Выше справедливости. Дмитрий Забелин

Конечно, справедливость больше и лучше, чем несправедливость,
но нравственное совершенство ещё больше и ещё лучше, чем справедливость.
И. А. Ильин

Мир устроен так, что и плохому, и хорошему мы учимся друг у друга. На нашу жизнь оказывают влияние мысли, слова и поступки других людей. Вопрос в том, каким из них мы позволим влиять на нас. Православным христианам в этом отношении и повезло, и нет. С одной стороны, у нас множество примеров для подражания. С другой — никто не отменяет необходимости думать и решать, чему именно подражать из жизни наших святых. Реальность ставит перед нами порой трудноразрешимые задачи. Простой вопрос о правомерности применения силы, когда Евангелие требует подставить другую щёку, ставил в тупик очень многих достойных людей. Как поступить? Нужна информация, больше информации. Традиционные жития святых не всегда дают ответ на подобные вопросы. Это — икона. А нам нужна и фотография. И всегда есть желание проникнуть чуть дальше, за линию горизонта. Давайте осторожно попробуем.

Замечательный русский художник Михаил Васильевич Нестеров был одним из тех, кто создавал в иконографии образ славного и доблестного святого — благоверного князя Александра Невского. Что первое приходит на ум при звуке этого имени? Правильно: «Кто на нас с мечом, тот от меча…». Но давайте посмотрим на святого глазами того, кто долго ему молился и писал его иконы.

В облике святого князя у Нестерова не воинская доблесть, не удаль богатырская, а смирение перед волей Божией, готовность к покорному исполнению возложенного на него долга. Лежит небрежно брошенное под ноги оружие. В руках у князя — свеча. Голова склонена на грудь, глаза закрыты — он молится. Образ святого наполнен поразительной молитвенной сосредоточенностью, тишиной, искренним сердечным чувством.

Но свеча догорит, и время молитвы закончится. Александр Ярославич возьмёт в руки меч и в очередной раз докажет, что умеет владеть им. Как умели владеть оружием его предки и потомки. Не из бахвальства удалого, не из тщеславия и желания покорить мир, а по необходимости. Потому что иного пути нет, несовершенство человеческое выбора не оставило. Убивать врагов Отечества — это не право князя, а его тяжкая обязанность.

Постоянно воюющий князь очень хорошо понимал, какую цену платит христианин за убийство. Пусть и узаконенное, пусть вынужденное или из благородных побуждений, но убийство — это ненормально для христианина и для человека вообще. Недаром, по общему правилу, православные воины после войны на много лет отлучались от Святого Причастия. Грань тонка, а поверхность скользкая. «Благоверный» слишком легко мог стать «грозным» и начать рубить головы даже преподобным.

Русские князья принимали монашескую схиму перед смертью. Принимали не только по обычаю и совсем не из суеверия. Они будто возвращались домой после долгого и опасного военного похода. Княжеский двор вообще больше напоминал монашескую общину со своим уставом, порядком и дисциплиной. Пиры никогда не превращались в безумные оргии. Для верующего сердца сумрак кельи и тишину молитвы не заменят музыка и яркий свет.

В лаврских пещерах лежит Тит. Старый воин, весь израненный и сам нанёсший множество ран и отнявший немало жизней. Он не собирался становиться святым. Но кровь — «сок совсем иного свойства». Пролитая по приказу ли, в гневе ли или в пылу борьбы — она всё равно рождает безумство, взывает к совести и не даёт покоя. Но соединённая с покаянием, она может стать источником святости и истинных чудес.

Лежит там и святой Илия, тоже воин, чьё имя стало нарицательным. И он тоже не стал жить-поживать и добра наживать, а оставил всё и ушёл в монахи — плакать и молиться.

Простые солдаты, люди некнижные, наукой не избалованные, но немало повидавшие на своём веку. Они выбрали главное и не ошиблись. Смысл жизни не в том, чтобы в старости спокойно тратить честно и не совсем честно заработанное в молодости. Особенно когда пролитая тобой кровь напоминает о себе ночами…

Полтора века назад в саровских лесах жил ещё один монах. За святость жизни и бесконечную любовь люди тянулись к нему со всей страны. Приезжал бывало к нему человек уставший, выгоревший, опустошённый. А он улыбался ему и говорил: «Радость моя! Христос воскресе!» И у человека сразу вырастали крылья. Из кельи старца он летел домой и находил новые силы и мотивацию, чтобы жить. Старец дарил людям жизнь.

