Вопрос протоиерею Андрею Ткачёву. Тарковский. "Левиафан". Гребенщиков

     Здравствуйте, отец Андрей, благословите. Можете вы назвать ваш любимый фильм Тарковского? Также, видели ли вы нашумевший, может быть, незаслуженно, новый фильм «Левиафан»? И ваше отношение к Борису Гребенщикову?

   Тарковский. Первый фильм, который я повидал у него — это был «Сталкер». Я ничего не понял, но мне понравилось. Так бывает: ничего не ясно, но нравится. Возникает вопрос, а что мне там понравилось, что же там такое? И началось копание. Потом я посмотрел фильм «Андрей Рублёв», потом посмотрел ещё и ещё раз — я раз шесть его смотрел. Потом посмотрел всё остальное: «Солярис», «Иваново детство», «Жертвоприношение», «Ностальгию». Мне больше всего нравится «Сталкер» и «Андрей Рублёв». О них я могу долго говорить — это достойные фильмы.

       Я смотрел «Левиафан». Меня пригласили, оказали такую незаслуженную милость, на закрытый показ, когда его ещё никто не смотрел в Москве. Мы смотрели фильм на Красной площади, в Манеже. Ну что вам сказать?... Смешанные были чувства, у меня было очень много всяких мыслей по этому поводу. Потом была возможность пообщаться со Звягинцевым здесь, где я сейчас сижу. Здесь были он, Никифоров и я, и мы пытались поговорить про «Левиафана». Распинать его мы не собирались, как он потом нам сказал, но он отказался от разговора. Его поведение, в целом, мне очень не понравилось. Он вёл себя издёрганно, нервно, взвинчено, как мужчина вести себя не должен. Если я написал, например, книгу, то должен отвечать за неё. И давайте спорить, давайте разговаривать. Он вёл себя нехорошо, мне не понравилось. Я на самом деле, почувствовал себя залезшим не в то общение, что ли. Я думал, что это будет более серьёзный уровень общения. У меня был очень глубокий осадок, он до сегодняшнего дня остался. Я понял для себя, что такая модель поведения характерна для человека, который согрешил и теперь боится, что его будут ругать за то, что он согрешил. Он так вёл себя, как будто знал, что он согрешил, нагадил- а сейчас его тут начнут брать за жабры, и он будет трепыхаться: «А что вы, а что вы... А я всё правильно сказал, я всё правильно сделал...» Вот такое впечатление у меня сложилось о его поведении. Фильм нужно обсуждать отдельно. Нужно посмотреть и обсуждать, мы, собственно, и хотели этим заниматься. Мы с Женей посмотрели его внимательно, мы заметили для себя многие важные вещи, хотели размотать сюжет, внутреннюю драматургию, закулисные вещи, которые у режиссёра всегда есть в голове — всё это мы предложили для беседы. Мы получили странную реакцию, по мне — так отвратительную, реакцию девочки с третьего курса, которую застукали на горячем. Он вёл себя вообще не по-мужски. Я скажу это ему в глаза, если нужно, потому что мне это вообще не нравится, это было отвратительно. А сам фильм... Я много могу про этот фильм сказать, но кто его не посмотрит, тот много не потеряет. Это заказной образ России, это конъюнктура. Даже если лично он не конъюнктурный человек, может он — бессребреник, правдолюбец, гений непризнанный или признанный уже, но фильм, в принципе, высосан из воздуха конъюнктуры. Покажите вот такую Россию — пожалуйста, покажем. На самом деле — либретто рождено в Америке. Тот Химейер, которого обжали местные власти, который развалил администрацию на бульдозере — это всё американская история. Американская история, перешифрованная для западного зрителя на русский манер для того, чтобы они все видели ту Россию, которую им хочется видеть — это есть «Левиафан». А вообще, нужно взять почитать «Левиафана» Гоббса, расширить свой кругозор знания, понять, что такое государство, независимо какое: тайваньское или конголезское, французское или российское, американское... Это «Левиафан» по Гоббсу. У меня много есть что сказать, но пусть лучше это предастся молчанию. Я когда-нибудь Звягинцеву, при случае, всё сам скажу. А вам скажу: если вы не посмотрите это кино, то ничего не потеряете; если посмотрите, то, если у вас есть вера Божия и здравые мысли в голове, то оно не повредит. Ну, гляньте, если хотите, если нечем заняться. На самом деле — «шедевр» надутый, король голый.

       А что касается Бориса Гребенщикова... Я отношусь к тому поколению, когда мы не читали Евангелия, и когда «Под небом голубым есть город золотой» звучал для нас как Евангелие. Когда-то мы смотрели на эти кадры из фильма «Асса», когда фуникулёр едет над обшарпанной Ялтой, и когда поётся эта песня Гребенщикова (которая на самом деле не Гребенщикова, она имеет своего автора), и вот эти евангельские смыслы мы пытались высасывать отовсюду. Поэтому здесь господин Гребенщиков сыграл такую свою особую службу. Он пел о том, о чём не пели с эстрады, о чём не пела официальная песенная братия, и там были такие попадания. Вообще, он пел обо всём, как киргиз, который едет на осле по пустыне и поёт обо всём, что видит. Вот такие песни, в принципе, он поёт регулярно. Но мы всего этого не замечали, мы были малолетками. Его песни — это песни для малолеток, которые ищут воздуха в тоталитарном государстве и не знают, где его вдохнуть. И вот здесь Б.Г. мог дать некую иллюзию того, что он знает, где можно воздуха вдохнуть. «Мы ведём свои споры в прокуренной кухне, в шляпах из перьев и в трусах из свинца. Ежели кто-то погиб от удушья, то отряд не заметит потери бойца», — это всё мы помнили, и читали, и пели, это всё понятно. Он какую-то свою работу сделал, и спасибо ему за это. Но дальше... Дальше не знаю, что сказать. Дальше нужно расти, человек предполагает некую идею роста. Или как, например, Брэдбери — написал что-нибудь своё и затворничает где-нибудь там в домике, который, кстати, недавно разрушили до основания. Или, скажем, Фишер, шахматист — выиграл чемпионат Мира по шахматам и ушёл в затвор. Журналистов не принимает, сидит у себя дома. Чего он там делает — никому не известно. Т.е. либо в затвор уйди, либо вверх иди и зови за собой тех, кто пошёл за тобою однажды. Я вот так понимаю. У меня к Борису Гребенщикову хорошее отношение. Он раньше был гуру, а сейчас просто старый гитарист. Понимаете? Раньше он для многих был гуру, такой, просветлённый. «Боря, Господь любит тебя», — писали на стенках там, где он живёт. А сегодня он просто старый гитарист. Ну, спасибо за это. Старый гитарист — тоже не плохо. «Левиафан» хуже, чем Борис Гребенщиков, кстати.

http://radonezh.ru/text/25-01-2015-v-pryamom-efire-protoierey-andrey-tka...