего Церковного Совета, сформированного Собором и состоявшего из представителей епископата, клира и мирян, то вопрос о его создании был полемичен. Известно, что Высший Церковный Совет просуществовал три года, и в 1921 г. его члены потеряли полномочия. Впоследствии в Русской Церкви не предпринималось попыток к его восстановлению. Не думаю, что это было вызвано лишь сложными внешними обстоятельствами и нежеланием архиереев пускать в высшее церковное управление представителей клира и мирян.
На мой взгляд, сегодня перед Церковью не стоит задача решения всех тех вопросов, которые были актуальны накануне Собора 1917-1918 гг. Сегодня у Церкви несколько другие проблемы и задачи, связанные в первую очередь с активной церковной миссией, свидетельством веры, сохранением церковного единства.
Система судопроизводства Русской Церкви постепенно формируется, и вопрос об этом уже давно вышел из замороженного состояния. Что же касается деятельности некоторых синодальных учреждений, то практическая эффективность их работы напрямую зависит от активности самих православных, их желания принять участие в работе таких учреждений. Тогда и все рассуждения о некой тайне в их деятельности станут не актуальными.
Вопрос о степени участия клириков и мирян в соборном процессе вновь возвращает нас к содержанию самой статьи. Конечно, экспертная и консультативная деятельность клириков и мирян в соборном процессе - это не одно и то же, что участие на Соборе еписопата в качестве его членов с правом решающего голоса. Но именно такая форма участия представителей клира и мирян в соборной работе является канонически и исторически оправданной, и легитимной.

Альберт Бондач, Москва
25 июня 2008 14:45
Целиком солидарен с Константином:
++автор упускает из виду тот факт, что формировались они в определенном историческом контексте жизни Древней Церкви, а именно, при живой связи епископата, клира и мирян, выражавшейся, в частности, в том, что долгое время епископат избирался, а не назначался бюрократическим порядком узкой группой лиц
++современная бюрократизация церковного управления, невозможность клира и мирян оказывать влияние на церковную политику, отсутствие прозрачности механизма церковного администрирования, кадровой политики, существование лишь на бумаге церковного суда и порождает инстинктивно крики о Поместном Соборе
Добавлю от себя, что выборным в древности был не только епископат, но и клир, причем в Рус. Церкви выборность священников прихожанами сохранялась до кон. XVIII в.
Что касается Собора 1917-18 гг., то он (чего не может не знать автор статьи) примечателен не только участием мирян, но и решением о создании постоянно действующего органа церковно-исполнительной власти из клира и мирян. Ранее, в XIX в., подобные органы уже были созданы в КНП и др. Поместных Церквях.
Я категорически не согласен с благодушным утверждением автора о том, что якобы
++Перед Церковью сегодня не стоит задача реформирования тех или иных уровней своего управления, решения сложных задач внутренней и внешней церковной жизни. Сформированная система высшего церковного управления позволяет достаточно эффективно решать общецерковные вопросы, формировать различные направления миссии Церкви в обществе.
Впрочем, для опровержения этого тезиса необходимо отдельное юридико-социологическое исследование, а не краткий комментарий. Здесь укажу лишь на пару фактов: отсутствие в РПЦ судебной системы, создание которой было предусмотрено _восемь_ лет назад, и деятельность некоторых учреждений при Св. Синоде (вроде Историко-правовой комиссии), остающаяся тайной за семью печатями для всех непосвященных. В качестве конструктивного предложения советую Службе коммуникации ОВЦС официально опубликовать положения о всех синодальных учреждениях, их персональный состав, структуру и важнейшие документы, принятые каждым из них. (Замечу, что аналогичную информацию о любом органе гос. власти РФ каждый желающий может найти почти мгновенно.)
Ни в коем случае нельзя согласиться и с тем, что
++привлечение клириков и мирян к процессу высшего церковного управления и соборной деятельности
якобы полностью обеспечивается за счет их экспертной, консультативной и т.п. работы. Между юридически закрепленным статусом должностного лица, избранного или назначенного в установленном порядке и (хотя бы теоретически) обязанного публично отчитываться о своей деятельности, с одной стороны, и положением "консультанта", не имеющего никаких четко зафиксированных прав и обязанностей, непонятно как и кем назначенного, совершенно неизвестного широким кругам членов Церкви, с другой стороны, - существует принципиальная разница.
Статья о.С.Звонарева, однако, ценна тем, что напоминает о крайне низком уровне политико-правового сознания большинства номинальных членов РПЦ. Ведь проблемы созыва Поместного Собора, участия мирян в управлении Церковью и проч. интересны лишь незначительной группе верующих, и это одна из причин, по которым такие проблемы не будут решены в ближайшие годы.

