Все святые в Земле Русской просиявшие. Протоиерей Андрей Ткачёв

Мы будем идти вслед за церковным годом: закончился период цветной Триоди, наступил период Октоиха; первая неделя Всех святых была отпразднована, сегодня мы приближаемся к неделе Всех святых, в земле Русской просиявших. Давайте сегодня побеседуем об этом.

Этот праздник совпадает с памятью Всех Афонских святых, в подвиге просиявших, которую богослужебные указания рекомендуют переносить на сегодня и завтра, а воскресенье оставить для почитания Всех святых, в земле Русской просиявших. В том храме, где я служу, так сегодня и было: мы сегодня служили вечернее богослужение в память Всех святых, в подвиге просиявших.

Попутно — мы в церкви об этом говорили, и я бы хотел и вам это сказать — церковно-славянский молитвенный язык и язык повседневного общения в некоторых терминах расходятся по смыслу. Если в повседневной жизни мы можем сказать, например: «Ах, какая прелесть», — увидев, допустим, девочку в бальном платье, Наташу Ростову в первый выход на бал, то в церковном языке слово «прелесть» означает лесть в превосходной степени — обман и ложь, одетые в красивую обёртку. Тут совершенно нечем восторгаться, тут нужно сторожиться. Прелесть — это бесовский обман, за которым следует катастрофа в духовной жизни. Слово «подвиг» в светском повседневном лексиконе скорее рифмуется с понятием героического поступка, требующего волевых и нравственных усилий в какой-то момент общей или частной опасности для защиты себя или других, для совершения чего-то такого благородного и важного в экстраординарных ситуациях. А в духовной жизни «подвиг» — это совершенно другое, это невидимое для чужого глаза постоянное усилие над собой с тем, чтобы сдвигать себя с мёртвой точки. Слово «подвиг» имеет в себе корень «двигать», и вот это есть сдвигание себя с мёртвой точки: мёртвое лежит, а живое движется. Смерть настигает человека на путях уныния, тоски, печали, лени, маловерия, сомнения и всего остального. Когда человек поражается одной из этих стрел, или все вместе они пронзают его с разных сторон, как на католических картинах про святого Себастьяна, — весь человек, утыканный стрелами: и ленью, и унынием, и печалью, и маловерием, и завистью, и сомнениями, и другими какими-то вещами, — тогда он мёртв, он ничего не может с собой сделать. А если он прилагает усилия и зовёт на помощь Творца всяческих — Отца и Сына и Святого Духа, и движет себя с мёртвой точки, начинает оживать, двигаться, как бы себе замёрзшему говорит: «Не спи, замёрзнешь!» — не остаётся в этом снегу страстей, человек начинает двигаться, то он является подвижником. Он движется, человек должен двигаться.

Вот эти все в подвиге просиявшие святые поминаются сегодня и завтра — преподобные отцы, на Святой горе Афонской просиявшие. Там нет матерей совершенно никаких. У нас есть монастыри женские и мужские, и есть множество святых отцов и святых матерей, просиявших в монашеском подвиге: двигавших себя на исполнение заповедей, понуждавших себя, трудившихся над собою, и достигших в конце концов вожделенного Отечества небесного, достигших края желаний — Христа. «Желаний краю» — называет Христа Церковь. На Афоне же нет никаких матерей, только мужское монашество. Единственная Жена, Которая благоволила быть там единственной Женой, никого не пускающая более туда — это Пресвятая Богородица, Мама Господа Иисуса Христа.

Итак, сегодня и завтра мы поминаем их, а в ближайшее воскресенье будем поминать всех святых, в земле Русской просиявших.

