VII Вселенский собор. Часть 2. Торжество иконопочитания. Андрей Власов

Император Лев IV Хазар

После смерти в 775 г. императора-иконоборца Константина V Копронима, началась, как водится, борьба за трон. Бороться было кому. Константин Копроним был трижды женат и имел детей от первой и третьей жены. Первой его женой была дочь хазарского кагана Ирина, которая и родила в 750 г. будущего императора Льва Хазара. В 770 г. Лев женился на очень мудрой и красивой уроженке Афин, которую также звали Ирина, и которая сыграла большую роль в развитии империи, была канонизирована как восстановительница иконопочитания, а также стала первой женщиной в истории Византии, которая правила самостоятельно от своего имени.

В 771 г. у Льва и Ирины родился сын, Константин, также будущий император. Но его воцарению предшествовала борьба с другим династическим кланом, детьми Константина Копронима от третьей жены, старшим из которых был Никифор. Когда эти две враждующие партии оформились, определилась и религиозная составляющая данного противостояния.

Партия Льва Хазара – Ирины – Константина взяла на свои знамена иконопочитание, или иными словами оперлась в своей политической борьбе на иконопочитателей, которых несмотря на кровавые гонения оставалось еще очень много в империи.

Более того, именно вследствие гонений их моральный авторитет вырос и людей, сочувствующих им было намного больше, чем предполагали их противники.

Партия Никифора и его братьев в противовес им стали под знамена иконоборчества и нашли свою опору в противниках икон, коими в первую очередь были солдаты и военачальники императорской армии. Можно предположить, что все решалось исходя из политических пристрастий, мало кто задумывался над вопросом: а где истинная вера, у иконопочитателей или иконоборцев. Например, армия поддерживала гонителей икон, в основном потому, что император Константин Копроним был удачливым в войнах и имел авторитет у военных, а не потому что была убеждена в ошибочности учения о почитании икон.

Как бы там ни было, а следующим императором стал Лев IV Хазар. Но, во-первых, сторонником почитания икон его можно было назвать очень условно. Намного более последовательной в этом отношении была его жена Ирина.

Однако и она перед свадьбой с будущим императором Львом вынуждена была дать клятву Константину Копрониму в том, что не будет поклоняться иконам. А во-вторых, и Лев Хазар и все остальные понимали, что его положение на троне очень непрочно, что партия его противников очень сильна, и что в любой момент его могут свергнуть. Именно поэтому Лев Хазар поначалу отказывался короновать своего сына Константина, которому тогда было еще пять лет. Он опасался, что в случае заговора против него, убьют и его сына Константина как явного претендента на престол. 

Мудрая Ирина дала своему мужу-императору два совета. Первый: заработать авторитет у населения путем уменьшения налогов и раздачи денежных пожалований. Второй: по-тихому провести реабилитацию иконопочитателей, формально не изменяя при этом иконоборческих законов.

Эти советы сработали. Лев Хазар стал пользоваться уважением у граждан, а из ссылок стали возвращаться монахи и епископы-иконопочитатели. Вскоре Лев Хазар все же согласился с идеей коронации своего сына, что и было совершено на Пасху в 776 г. С одной стороны, это подняло авторитет Ирины, как матери коронованного Константина, но с другой, усилило происки противной партии. Против Льва Хазара составился заговор с целью поставить императором Никифора. Заговор был раскрыт, Никифора и главных его соратников сослали в Херсонес, однако сам Лев Хазар испугался и стал делать уступки иконоборческой партии. Одной из таких уступок стало то, что после кончины в 780 г. Константинопольского патриарха-иконоборца Никифора, император потребовал от кандидата на патриаршество, Павла, письменную клятву, что он не будет почитать икон. Павел, скрепя сердце, клятву дал.

Кроме этого партия иконоборцев стала внушать Льву Хазару, что его жена Ирина сама злоумышляет против него. Эти внушения возымели свое действие, Ирина впала в немилость, а после того, как у нее в спальне были найдены иконы, удалена от двора. Шесть высших сановников из ее окружения были сняты со своих должностей и насильно пострижены в монашество. К слову, можно только подивиться тому, как монашество, т.е. всецелое устремление человека к Богу использовалось власть имущими для своих корыстных целей, в православной, заметим, империи.

