Возьми крест свой и следуй за Мною... Священник Максим Плякин

О некоторых из двенадцати мучеников, входящих в Собор Саратовских святых (память совершается в воскресный день, ближайший к 13 сентября по н.с.), сохранились довольно обширные сведения. От других осталось лишь несколько листков следственного дела, что неудивительно: они не занимали высоких, видных должностей, а были всего лишь простыми сельскими батюшками, каких в Российской империи насчитывалось многие тысячи. Но пришел час испытаний — и они так же просто и тихо, как жили прежде, ступили на путь мученичества, исполнив слова Господа: …если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Лк. 9, 23). Судьбы священников, сохранивших в те годы верность Патриаршей Церкви, нередко схожи: арест, ссылка, снова арест, расстрел. Но за скупыми строками уцелевших документов — живые человеческие трагедии…

В издательстве Саратовской митрополии готовится к печати сборник житий новомучеников, составивших Собор Саратовских святых. Предлагаем вниманию читателей две главы из будущей книги.

Священномученик Дионисий (Щёголев), пресвитер

Дионисий Ефимович Щёголев родился в декабре 1871 года в селе Рассказань Балашовского уезда Саратовской губернии и при святом крещении был наречен, вероятно, именем святого апостола и священномученика Дионисия Ареопагита (†96). Его родители были крестьянами, и до рукоположения в иерейский сан Денис Ефимович также занимался крестьянским трудом. Поскольку в анкетах советского периода в графе «образование» он указывал «низшее», то можно предполагать, что будущий священномученик закончил лишь церковно-приходскую школу. Точно неизвестно, кто и когда совершил поставление святого Дионисия в сан диакона и иерея. Известно, что жил он в селе Чиганак Аркадакского района Саратовской области и был настоятелем местной церкви во имя святых бессребреников Космы и Дамиана. Деревянный храм с деревянной же колокольней был построен в 1863 году тщанием прихожан. В клировой ведомости за 1917 год сообщалось, что в приходе проживало 660 человек, были земская и церковно-приходская школы.

По сведениям УФСБ по Саратовской области, священник Дионисий Щёголев в 1930 году за недоплату налогов был осужден на 5 лет лишения свободы с выселением за пределы Нижне-Волжского края. Непомерно завышенные налоги, которыми облагались «служители культа», представляли для советской власти легальный предлог к репрессиям против духовенства, поскольку сами священники, лишенные по советскому законодательству элементарной возможности заработка, налоги уплатить, как правило, были не в состоянии.

Наказание отец Дионисий отбывал в спецпереселенческом Трудпоселке № 21 в Карагандинской области. 11 ноября 1932 года там же он был арестован. Как говорилось в следственном деле, проживая в Трудпоселке № 21, отец Дионисий «…проводил службы, религиозные обряды, при этом высказывал свою непримиримость к советской власти, обращался к прихожанам: “Ваше дело просить Бога и влиять религиозными убеждениями на все крестьянство, а наше дело, если вернется старая власть, расправиться с коммунистами”». В предъявленном обвинении священник Дионисий Щёголев виновным себя не признал, но не отрицал факта проведения богослужений. «Как священник, — говорил он на допросе, — я проводил богослужения в поселке Майкудук [1] и однажды говорил проповедь, где было до двадцати человек, собравшихся спецпереселенцев. Проповедь была собственного сочинения на основании Священного Писания». 13 января 1933 года «тройкой» при ПП ОГПУ по Карагандинской области святой Дионисий был осужден по ст. 58–10, 11 УК РСФСР и приговорен к ссылке в Сибирь сроком на 3 года. По всей видимости, срок сибирской ссылки священномученик отбыл полностью. В 1937 году он уже священствовал в своем прежнем приходе в селе Чиганак, а 26 октября 1937 года вновь был арестован Аркадакским районным отделом НКВД. Отец Дионисий был заключен под стражу в Балашовской тюрьме. Материалы на новомученика гонители начали собирать еще до его ареста. Так, в характеристике, выданной 5 октября чиганакским сельсоветом, сказано: «Поп Щёголев является весьма опасн[ым] для населения села Чиганака и других, в отношении антисоветской агитации на селе».