Давайте остановимся перед этой мысленной картиной: наверняка многие из вас видели икону «Собор святых Русских». Это великое полотно. Оно, может быть, небольшое по размеру, но в любом случае, это грандиозная идея, это попытка собрать одних только ведомых святых в большом количестве и представить нашему взору для того, чтобы сделать очевидной следующую мысль: за не такую уж большую гражданскую историю, за тысячу с небольшим лет с момента Крещения, русская земля принесла на алтарь Божий огромное количество святых людей. Мы можем быть справедливо критикуемы за какую-то, как говорил Чаадаев, неисторичность, или за поздний выход на пространство истории — так он говорил. Мы можем быть критикуемы за какую-то примесь азиатчины к славянизму, потому что у нас действительно никогда не было нацистского желания — иметь совершенно чистую кровь, и мы спокойно смешивались с разными кровями: в нас много родственных связей с немцами, с татарами, с угрофинами, с другими нациями — в этом нет абсолютно ничего плохого, это наоборот — укрепляет генофонд и расширяет нравственные горизонты. Нас можно упрекать за очень много вещей: за некую лень, за неповоротливость; за то, что мы ездим быстро, но запрягаем медленно; за то, что многого не знали или поздно пришли ко Христу — аж на тысячу лет позже греков или латинян; за то, что мы до сегодняшнего дня представляем из себя нечто такое смешанное между западной цивилизацией и восточным миром. Кто желает упрекать, тот найдёт много упрёков для нашего бытия, исторического и повседневного. Но всё-таки, если мы посмотрим на это иконописное изображение, которое только приблизительно, только некими общими мазками даёт нам понять, что эти все архангелогородские, вологодские, тамбовские, псковские, сибирские, соловецкие, псково-печёрские, киевские, галицкие, крымские, московские — вот эта сонма святых, рассыпанных по огромной карте, которую занимает Российская Федерация и прилегающие к ней, исторически родственные страны, то поймём, что, действительно, это особенный народ. Он умудрился за свою тысячелетнюю историю выделить из себя, как нечто святое и драгоценное, начатки естества в виде святых, которые составляют церковь первенцев, церковь первородных, сонмище духов праведных, достигших совершенства, — как мы в прошлый раз с вами читали из Послания к евреям: вы приступили не к горе, горящей огнём, вы приступили ко граду Сиону, к небесному Иерусалиму, к церкви первенцев, к духам праведников, достигших совершенства. И вот таких праведников, достигших совершенства, из наших земель произошло очень большое число, это очень интересный исторический неоспоримый факт, который очень хорошо говорит о внутреннем здоровье этого народа.

Тропарь праздника говорит следующее: «Якоже плод красный Твоего спасительнаго сеяния, земля Русская приносит Ти, Господи, вся святыя, в той просиявшия. Тех молитвами в мире глубоце Церковь Твою, жительство Твое, Богородицею соблюди, Многомилостиве». «Вот вышел сеятель сеять, — говорит евангелист Лука, притчу Господню передаёт, — и сеял своё семя щедро, и овое поди при пути, и птицы небесные позабашие, а овое поди в тернии, а овое в каменистый грунт, а некое на хорошую почву». Вот хорошая почва приносит плод в тридцать, шестьдесят и сто, и вот «Якоже плод красный Твоего спасительнаго сеяния, земля Русская приносит Ти, Господи, вся святыя, в той просиявшия», начиная с равноапостольного Владимира, со страстотерпцев Бориса, Глеба, Игоря, со святых мучеников Фёдора и Иоанна Варягов, и далее-далее-далее до святых новомучеников и исповедников, преподобных и праведных, например, недавно мы праздновали память Святого Луки Исповедника, архиепископа Симферопольского и Крымского. Учился в Киеве, ссылку проходил в Туруханском крае, в Красноярске, Сибирь и Дальний Восток посетил в узах, в Симферополе закончил свою жизнь — всю географию русского мира прошёл в кандалах и в ватной фуфайке, и в белом халате лечащего врача, и в рясе с панагией, как служащий епископ. Такие люди до сегодняшнего дня являются на пространстве Святой Руси и составляют её главное украшение.

Наверное, многие из вас помнят прекрасное песнопение, авторство которого принадлежит епископу, исповеднику, тоже мученику, долгому узнику лагерей, уз и темниц, Афанасию Сахарову, которое будет петься на праздник:

Земле Русская, граде святый, украшай твой дом, в немже Божественный велий сонм святых прослави.

Церковь Русская, красуйся и ликуй, се бо чада твоя Престолу Владычню во славе предстоят, радующеся.

Соборе святых русских, полче Божественный, молитеся ко Господу о земном отечестве вашем и о почитающих вас любовию.

Новый доме Евфрафов, уделе избранный, Русь Святая, храни веру православную, в нейже тебе утверждение.

На восьмой глас поётся эта стихира, есть особые распевы, гармонизации, которые очень ложатся на душу, украшают службу, восторгают сердце молящегося человека в эти дни. Особенно известен этот последний стихирный запев: «Новый доме Евфрафов, уделе избранный, Русь Святая, храни веру православную, в нейже тебе утверждение». Дом Евфрафов — это пределы Вифлеема, где Господь родился. Когда иерусалимские книжники собрались, спросил их Ирод: «Где Христос рождается?» — «В Вифлееме Иудейском, ибо так написано у пророка: «И ты, Вифлееме, земле Иудова, ни чимже менши eси во владыках Иудовых: из тебe бо изыдет Вождь, Иже упасет люди Моя Израиля». Дом Евфрафов — это Вифлеем по Писанию, а новый дом Евфрафов — это некий новый Вифлеем, это место, где Господа Иисуса Христа сильно полюбили и стали Ему служить, что проявилось в большом количестве праведников и угодников Божиих, доныне не перестающих появляться в пределах нашего земного Отечества, соприкасающегося с небом.