Неизвестно, как бы сложилась судьба Ирины и ее сына Константина, насколько далеко зашла бы их опала, но осенью 780 г. Лев Хазар скоропостижно скончался. По одной из версий, он очень хотел примерить на свою голову драгоценную корону императора Ираклия и с этой целью приказал извлечь ее из склепа. Но на внутренней стороне короны остался трупный яд с тела почившего Ираклия, от которого, как пишет историк Феофан, у Льва Хазара «страшно почернела голова. Будучи охвачен и поражен сильнейшим воспалением, он изверг свою душу, поплатившись за святотатство». По другой версии Льва отравила Ирина.

Эта версия более поздняя и не имеющая под собой никаких исторических свидетельств, кроме того, что у Ирины был мотив. Как бы там ни было, а Ирина после смерти мужа была провозглашена регентшей при своем малолетнем сыне-императоре Константине VI.

Ирина и подготовка к VII Вселенскому собору

Такое возвышение Ирины и партии иконопочитателей не осталось без ответа их противников. Была совершена очередная попытка переворота, с целью посадить на трон Никифора. Заговор был раскрыт, заговорщики сосланы, а Никифора и его братьев не только насильно постригли в монашество, но и рукоположили в священный сан и заставили публично совершить богослужение в храме Святой Софии. Ирина надеялась, что таким образом в глазах народа новоявленные священники утратят любые шансы на престол. Она ошиблась, Никифор целых пять раз пытался взобраться на императорский престол.

Вскоре Ирина обручила своего сына, Константина VI, которому тогда было 13 лет с 8-летней Ротрудой, дочерью западного правителя Карла Великого. Это произошло в рамках политики примирения с Западом, что не могло сказаться и на религиозных делах. Как уже было сказано, Рим с самого начала иконоборчества осудил его как ересь и отлучил от Церкви всех иконоборцев включая Константинопольского патриарха. Теперь же сближение с Западом стало еще одним аргументом для восстановления иконопочитания.

В 784 г. Константинопольский патриарх Павел, не выдержав мук совести за свою клятву не почитать иконы, отрекся от престола и удалился в монастырь замаливать грехи. На не слишком настойчивую попытку Ирины вернуть его на кафедру он ответил: «О, если бы я никогда не восходил на Константинопольский трон, ибо церковь Божия была насилуема, оторвана от других церквей и анафематствована ими».

Патриарх Павел заявил об истинности иконопочитания, раскаялся в своей клятве и призвал созвать собор, который восстановил бы иконопочитание. Вскоре патриарх Павел скончался.

С этих пор вопрос восстановления иконопочитания стал широко обсуждаться и в народе, и во властных кругах. Однако, позиции партии иконоборцев были по-прежнему очень сильны. После Павла патриархом был выбран светский вельможа, секретарь Ирины Тарасий. Он выступил перед выбравшим его собранием с обширной речью, в которой условием своего патриаршества поставил восстановление иконопочитания и проведение нового Вселенского собора.

«Если защитники православия – императоры повелят внять моей справедливой просьбе о созвании вселенского собора, то уступлю и я, и исполню их повеление, и приму ваш выбор. Если же не так, я считаю невозможным это сделать, чтобы не подпасть анафеме и не быть осужденным в день праведного Судии всех, когда не выручат меня ни императоры, ни иереи, ни начальники, ни толпы народа», – сказал будущий святитель Тарасий.

На возражения, что «Вселенский» собор уже был в 754 г. и что он отверг иконопочитание Тарасий ответил, что этот собор не был по факту вселенским и что на нем епископы находились под давлением властей. Собрание согласилось с условиями Тарасия, и он был в течении недолгого времени проведен по всем степеням священства и поставлен в патриархи на рождество 784 г.