За время своего служения отец Дионисий так и не скопил никаких тленных богатств — пришедшие производить в его доме обыск сотрудники НКВД констатировали в «Описи вещей, ценностей и документов»: «При обыске ничего не обнаружилось». Священнику было предъявлено обвинение в «систематическом проведении среди населения антисоветской агитации, направленной на разложение трудовой дисциплины в колхозе, на развал колхоза», «дискредитировании политики ВКП(б) и Советского правительства» и в том, что он «клеветал на существующую колхозную систему, распуская провокационные слухи о голоде в колхозе». К обычным пунктам обвинений в адрес духовенства в деле новомученика добавлено еще одно абсурдное (и тем особенно показательное) обвинение — «восхвалял врагов народа Тухачевского, Якира, Уборевича и Пятакова». Вряд ли простой сельский священник говорил с прихожанами о тех людях, о которых его спрашивал следователь…

Ни по одному из пунктов обвинения священномученик не признал себя виновным: «Никакой я антисоветской и контрреволюционной агитации на селе не распространял». Дело было завершено в кратчайшие сроки — 14 ноября 1937 года «тройкой» при УНКВД по Саратовской области святой Дионисий был осужден по статье 58–10 УК РСФСР и приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 23 ноября 1937 года в городе Балашове Саратовской области. Место погребения мученика осталось неизвестным.

7 августа 1989 года в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года отец Дионисий по этому делу был реабилитирован. Ранее, 24 мая 1989 года, областной прокуратурой и Управлением КГБ по Карагандинской области он был реабилитирован и по делу 1933 года.

20 августа 2000 года, по завершении Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, в лике святых для общецерковного почитания был прославлен Собор новомучеников и исповедников Российских ХХ века, поименно известных и доныне миру не явленных, но ведомых Богу. По представлению от Саратовской епархии 27 декабря 2000 года постановлением Священного Синода Русской Православной Церкви имя священномученика Дионисия Щёголева было включено в поименный состав Собора новомучеников и исповедников Российских. Он стал первым подвижником, официально прославленным в лике святых в Саратовской епархии Русской Православной Церкви. Память по святому Дионисию установлено совершать 10 (23) ноября, в день его мученической кончины, и в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской. 29 декабря 2010 года по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла имя священномученика Дионисия внесено в список Собора Саратовских святых.

При подготовке материала были использованы:

1. Дело по обвинению бывшего попа Щеголева Деонисия Ефимовича. Архив УФСБ по Саратовской области. Архивно-следственное дело № ОФ-30399.

2. Архив ДКНБ по Карагандинской области. Архивно-следственное дело № 02381.

3. Алфавитный список новомучеников и исповедников Саратовской епархии, от безбожных властей пострадавших. Архив Епархиальной комиссии по канонизации подвижников благочестия Саратовской епархии. С. 38.

* * *

Священномученик Петр (Покровский), пресвитер

Святой Петр родился 26 февраля 1873 года в селе Кондоль Петровского уезда Саратовской губернии в семье священника Иоанна Покровского. В июле 1895 года окончил полный курс наук в Саратовской духовной семинарии со свидетельством второго разряда. С 1 сентября 1895 года по 1 сентября 1898 года состоял учителем в земских школах Сердобского уезда.

Супруга Петра Ивановича Надежда Васильевна (в девичестве Щёголева) родилась 12 июля 1881 года. Точная дата их свадьбы неизвестна. В их семье было шестеро детей: Борис родился 4 июля 1901 года, Софья — 15 февраля 1903 года, Вера — 1 сентября 1904 года, Елена — 29 сентября 1906 года, Серафим — 1 декабря 1908 года и Юлия — 31 мая 1913 года.

