ЯРМАРКА ДЕТЕЙ. Протоиерей Владислав Цыпин

В начале осени в Брюсселе, за которым медийная молва закрепила титул столицы Европы, состоялась «ярмарка детей» – не детских игрушек или детской одежды, но распродажа самих детей, правда, это была торговля фьючерсами. Продавали еще не рожденных младенцев: их заказывали по объявленному прейскуранту, в котором обозначены были разрез глаз, цвет волос, форма носа и иные параметры живого товара с расценкой за качество. Цены варьировались в диапазоне от 95 до 160 тысяч долларов: дороже автомобиля «Мерседес», но дешевле чистокровных жеребцов арабской породы. Заказывали товар услужливым дамам – так называемым суррогатным матерям: ярмарка проводилась в виде найма репродуктивного аппарата. Но как принято выражаться в рекламных клипах, и это еще не всё. Организаторы ярмарки назвали свой «пир во время чумы» выставкой «Men having babies» («Мужчины, имеющие детей»). Продажа живого товара ориентирована была на покупателей редкой и, как принято считать на Западе, особо ценной породы, вроде зверей из «Красной книги», – породы, размножение которой составляет одну из главных забот цивилизованного мира, – на однополые семьи, с тем, вероятно, чтобы купленных детей они воспитали достойными приобщиться к своему образу счастливой семейной жизни.

Продажа детей не нова, в прошлом она велась в рабовладельческих государствах: в Египте фараонов, в Вавилоне, в античной Греции, в Соединенных Штатах Америки. Впрочем, в Римской империи продажа свободнорожденных детей запрещалась, несмотря на то, что рабство там было узаконено. Но где уж древним рабовладельцам соревноваться в искусстве маркетинга с современными продавцами и покупателями живого товара, лишенными устаревших предрассудков. История движется не по прямой, как воображали простодушные прогрессисты, а скорее циклически, по кругу, колесо ее может катиться и вперед, и назад, и некоторые из явлений прошлого, хотя бы и иначе обряженные, реанимируются. Продажа живого товара становится в наше время на Западе повседневностью: выставки «Men having babies» запланированы на ближайшее будущее в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Чикаго.

Это уже обычное дело: выставки «Men having babies» запланированы на ближайшее будущее в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Чикаго

Когда в 1980-е годы в России жаждали водворения у нас «общеевропейских» ценностей и «западных стандартов прав человека», то даже мечтатели, способные на полет самых буйных фантазий, не досягали до изобретательности генераторов этих ценностей, не воображали, что в число неотъемлемых и приоритетных прав человека будет включено право однополой пары, не способной к размножению по природе вещей, на покупку детей по прейскуранту.

Как известно, в начале XX века немецкий мыслитель Освальд Шпенглер написал историософский труд «Untergang des Abendlandes» – по-русски он вышел с названием «Закат Европы». В России задолго до Шпенглера славянофилы заговорили о гниении Запада. Эта метафора пошла от С.П. Шевырева. Западники, начиная с В.Г. Белинского, испытывавшие экстаз одни – от конституции и парламента (адекватным переводом названия этого учреждения на русский язык будет «говорильня»), другие, и более темпераментные, – от фонарей, употребляемых в качестве виселиц, и от заменившего их изобретения почтенного инженера Гильота, – пользовались мемом о гниющем Западе не иначе, как в ироническом ключе. Но особенно он полюбился в последние десятилетия советской эпохи. Это изречение употреблялось в среде единомышленников как «шиболет» для распознания «свой – чужой». «Запад гниет», – выражался в те незабвенные времена склонный к свободомыслию советский гражданин, травмированный отсутствием жвачки и кока-колы в отечественных лавках и присутствием ее в лавках иностранных, что значило: европейских и американских. С особым шиком острили по этому поводу в кругу так называемой номенклатуры, выезжавшей время от времени для пропаганды социалистического образа жизни за рубеж, а под зарубежьем подразумевали исключительно Западную Европу и Северную Америку, полагая, видно, существование Китая, Индии, Африки то ли призрачным феноменом, то ли всего лишь временным недоразумением. Принюхиваясь к запахам товаров на родине и в зарубежье, выездные советские вельможи находили, что Запад благоухает, а Отечество, в котором они занимали солидные посты разного калибра, смердит. Резюмируя свои иностранные впечатления, в ударе изысканного остроумия выражались: «Запад гниет». В самом деле, на Западе научились искусно упаковывать товар и даже сообщать ему желательный аромат.

И все же ярмарка детей, рождаемых для забав гомосексуальных пар, не без душка, издает запах. Люди заскорузлых вкусов полагают, что это и есть тот самый парфюм гниения. Перспектива заката Запада, предсказанного О. Шпенглером, открывается ведь и чрез вымирание западной популяции в результате вытеснения ретроградных разнополых семей однополыми парами – со временем некому станет рожать суррогатных матерей. Это, скажут, долгий процесс. Наверно, долгий, но есть масса обстоятельств в современном мире, которые способны его радикально ускорить.