диакон Федор Людоговский, Москва
23 июня 2008 14:51
Присоединяюсь к позиции Константина: именно собор епископов должен в конечном принимать важные для поместной Церкви решения (желательно - при совещательном участии клира и мирян), но это несомненное право (и обязанность) архиереев должно уравновешиваться выборностью духовенства (не только епископов, но и пресвитеров и диаконов).

Константин
22 июня 2008 19:18
Интересный и актуальный материал. С выводами автора можно вполне согласиться, хотя нельзя не заметить, что о. Сергию в силу его служебного положения в ОВЦС приходиться отстаивать “официальную” точку зрения. Тем не менее, сам факт его обращения к злободневному и сложному историко-каноническому вопросу и попытка его добросовестно разрешить заслуживают всяческого уважения.
Однако нельзя не заметить, что автор пытается слишком просто решить вопрос, который обсуждался в нач. XX в. и по существу так и не был авторитетно разрешен ни в научной литературе, ни на практике. В этой обстановке Поместный Собор 1917-1918 гг. был компромиссным вариантом.
Говоря о канонах, автор упускает из виду тот факт, что формировались они в определенном историческом контексте жизни Древней Церкви, а именно, при живой связи епископата, клира и мирян, выражавшейся, в частности, в том, что долгое время епископат избирался, а не назначался бюрократическим порядком узкой группой лиц. Разумеется, выборность не является выражением соборности (и это было сказано тогда же в нач. XX в.), но важно другое: существовал эффективный механизм общецерковной рецепции принимаемых иерархией решений (кстати, разработке этого вопроса посвятил свою диссертацию молодой канонист Н.Н. Фиолетов, принимавший участие в работе Собора 1917-1918 гг.). Впоследствии он был фактически утрачен. И это порождало определенное естественное противодействие у части церковного общества.
Думается, что современная бюрократизация церковного управления, невозможность клира и мирян оказывать влияние на церковную политику, отсутствие прозрачности механизма церковного администрирования, кадровой политики, существование лишь на бумаге церковного суда и порождает инстинктивно крики о Поместном Соборе, с которым связывают возможность какой-то живой связи тех, кто управляет, и тех, кто подчиняется. Как только недостатки будут устранены – и про Поместный Собор все, кроме маргиналов-крикунов, разумеется, и забудут. В этом, думается, состояла в начале прошлого века и состоит сейчас вся острота вопроса о высшем церковном управлении. Церковное право действительно дает епископату всю полноту власти в церковном управлении, но должен быть также и механизм общецерковного контроля за принимаемыми решениями, который не нужно путать с идеями “церковной демократии”, равноправия епископов, клириков и мирян и т .п., неуместными в Церкви. Бесконтрольная абсолютная власть – это деспотия, соблазн для злоупотреблений, опасность для соборности. Пока такого эффективного механизма общецерковного контроля (рецепции) нет, наивные призывы к созыву Поместного Собора будут продолжаться.
Таким образом, без учета важных исторических и психологических деталей контекста церковной жизни в прошлом и сейчас вполне правильная и логически цельная каноническая аргументация автора статьи выглядит несколько уязвимой для критики. Хотя с его выводами относительно того, что “актуальной задачей в сфере высшего церковного управления на сегодняшний день является не стремление к созыву Поместного собора, а забота о своевременном отклике на нужды Церкви, ответ на всё новые вызовы быстро меняющегося общества, усилия по утверждению в обществе нравственных ценностей, стремление к сохранению церковного единства”, можно вполне согласиться.