В 1899 году Петр Иванович был рукоположен во священника Преосвященным Иоанном (Кратировым; 1839–1909), епископом Саратовским и Царицынским. Ставленая грамота № 58 была ему выписана 2 октября 1899 года. Будущий новомученик был одним из первых ставленников владыки Иоанна, чье служение на Саратовской кафедре началось 16 января 1899 года.

Отец Петр был назначен к Нерукотворенно­-Спасской церкви села Спасско-Александровка (Внуковка (Внуково) тож) Петровского уезда Саратовской губернии и утвержден в должности законоучителя местного земского училища, открытого в 1877 году. Каменная церковь в селе была построена в 1773 году на средства местного помещика секунд-майора Петра Степановича Ермолаева. Храм был трехпрестольный: главный престол — во имя Спаса Нерукотворного Образа, правый придел — во имя святителя Николая Чудотворца, левый — во имя святителя Димитрия, митрополита Ростовского.

В 1910 году отец Петр был утвержден законоучителем также в земских училищах приписных к Спасско-Александровке деревень Малыгина (открыто в 1908 году) и Мансуровка (Надеждино тож). Служение законоучителя в трех земских школах своего прихода отец Петр нес до самой ликвидации преподавания Закона Божия в школах в 1918 году.

26 апреля 1910 года священник был удостоен первой церковной награды — святой священномученик Гермоген (Долганев), епископ Саратовский и Царицынский (†1918, память 16 (29) июня), возложил на него набедренник «за ревностное служение Церкви Божией».

14 мая 1912 года Преосвященным Алексием (Дородницыным; 1859–1919), епископом Саратовским и Царицынским, святой Петр был утвержден в должности окружного миссионера и духовника духовенства IV округа Петровского уезда (распоряжение № 4314). 31 марта 1914 года Преосвященным Алексием был награжден правом ношения бархатной скуфьи. 3 мая (20 апреля) 1918 года епископом Саратовским и Петровским Досифеем (Протопоповым; 1866–1942) отец Петр был удостоен права ношения камилавки.

В 1921 году он оставил служение в храме (возможно, храм был закрыт властями) и переехал в родительский дом в село Кондоль, где и жил до 1924 года.

В одном из следственных дел новомученика упомянуто, что в первые годы советской власти он «привлекался органами ЧК-ОГПУ к ответственности 3 раза за к-р деятельность».

В 1924 году семья Покровских перебралась в губернский город Саратов. Преосвященный Андрей (Комаров; 1879–1955), епископ Балашовский, временно управлявший Саратовской епархией, назначил отца Петра в Воскресенскую кладбищенскую церковь на «старом» городском кладбище. Однако служить в кладбищенском храме священник не мог, поскольку его назначению предшествовали трагические события в истории Воскресенского храма.

В 1922 году настоятель храма, протоиерей Сергий Ледовский, уклонился в обновленчество. Саратовский юрист Александр Александрович Соловьёв вспоминает, что никто в городе не ожидал от почтенного протоиерея такой активности в поддержке раскола, поскольку ранее за ним никаких либеральных увлечений не замечалось. Несколько лет «староцерковный» приход и настоятель-обновленец провели в затяжном конфликте, в результате чего 24 мая 1924 года Саратовский губисполком расторг договор с общиной храма «из-за распада коллектива верующих». Оставшийся без официальной регистрации храм прибрали к рукам обновленцы.

Возможно, назначение на кладбище священника Петра Покровского было попыткой временно управлявшего Саратовской епархией епископа Андрея (Комарова) сохранить разваливающийся приход. Православные­«староцерковники», хоронившие своих родных на городском кладбище, не желали, чтобы отпевания и панихиды совершались «отщепенцами», как называли раскольников сохранившие верность Патриаршей Церкви. Отец Петр, которого не допустили до служения в храме, фактически став бесприходным священником, остался служить на кладбище. Он продолжил совершать требы по приглашению верующих «тихоновской» ориентации, одновременно призывая православных не обращаться за духовным окормлением к раскольникам-обновленцам. Семья Покровских проживала здесь же, на Воскресенском кладбище, по адресу 6-й Кладбищенский переулок, д. 3, кв. 1.