Все ли на Западе ликуют по поводу триумфального прогресса в эволюции новейших ценностей? Разумеется, не все, и даже не большинство, которое и там не поспевает за авангардом. И в Европе, и в Новом свете осталось еще немало, говоря на современном жаргоне, «отстоя», не способного проникнуться подобным ликованием. Более того, есть там и «элемент», готовый к сопротивлению надвигающемуся прогрессу. По крайней мере такие настроения можно наблюдать в религиозной среде, приверженной совсем иным ценностям, которые ареопагом законодателей этической моды признаны устаревшими и опасными. Это и христиане, и мусульмане, и носители гуманистических идей в их традиционной и признанной ныне ретроградной упаковке, не совместимой с работорговлей, даже если на кону стоит счастье однополых пар. Тому, что мусульмане отвергают ценности «цивилизованного» мира, имеются впечатляющие – и даже слишком впечатляющие – свидетельства. Но пока еще на Западе больше христиан, чем мусульман. Негативная позиция Русской Православной Церкви относительно суррогатного материнства и однополых браков хорошо известна. Эту позицию разделяют и православные, принадлежащие к другим Поместным Церквам, а если кто не разделяет, то резонно задать вопрос, можно ли считать православным и вообще христианином того, кто с порога отвергает учение апостола Павла о том, что «мужеложники… Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 6: 9–10). Но православные в Западной Европе и Северной Америке составляют меньшинство. Протестантские конфессии в своих официальных декларациях, за исключением упертых «фундаменталистов», стремятся не отставать от прогресса по разным его маршрутам, в том числе и по тому, который довел Запад до пресловутой брюссельской ярмарки.

Что же Католическая церковь, к которой принадлежит более миллиарда христиан на всех континентах? Прямого одобрения торговли детьми и однополой любви, тем более однополых «браков», в официальных заявлениях Ватиканской курии не содержится, а значит, остается надежда, что в Католической церкви в обозреваемой перспективе не станут венчать женихов с женихами, а невест с невестами. В книге «На небе и на земле» папа Франциск назвал законы, «приравнивающие» гомосексуальные отношения к браку, «антропологической регрессией». Иными словами, он констатировал, что происходит процесс дегуманизации, расчеловечивания человека. Но на размышления наводят некоторые другие его высказывания на эту тему, тем более что многими добросовестными католиками они воспринимаются как содержащие непогрешимую истину. В беседе с журналистами, состоявшейся в 2013 году в самолете на возвратном пути из Бразилии в Рим, папа, признав гомосексуальные отношения греховными, в то же время сказал: «Если человек – гей и обладает доброй волей и стремится к Богу, кто я такой, чтобы судить его?»

Папа Римский Франциск: «Кто я такой, чтобы судить геев?» Слова весьма двусмысленные

В этих словах нет ни прямого, ни косвенного одобрения содомии. При желании их можно, с одной стороны, интерпретировать как следование заповеди Христовой: «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7: 1), а с другой – как иллюстрацию мысли апостола Павла о разнонаправленности человеческих помыслов: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7: 19), – мол, как и иные грешники, содомиты тоже могут, пребывая во грехе, стремиться к добру. Наверно, могут. Но остается непреложным факт: далеко не все католики поняли слова папы в благоприятном смысле. Не вдаваясь в экзегетические тонкости, они могли заключить, что папа не нашел возможным осудить не только грешников – его предшественники легко осуждали персонально и адресно, в том числе на вечные адские муки, – но и самый грех: ведь в этом интервью не обсуждалось девиантное поведение конкретной персоны, а речь шла о самом этом феномене. Одни – и это рептильная журналистская братия, обслуживающая создателей «прекрасного нового мира», – похвалили папу за это его изречение, а другие – и их многократно больше – были огорчены и даже шокированы, попросту говоря: ужаснулись.

В 2016 году в Италии по требованию грозного и могущественного ЕСПЧ (Европейского суда по правам человека) были легализованы однополые гражданские союзы, правда, еще не браки: государственная власть страны учла солидарные выступления католиков и не-католиков против инициативы уравнять в правах содомские союзы с союзами брачными. Папа Франциск выразил тогда удовлетворение достигнутым компромиссом, но при этом высказался в защиту гражданских прав содомитов и против их мнимой дискриминации. Позицию папы можно понять так: он доволен тем, что удалось ценой меньшего зла – легализации однополых гражданских союзов – избежать зла худшего – полного уравнивания в правах содомитских союзов с браком. Жан-Франсуа Тири, руководитель католического культурного центра «Покровские ворота» в Москве, так прокомментировал высказывания понтифика: «Слова папы Франциска о легализации однополых браков – не из официального документа церкви… Для Католической церкви и для папы невозможно благословение гомосексуального союза. И вот именно из-за того, что церковь не может принять и благословить такой союз, она соглашается с тем, чтобы о таких людях позаботилось государство. Чтобы у них была возможность, как у обычных семей, меньше платить налогов, заботиться друг о друге, приходить в больницу. Конечно, все сказанное папой даст резонанс. Но, я думаю, никто не отменит Библию и суждения Библии по поводу гомосексуальности».