Мне хотелось бы сказать вам о том, что праздники Всех святых и Всех святых, в земле Русской просиявших, имеют кроме прямой цели — возбудить наш смысл радостью и уважением к прожитой истории, дать нам импульс, чтобы жить дальше и стремиться к святости — исполнять заповедь Божию «Святы будьте, ибо Я свят, есмь Господь Бог ваш», ещё очень важную побочную цель — почтить непрославленных праведников. Потому что есть огромное количество святых, которые не прославлены и не будут прославлены на земле никогда, но будут, несомненно, прославлены Господом Иисусом Христом в День Его Второго Пришествия для праведного воздаяния. Нужно почтить их тоже, потому что они активны, живы, молятся Богу о нас, продолжают совершать своё молитвенное служение: Царство Божие не есть брачное питие, не есть лежание под райской кущей, это продолжение активной жизни, это упражнение в богопознании, это возрастание в любви, это совершение божественной Литургии небесной, это активная молитвенная жизнь — Царство Божие. И множество святых, которых мы не знаем по именам, которые поименованы и не поименованы, составляют эту церковь первородных, небесную литургическую общину, которая вместе с ангелами, архангелами и прочими бесплотными воспевает Сидящего на Престоле и Агнца, говоря Ему: «Свят, свят, свят Господь Бог, Саваоф! Достоин Ты, Господи, взять книгу и снять с неё печать». И прочее, о чём говорится подробно в Откровении Иоанна.

Итак, их очень много неизвестных. О том, что их очень много, мы узнаём из житии известных святых. Помните, преподобный Антоний Великий, проживши уже долгие годы в пустыне, доживши до седых волос и почтенных лет, вразумлялся от Бога через путешествие к некому неизвестному нам по имени сапожнику. Антоний, впрочем, и в старости был крепок. Когда он вышел из своего долголетнего затвора, о нём говорится, что он был крепок телом, как зрелый муж, весел духом, чист, светел лицом, объят тайнами и погружён в Бога. Он был велик и чуден — этот Великий Антоний, но ему тоже кое-чего не хватало. Для того, чтобы ему не подумать, что он лучше всех, Господь Бог однажды сказал ему, чтобы он пошёл и поучился в Александрии кое-чему у одного сапожника, о котором Бог ему скажет. И Антоний уже на престарелых ногах пошёл через пустыню в Александрию в тот мир, который он специально оставил, и Дух Святой, как когда-то Симеона привёл в храм Иерусалимский на встречу в Иисусом Христом на руках Богородицы, так и Антония привёл к некому жилищу какого-то сапожника среди Александрии. Это многолюдство, это ж толкотня, это ж огромный портовый город, там много приезжих и уезжих, торговых лавок, гостиниц, богатых и бедных, и всего, чего хочешь. И вот он приходит туда, приводимый Духом к этому сапожнику, и говорит ему: «Мир тебе, Божий человек! Расскажи мне, чем ты угождаешь Господу». Тот, видя старика, пришедшего из пустыни, говорит: «Ты наверное ошибся, ничего такого особенного нет у меня, что ты от меня ищешь. Я сапожник, чем я могу Богу угождать?» — «Нет-нет, — говорит ему Антоний, — ты, человек Божий, меня не прогоняй, не отмахивайся от меня, я большой путь на старых ногах ради тебя предпринял, я к тебе не сам пришёл, меня привёл Тот, Кто создал тебя и меня. Ну-ка расскажи мне, чем ты угождаешь Богу?» — «Я встаю утром, молюсь, сажусь за работу, и работаю себе. Никаких особых добродетелей нету, делаю свою сапожную работу. Только вот смотрю на улицу, вижу людей, которые идут по улице, и думаю: «Вот хороший человек, спасётся, он лучше меня. И вот хороший человек, и вот хороший, какие хорошие люди кругом! Ходят кругом хорошие люди, которые наверняка все лучше меня, вот один я как-то хуже всех что ли... Ну вот так, не отчаиваясь, я работаю свою работу, смотрю на всех добрым взглядом и думаю, что все лучше меня и все спасутся, а я, может быть, только один погибну». И Антоний понял, ради чего он пришёл, что он не зря пришёл, что он выслушал в этом помысле, который возделывал добрый сапожник, что в этом помысле есть великий духовный труд, что он возделывал настоящие плоды духа — имел смирение и не имел отчаяния. Он имел очень невысокую мысль о себе, но при этом не имел никакой зависти и ропота на то, что он невысок. Он терпеливо делал своё дело и с любовью смотрел на окружающий мир. Это чрезвычайно высоко. И Антоний поклонился ему, поблагодарил его, и пошёл обратно в пустыню, понимая, что среди мира есть множество людей, угождающих Господу, и неизвестны они ни для мира, ни для тех, кто ушёл из мира. Вот эти все святые, просиявшие во вселенной, и в нашем Отечестве тоже, ве́домые и неве́домые, чтутся именно в те дни, когда мы совершаем соборные праздники Всех святых вообще, и Всех святых, в земле Русской просиявших, в частности. Такова одна из наших целей подобных праздников.