Обновленческий «епископ» Саратовский Константин (Семенович) на допросе в 1935 году показал, что дважды предлагал святому Петру «перейти в обновленчество и продолжить совместную службу», однако новомученик решительно отказался. Вскоре сам инициатор раскола протоиерей Сергий Ледовский принес покаяние в обновленчестве и присоединился к Патриаршей Церкви. Он получил назначение в Свято-Серафимовский храм и в течение 1927 года вел активную работу по убеждению причта и прихожан своего бывшего храма последовать его примеру, воссоединиться с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским).

Из показаний диакона кладбищенской церкви Петра Алексеевича Хворостова известно, что в феврале 1927 года в адрес святого Петра и настоятеля «староцерковного» кладбищенского прихода протоиерея Сергия Траецкого пришло письмо с требованием «бросить свое священническое занятие, а в противном случае оне будут уничтожены» [2]. Письмо было подписано: «Шайка по уничтожению попов».

25 июля 1928 года в доме святого Петра Саратовским городским уголовным розыском был произведен обыск «с целью обнаружения краденых вещей». Несмотря на то что никаких краденых вещей обнаружено не было, священник был в тот же день арестован угрозыском и препровожден в саратовский изолятор.

Надуманность обвинения видна из того, что уже в постановлении о возбуждении уголовного дела «вина» отца Петра была сформулирована так: «В целях создания себе авторитета для обеспечения главенствующего руководства среди верующих, используя религиозные предрассудки, вел контрреволюционную агитацию к дискредитации политики Советской власти по религиозному вопросу».

Реальной причиной ареста новомученика была его позиция противостояния обновленцам, которая стала уже давать плоды — приход Воскресенского храма начал переговоры с Патриаршей Церковью о присоединении. Причиной активизации властей послужил, видимо, тот факт, что осенью (вероятно, в октябре) 1927 года настоятель кладбищенского храма священник Александр Пименов телеграммой запросил согласие находившегося в ссылке в городе Прикумске саратовского архиепископа Досифея (Протопопова) на переход прихода из обновленчества. Владыка Досифей ответил согласием, и клир и приходской совет при поддержке отца Сергия Ледовского начали подготовку документов на перерегистрацию общины.

18 июля 1928 года состоялось приходское собрание, которое обратилось к епископу Сердобскому Петру (Соколову; 1863–1937), временно управлявшему Саратовской епархией, с прошением о принятии под его омофор. В прошении были перечислены те члены причта, которых приход просил утвердить на служении в храме: протоиерей Сергий Траецкий, священник Вячеслав Кедров, священник Михаил (?) Мегарицкий, священник Петр Покровский, священник Владимир Палимпсестов, диакон Петр Хворостов, псаломщик Шерстнев, которым и было дано соответствующее благословение. Торжественное богослужение по случаю воссоединения прихода с Церковью состоялось 20 июля, настоятелем прихода был назначен отец Сергий Траецкий. Однако уже через несколько дней активисты воссоединения председатель коллектива кладбищенской церкви Екатерина Николаевна Быковская и церковный сторож, бывшая послушница Таловского монастыря Мария Антоновна Боева были арестованы.

Екатерина Быковская до 1918 года служила заведующей (попечительницей) Серафимо-­Алексеевского сиротского детского приюта при Серафимовской церкви, ее подпись стоит под ходатайством об освобождении настоятеля храма священномученика иерея Михаила Платонова.

В деле содержится заявление в органы ГПУ обновленческого «митрополита» Саратовского Алексия (Дьяконова) с прошением «не отказать в воздействии на членов тихоновского духовенства названной (т. е. Воскресенской кладбищенской) церкви», поскольку «все эти лица, развернувши безудержную агитацию на почве церковных разделений, ведут открытую работу для восстановления одной части населения против другой».

Воскресенский кладбищенский храм, несмотря на сопротивление прихожан с помощью представителя административного отдела губисполкома, был вновь захвачен обновленцами.