Возможно, так и следует понимать высказывания понтифика на эту пикантную тему. И все же их негативного эффекта, или «резонанса», как выразился Ж.-П. Тири, папа, которому мудрость полагается уже по его должности, не мог не предвидеть. Что же подталкивает курию к столь рискованным заявлениям? Возможно, скандалы, связанные с педофилией в среде католического клира. Нет сомнения в том, что некоторые из криминальных фактов, вокруг которых поднято много шума в средствах массовой коммуникации, имели место. Они подтверждены и судебными приговорами, и, что не менее убедительно, «явками с повинной», но очевидно также, что ведется организованная и управляемая травля католического духовенства. Газеты, телевидение, интернет внушают публике, что типичный кюре или ксендз, прелат и кардинал – это педофил. При знакомстве с содержанием подобных публикаций создается впечатление, будто их авторы требуют от католического духовенства, чтобы оно совершило изощренный акробатический трюк, своего рода сальто мортале – принесло публичное покаяние в собственной педофилии и тут же официально одобрило педерастию в современном расхожем значении этого слова, хотя в недавнем прошлом эти слова, в соответствии с их этимологической логикой, являлись синонимами.

А как на самом деле обстоит дело с действительными и муляжными скелетами в католических шкафах? По признанию папы, до 2 процентов клириков, епископов и кардиналов – педофилы. По оценке сторонних обличителей, таких извращенцев в католическом клире до 6 процентов. Будем все же держаться папской оценки, хотя догмат о его непогрешимости не распространяется на безошибочность в калькуляциях. Как известно, в семье не без урода, а в стаде не без паршивой овцы. Но и 2% уродов и паршивых не овец, но пастухов, пастырей – это много. Наверно, процент был бы меньше, если бы не обязательный целибат духовенства, хотя, конечно, и его отсутствие гарантии непорочности не дает. И все же применительно к журналистской братии, бичующей католический клир, уместно вспомнить поговорку: чья бы корова мычала, а твоя бы молчала.

Глобальная проблема заключается не в грехах кардиналов, епископов и клириков, но в малодушном приспособленчестве, в конформизме, грубо говоря – в стремлении держать нос по ветру. Такую готовность угождать духу века сего не имели православные епископы Рима: святители Лев Великий и Мартин Исповедник дерзали выступать против воли императоров. Но и католические папы способны были противостоять давлению: вспомним хотя бы непреклонность знаменитого «ватиканского пленника» Пия IX. Двусмысленные высказывания по поводу легализации гражданских союзов содомитов – это очередные шаги на пути так называемого aggiornamento – слово, трудно переводимое с итальянского, приблизительно оно значит «осовременивание» или «обновление». Католическая церковь вступила на этот путь на II Ватиканском соборе. У «аджорнаменто» есть близкая параллель в истории Русской Православной Церкви: это обновленчество, причем речь идет не столько о расколе с таким названием, спровоцированном спецслужбами в 1922 году, сколько о том направлении церковной мысли, начало которому положено было дореволюционным «Союзом церковного обновления». Обращаясь к миру, христианские пастыри призваны говорить так, чтобы мир их услышал, а значит, говорить на языке, понятном современному обществу, но такой подход не санкционирует ни на йоту компромисс с противоречащим евангельскому учению духом века сего.

В наши дни сервилизм со стороны христиан не извинителен даже в той мере, в какой он мог быть терпимым в прошлом, когда делались противоречащие совести шаги навстречу пожеланиям «сильных мира сего», облеченных публичными властными полномочиями, потому что ныне угождают не властным правителям, которые на Западе перевелись, но анонимной закулисе, навязывающей свою волю, свой диктат и правительствам, и гражданам, и религиозным общинам. Подобное давление анонимной закулисы содержит явные признаки узурпации власти, так что уступать ему значит действовать противоправно. Адекватным ответом на акции, направленные на провоцирование «антропологической регрессии», должно быть бескомпромиссное свидетельство о христианском учении о природе человека, о семье, о добре и зле. «Вы – соль земли, – сказал Господь. – Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям» (Мф. 5: 13). В наши дни эти слова Спасителя звучат как набат.

https://pravoslavie.ru/136140.html