Милости прошу...

     Социальная защищенность клириков РПЦ – сегодня один из самых острых вопросов Церкви. Будем ли мы его решать?  Сложно ответить что-то определенное. Некоторые считают, что из служителей алтаря Господня можно и даже должно «выжимать все соки» для их же спасения. Я так не считаю. И священнику и монаху необходимы условия для служения и жизни, так же как и всем  людям вообще. Но если у мирян еще есть какая-никакая соцзащита, то у клириков, их семей и монахов ее нет совсем, или же она ограничивается милостью правящего архиерея. На сколько ее хватит?

    К кому обратиться за помощью молодому священнику, если у него не хватает средств для обеспечения своей, часто многодетной, семьи едой, одеждой, образованием, медицинским обслуживанием и пр.?  В Австрии он, к примеру, устроился бы на работу. У нас, по преданию XIX столетия, священника должна кормить его деревня. Так как же батюшке содержать семью? Всем известны случаи, когда матушка с детьми живет у родителей в городе, а клирик служит в глуши лесной, один восстанавливает из руин некогда чтимый сельский храм. Это, конечно, лучше, чем развод, но, согласитесь,  ведь и не решение проблемы.

    Государство не платит священникам жалование. Может ли взять на себя попечение о малоимущих семьях священнослужителей Епархия? Думаю, да. Вопрос - захочет ли? Вспомним, кстати, и о больных и престарелых клириках (в том числе диаконах и монашествующих, заштатных клириках, живущих дома по состоянию здоровья). 

  Особенно остро стоит проблема качества жизни монашествующих. К примеру, считает ли руководство монастыря для себя обязательным обеспечивать насельнику полноценное питание, наличие трудовой книжки, медицинского полиса? Утвердительно ответить могут, наверное, только в московской епархии. Причины неполноценной заботы о насельнике, конечно, не всегда в одном лишь нежелании руководства увидеть в монахе члена Церкви, личность и гражданина своего же Отечества. Чаще мешает банальная нехватка средств. Однако, стремиться к лучшему все-таки нужно. Если храм восстановлен, идут службы, то, возможно, пришло время подумать и о том, в каких условиях живут насельники?

 В монастырях Кипра, например,  –  одноместные кельи с душем и туалетом. Киприотам неведомы наши общежительные (скажем, на шестерых) кельи  с «удобствами» в конце коридора или и вовсе на улице (при российском-то климате !),  двухъярусными кроватями и размещением людей без учета возрастных и физиологических проблем (метеоризм, бессонница, храп, грипп и пр.).

В XVIII-XIX вв в монастырях были вши. Но сегодня на дворе уже XXI век! Зачем же брать худшее у истории? Зачем строить корпуса, в которых придется тесниться, ведь не «хрущевку» строим для обеспечения города дешевой деревенской рабочей силой, а келейный корпус.  Человеку здесь жизнь жить. Новоначальному, конечно, неполезно спасаться в одиночку, но старожилу постоянно находиться в многолюдной келье, размером 2х3 метра, где основное пространство занимают кровати и тумбочки, поверьте, очень непросто. О книжном шкафе здесь речи вообще идти не может. Что же удивляться невежеству монашествующих, если у них книг своих нет - хранить негде!

"Если упустить главные цели монашеской жизни, то рано или поздно монастырь оскудеет. Нельзя подходить к насельникам как к рабочей силе, забывая об их духовном возрастании", - говорил Святейший Патриарх Алексий II на заседании Архиерейского Собора в 2008 году.

 На память приходят записки игуменьи Таисии (Леушинской). В начале своего иноческого пути она жила в хорошей келье, но потом вдруг ее переселили в сырое подвальное помещение. Старцу Лаврентию, духовному отцу игум. Таисии (тогда еще простой инокини Марии), рассказали о бедственном положении матушки. Приведем небольшой  поучительный отрывок из ее личных записей о том, как духовник отреагировал на проблему своей пасомой:

    «... О. Лаврентий, ... категорически написал мне, что если к осени не переменят мне келью, то  это будет благословенной причиной переменить самый монастырь, а рисковать так здоровьем нет никакой необходимости и даже грешно: "Все, — писал он, — надо в меру и с рассуждением."»  А при встрече отец говорил ей: «Св. Евангелие учит нас, что и "волос главы нашей не падает без воли Отца Небесного", поэтому не думай, что перевод твой из твоей любимой и дорогой тебе келейки в дурную и сырую совершился бы без воли Божией; твоя мудрая и добрая игумения не могла бы сего допустить, если бы не попустил, не повелел ей сего Господь…  Это послужило  как бы вызовом тебя к иному образу жизни, иного рода трудам, на пользу общую»[1].

    Тогда инокиня Мария по благословению своего старца покинула родной монастырь. И если смотреть на внешние обстоятельства, то…  из-за сырой кельи, но на самом деле так над ней свершился Божий Промысл. Но здесь мы видим и отношение старца к неустроенному быту монашествующих. Заметим, что отец Лаврентий вел аскетичный и строгий образ жизни.

     Известны случаи, когда монастырь оказывался не в состоянии предоставить уход, необходимый больному насельнику, и священноначалие обители просило его вернуться домой «до выздоровления». Так насельник терял дорогую сердцу обитель, в которой оставил свои силы, и со списком заболеваний возвращался в мир, где не мог уже устроиться и на прежнее место работы.

  Положительный в этом отношении пример являет собой Серпуховской Владычный женский монастырь: здесь для каждой насельницы заводят трудовую книжку и оформляют медицинский полис. Игуменья Алексия всегда отличалась заботой о сестрах. Сколько помню, она могла на служебной машине лично отвезти к врачу больную насельницу.

 Конечно, Владычний монастырь без пяти метров московский. В регионах все сложнее, особенно, если сестер более 100 человек!

В мужских монастырях несколько проще. У иеромонахов есть чада, которые  материально поддерживают отцов, в случае необходимости помогают оплачивать лечение, витамины, отпуск…

  И все же соборного решения у этой проблемы пока нет. Условия для жизни клира и монашествующих почти повсеместно не выдерживают никакой критики. Отреставрировано большинство храмов, возобновилась жизнь в древних обителях. Но наряду с внешним благополучием все чаще напоминает о себе отсутствие отеческой заботы в церковной среде, которое приводит к трагедиям. Что это: особенность времени и нужно переждать, перетерпеть, смириться, или проблема, которую необходимо обсудить, решить, записать в Уставе, и уж, как минимум, обратить на нее внимание?

 Церковь - не армия, и армией она никогда не станет, хотя этот образ и используют для сравнения воинства Небесного и земного. Но ведь это только образ – цели-то у священника, монаха и солдата сильно различаются.  Не потому ли отцам Церкви не разрешается применять оружие?  Не забываем ли мы о том, что солдат, как и монах – это призвания, но призвания все-таки разные. И от отцов, начальствующих в Доме Божием, чада ждут, прежде всего, любви и отеческой заботы по примеру Отца Небесного, ведь и от мира они ушли в надежде среди единомышленников найти желанное – Богово.

 И дай Бог, чтобы со временем нашим священноначалием были приняты правила, регламентирующие отношения монастыря к насельнику, а не только насельника к монастырю. 

                                                                           Анна Ольшанская

--------------------------------------------------------------

 [ 1.] Записки игуменьи Таисии, настоятельницы первоклассного женского монастыря.