Священномученик Петр был обвинен в том, что, «по убеждению являясь противником советской власти и ее политики по вопросу отделения церкви от государства, в целях создания себе авторитета среди черносотенно-настроенных верующих масс и тем самым улучшения своего материального благосостояния, вел среди верующих граждан антисоветскую агитацию, обвиняя советскую власть в удушении религии и ее служителей и создании раскола при помощи поддержки одной части духовенства перед другой, чем компрометировали политику Советского правительства, подрывая ее авторитет». Виновным в предъявленном ему 14 августа обвинении по ст. 58–10 ч. 2 УК РСФСР себя не признал.

2 октября 1928 года дело было передано на рассмотрение Особого совещания при Коллегии ОГПУ. 10 октября обвинительное заключение, в котором отмечалось, что «в деле нет достаточных материалов для предания обвиняемых суду», было рассмотрено прокуратурой. Помощник прокурора Нижне-Волжского края в надзорном заключении по делу указал, что «обвинение, предъявленное Покровскому и Хворостову по статье 58/10 ч. 2 УК, не подтверждается», однако согласился с направлением дела на рассмотрение Особого совещания.

Поскольку обвинение оказалось недоказанным даже на взгляд советского правосудия, приговор, хоть и был вынесен, оказался весьма мягким: постановлением ОСО при Коллегии ОГПУ от 2 ноября 1928 года священник Петр Покровский был из-под стражи освобожден с запретом проживания в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Одессе, Ростове-на-Дону, их губерниях и округах и Нижне-Волжском крае и с прикреплением к определенному месту жительства сроком на три года, считая срок с 25 июля 1928 года.

Выслан он был на жительство в Тверь, где и отбыл весь срок ссылки. В 1930 году супруга страдальца оформила развод и получение девичьей фамилии. Однако, как говорил позже сам отец Петр, развод их был фиктивным, чтобы члены семьи не были лишены избирательных прав [3].

В 1932 году, по окончании срока ссылки, новомученик вернулся в Саратов, проживал в своем старом доме по адресу 6‑й Кладбищенский проезд, д. 3 вместе с семьей, однако числясь по документам в разводе. Известно, что в 1935–1936 годах он проживал в Петровске (возможно, служа в Покровском храме), а весной 1936 года перебрался обратно в Саратов. На служение святой Петр был назначен в храм во имя Сошествия Святого Духа на Апостолов.

11 октября 1936 года священномученик был арестован Управлением НКВД по Саратовскому краю по обвинению в том, что он «на протяжении 1936 г. среди населения ведет контрреволюционную агитацию, направленную на распространение провокационных слухов о войне, о якобы имеющемся гонении со стороны Соввласти против церкви и религии, о насильственном закрытии церквей и т. д.».

При обыске, проведенном в тот же день, были изъяты только два предмета — паспорт священника и «книга проповедей». Он содержался под стражей в саратовской тюрьме. Священника допрашивали трижды. Следователь пытался получить его признание и в распространении пораженческих контрреволюционных слухов о гибели советской власти среди петровских колхозников, и в агитации тех же колхозников «о выходе из колхоза», и в распространении слухов о вмешательстве в дела советской власти империалистических держав, и в высказывании с насмешкой о новой советской Конституции. Однако ни в одном из предъявленных ему обвинений новомученик виновным себя не признал.

8 декабря 1936 года было подготовлено обвинительное заключение по его делу, а 9 января 1937 года Особое совещание при НКВД СССР приговорило священника Петра Покровского к 5 годам ссылки в Казахстан, считая срок с 11.X.1936 года. Приговор был страдальцем обжалован, однако его жалоба была рассмотрена отделом по спецделам Саратовской областной прокуратуры лишь в январе 1940 года, когда святого Петра уже не было в живых, и оставлена без удовлетворения по причине того, что «осужден Покровский вполне правильно».