Вы уже коснулись местночтимых святых. В частности, просто для примера: блаженный Николай в Москве, старец Самсон, — они же не прославлены. Если прославленному святому можно акафист прочитать... Ну помощь-то идёт от этих, которые не прославлены. Как их лучше благодарить? Или панихиды служить? Есть ли грех, что им молишься как Предстоятелю? Потому что, волей - не волей, когда помогает, как-то это всё переходит на такую молитву — уже как Предстоятелю молишься. Что вы по этому поводу можете сказать?

— Я думаю, что нужно поступать как верный сын Церкви, и до всецерковного или местного прославления — потому что есть же право у Церкви — и местночтимых святых прославлять, чтимых в пределах отдельных епархий — необходимо ограничиваться панихидами, и ничего в этом не будет зазорного, это будет смиренно и правильно. Например, такой святой Феодосий Углицкий, иначе — Черниговский: это был очень известный архиерей, несомненно святой архиерей, который был прославлен уже позже-позже-позже. Допустим, Михаил Илларионович Кутузов — Голенищев-Кутузов — тот самый, который француза гнал из Москвы и дальше, очень большую любовь имел к этому святому архиерею. И у него был друг, священник, протоиерей в Чернигове. Он всегда, отправляясь в военный поход, писал ему письма с передачей денежных средств, с просьбой служить панихиды при гробе святителя Феодосия. Феодосий не был прославлен, а было понятно, что он угодник Божий, что он будет заступником. Так же было с Иоасафом Белгородским: несколько столетий прошло со дня его смерти до канонизации, и люди не дерзали какие-то молебные пения петь ему, а пели обычные панихиды, этого было достаточно. Феодосий, Иоасаф, другие святые, откликались на эту любовь народную и совершали милости. Поэтому надо поступать по-церковному, мне кажется, это не заблудный и не зазорный путь, который не даст возможности лукавому комару нос подточить.

— Добрый вечер, батюшка. Правила ко Причастию, третья молитва Симеона Метафраста: ну просто не выношу! Я однажды даже вырвала листы, выбросила, думаю: «Господи, да что же это такое!» Пыталась про него прочитать: кто он такой, чего и как... Ну не выношу я эту молитву! Мой мозг не вмещает это.

— Ну пропускайте, не мучайте себя. Да, там длинные перечисления всяких плотских грехов. Понятно, что там: скверный, блудный, грешный, окаянный... Особенно детям этого всего читать нельзя. Когда начинают готовить к Причастию детей, то детям такие молитвы читать вообще нельзя, потому что это просто насилие над детской психикой: во-первых, чтение непонятных слов; во-вторых, ещё и приписывание себе грехов, о которых они ещё понятия не имеют. Поэтому будьте внимательны. Это написано только для взрослых; может быть, ещё и для сугубо грешных, осквернившихся; может быть, для людей, которые ощущают себя виноватыми во всём, что есть, но никак не для всех. Здесь всё-таки нужно иметь некое смиренное суждение о том, что читать нужно, в первую очередь то, что понятно ложится на сердце. Лучше три раза прочитать молитву, которая ложится на сердце, понимается и любится, нежели прочесть три молитвы, две из которых совершенно не понятны. Я думаю, это будет педагогически верно. А иначе, будет педагогически не верно, тогда человек может просто совершать бесплодное насилие над собой. Поэтому вас Церковь не будет судить за то, что вы какую-то молитву не можете вместить, не согласны с нею духом. Мир вам!

2015

http://radonezh.ru/text/pryamoy-efir-ot-12-06-2015-21-00-protoierey-andr...