Враг позавидовал монаху и его дару. Однажды лихие разбойники жестоко изувечили всеми любимого и почитаемого старца. Они поверили слухам о его богатстве, но не поняли, в чём оно состоит, и искали золото. А нашли старый чугунок и несколько картошек.

Людей этих быстро схватили. История умалчивает, раскаялись ли они в содеянном. Неизвестно. Но что испугались — это точно. Ведь даже по древнему обычаю за убийство детей, женщин и монахов, как не могущих постоять за себя, полагалась смертная казнь.

Старец сказал, что уйдёт из обители и вообще из этих мест, если накажут разбойников. Да, они виноваты и поступили подло и чудовищно. Но подумайте, как бы он смог продолжать встречать приходящих к нему своими светлыми и простыми словами? Зная, что стал причиной осуждения, каторги, а возможно, и смерти троих, пусть и кругом виноватых, людей?

Дарить людям ему тогда было бы нечего. А вот этого старец никогда бы не простил уже самому себе.

Есть один важный вопрос, которым задаются люди с тех самых пор, как услышали Нагорную проповедь: всё ли нужно прощать? Существует общее правило, что прощать можно только личные обиды. Теория ясна и красива, но на практике это непростой вопрос. Непростой хотя бы потому, что настоящий христианин оскорбление Богу воспринимает как личное. Просто не может иначе — это вполне понятно. И часто личное восприятие, живое, эмоциональное, сиюминутное — не оставляет времени принять правильное решение.

Радикально настроенные христиане в таких случаях часто вспоминают святителя Иоанна Златоуста и его слова о том, чтобы «освятить руку ударом». Но как это характеризует великого учителя Церкви — вопрос неоднозначный. Укрепило ли это саму Церковь и стало ли причиной славных блистательных обращений — мы не знаем. Святитель Иоанн входит в историю как святой отец, скорее, вопреки этому, благодаря кристальной чистоте своей жизни и удивительно верному пониманию и толкованию Благой Вести. Всем сторонникам применения грубой физической силы можно посоветовать для начала достичь высоты Златоуста в этих областях. Цена вопроса одинакова во все времена: стань святым — и делай что хочешь.

Но что же делать, когда рядом глумятся над ближним или над святыней, а ты пока ещё не стал святым, да и не станешь, скорее всего? Что делать, когда нет времени и возможности думать — «бить или не бить»? Бей. Бей, но помни, что был и другой выход. Твоё несовершенство и злоба врага не позволили его найти. Бей, но не ставь это себе в заслугу. Бей и проси у Бога за это прощения и надейся, что Он тебя простит. Надейся, но не будь уверен. И после того, как противник повержен, протяни ему руку, омой его раны и будь готов отдать за него свою жизнь, если понадобится.

В старом фильме «Бен Гур» показана сцена, когда проходящий мимо Спаситель поит водой изнемогшего и потерявшего силы жить раба. К ним спешит охранник, который готов обоих за это засечь до смерти. И всего один взгляд на Христа меняет и выражение лица солдата, и его душу. Занесённая плеть безвольно опускается перед Светом Истины.

Отражение этого света люди видели и в саровском старце, и во многих других. Каждый из нас носит в себе частичку, маленькую искорку такого Света. В церковной традиции это называется образом Божиим. Значит — невозможного нет. Не все злодеи, конечно, смогут увидеть и понять этот свет, но пробовать стоит. Хоть иногда.

Человек слаб. Но не всякая его слабость является грехом. Вопрос в том, как человек преодолевает свои слабости. Спаситель принял на Себя всё наше человечество, кроме греха. Все наши радости и слабости. Он любовался цветами и веселился на свадьбе. Плакал, узнав о смерти друга, и испытывал голод, жажду, страх. Был ли Он справедлив? Фарисеи считали, что нет. А что такое — справедливость? Он справедливо и заслуженно мог не простить висевшего рядом уголовника. Рай бы остался симметричным, великолепным и… пустым. Но Он простил. Рай стал наполняться. Чуть позже туда вошёл и один из Его палачей, ещё один старый воин — Лонгин. И тысячи тысяч других…

Источник: Журнал "Отрок"