Ссылку священномученик отбывал в поселке Успенка Лозовского района Восточно­Казахстанской области (ныне Успенского района Павлодарской области), где и был вновь арестован 24 ноября 1937 года. На день ареста числился гражданином без определенных занятий. На вопросы следователя, утверждающего, что отец Петр проводил контрреволюционную агитацию, новомученик каждый раз отвечал, что никакой контрреволюционной агитации никогда не проводил. В обвинительном заключении говорилось: «Будучи озлоблен против советской власти, Покровский систематически занимался к-р агитацией среди колхозников, для чего систематически посещал квартиры колхозников и под видом поминальных обедов устраивал пьянки, тем самым отвлекал колхозников от работы. Изложенные факты деятельности следствия полностью установлены. Обвиняемый по делу виновным признал себя частично» (имелось в виду то, что он на следствии признался: «Был один случай. Я, Покровский, был приглашен своей хозяйкой на поминальный обед по случаю смерти ее мужа. После обеда ушел в свою комнату. А больше я ни у кого из колхозников не был и к-р агитации не вел»).

2 декабря 1937 года на заседании «тройки» УНКВД по Восточно­Казахстанской области было вынесено постановление: «Покровского П. И. расстрелять». Приговор был приведен в исполнение 30 декабря 1937 года в час ночи. Место погребения осталось неизвестным. 6 июня 1990 года прокуратурой Павлодарской области по делу 1937 года Петр Иванович Покровский был реабилитирован.

По архивному уголовному делу за 1936 год святой Петр был реабилитирован 13 июля 1962 года Постановлением Президиума Саратовского областного суда, по архивному уголовному делу за 1928 год — прокуратурой Саратовской области 12 ноября 1996 года. 20 августа 2000 года, по завершении Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, иерей Петр Покровский был причислен к лику святых для общецерковного почитания в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской. Память священномученика было определено совершать в день его мученической кончины. 29 декабря 2010 года по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла имя священномученика Петра внесено в список Собора Саратовских святых.

Источники:

1. Клировая ведомость Нерукотворенно­Спасской церкви в с. Внуково Петровского уезда за 1917 год. ГАСО.  Ф. 135. Оп. 1. Д. 8133.

2. Справочная книга Саратовской епархии. Саратов, 1912. С. 326, 624.

3. Список священнослужителей Саратовской епархии, награжденных Преосвященнейшим Досифеем, епископом Саратовским и Царицынским, 20 апреля — 3 мая 1918 г. // Саратовские епархиальные ведомости № 16–18. 1918. С. 205.

4. Архив УФСБ по Саратовской области. Дело № ОФ‑13015.

5. Архив УФСБ по Саратовской области. Дело № ОФ‑8172.

6. Архив УФСБ по Саратовской области. Дело № ОФ‑25273.

7. Архив ДКНБ по г. Павлодару и Павлодарской области. Дело № 1096.

8. Письмо УФСБ по Саратовской области от 12.09.2001, № П-21.

9. Казахстанский мартиролог.  Ч. 4: Краткие сведения о жизни и мученической кончине Павлодарских новомучеников [URL: http://www.orthodoxy.ru/svet/epr/mart4.htm, дата просмотра 11.07.2001 г.]

10. Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX в. База данных, подготовленная Православным Свято-Тихоновским Богословским институтом и Братством во имя Всемилостивого Спаса. Код по базе данных: o83.29

11. Саратовская епархия в 1917–1930 гг.  Мемориальная записка А. А. Соловьева // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2010. Вып. 4 (37).

[1] Ныне вошел в черту г. Караганды.

[2] Орфография подлинника. «Оне» (устар.) — форма третьего лица множественного числа личного местоимения женского рода. — Ред.

[3] Очевидно, что семья священника боялась не столько «лишения избирательных прав», которые в советской действительности всё равно были фикцией, сколько тех репрессивных мер, которые были сопряжены с этим лишением. — Ред.

Журнал «Православие и современность» № 34 (50)

http://www.eparhia-saratov.ru/Articles/vozmi-krest-svojj-i-sledujj-za-mnoyu