При своем поставлении Тарасий традиционно разослал всем патриархам, включая римского папу Адриана, синодику, в которой исповедал свою веру. В этом синодике патриарх заявил о своей приверженности иконопочитанию и приглашал всех приехать на Вселенский собор. Отдельное приглашение от имени патриарха и императоров повезли в Рим специальные послы. Ответ папы Адриана был довольно неоднозначным.

Во-первых, папа приветствовал намерение нового Константинопольского патриарха и императоров Константина и Ирины восстановить иконопочитание.

Во-вторых, папа упрекал Тарасия за то, что тот был поставлен патриархом прямо из светских сановников. В глазах папы это выглядело едва извинительным из-за намерения Тарасия вернуться к иконопочитанию.

В-третьих, папа довольно пространно и категорично высказался о главенстве Римской Церкви над всеми остальными, заявив о том, что Господь Иисус Христос поставил апостола Петра князем всех апостолов, а Петр передал это главенство в наследство римским понтификам. Власть епископа Рима, Адриан поставил даже выше авторитета Вселенских соборов. «Римская церковь имела первенство над всеми церквами вселенной, ей принадлежало утверждение соборов», – написал папа. В связи с утверждением своего верховенства, папа Адриан высказался категорически против уже вошедшего в обычай именовать Константинопольского патриарха титулом «вселенский».

«Мы не знаем, написан ли титул «вселенский» по неведению или же вследствие схизмы или ереси нечестивых. Во всяком случае, мы убедительно просим Ваше императорское могущество, чтобы титул «universalis» не употреблялся в его писаниях, ибо он является противоречащим постановлениям святых канонов и решениям святых отцов. Ведь если кто-нибудь пишет себя «вселенским», поставляя себя выше превосходящей его святой римской церкви, которая есть глава всех церквей Божиих, то, очевидно, он объявляет себя противником святых соборов и еретиком», – написал папа. В Константинополе на все эти притязания папы на главенство, предпочли дипломатично закрыть глаза.

На созванный императорами в 786 г. Вселенский собор папа, конечно не приехал, но послал своих легатов, предварительно договорившись о том, что они будут занимать первые места на соборе.

Однако эта попытка провести Собор оказалась неудачной. Епископы-иконоборцы и поддерживающий их константинопольский гарнизон устроили шумный митинг против открытия собора, который едва не перерос в вооруженный мятеж и свержение императоров. Патриарху Тарасию и сторонникам иконопочитания открыто угрожали смертью. Императрица Ирина решила уступить и приказала епископам расходиться по домам. Иконоборцы ликовали и кричали «Да здравствует VII Вселенский собор», имея ввиду иконоборческий собор 754 г.

Их ликование было недолгим. Ирина перехитрила военных. Сначала константинопольский гарнизон был отправлен в Малую Азию, а спустя некоторое время старые солдаты-иконоборцы были отправлены в отставку с выплатой щедрого выходного пособия. На их место были навербованы новые, верные Ирине военнослужащие. Так императрица полностью поменяла константинопольский гарнизон, что сделало возможным проведение настоящего Вселенского собора.

Проведение VII Вселенского собора и его решения

Собор открылся 24 сентября 787 г. в Никее. Он был действительно Вселенским, поскольку кроме византийских епископов на нем присутствовали легаты римского папы и представители восточных патриархатов. Примечательно, что в число членов Собора входили не только епископы, но и монахи числом 131, именно столько их подписалось под актами Собора. Причем они имели право голоса. В этом можно усмотреть широкий жест в сторону монашества, наиболее пострадавшего в предшествующие времена иконоборчества.

Дискуссии об истинности или не истинности иконопочитания на Соборе не было, поскольку абсолютное большинство членов Собора сознавали, что иконоборчеству пришел конец и что иконопочитание будет восстановлено. Дискуссия началась с вопроса о том, как и в каком сане следует принимать иконоборцев, раскаивающихся в своих заблуждениях. Одни, в их числе и патриарх Тарасий, склонялись к возможно более лояльному отношению к раскаивающимся, а другие, в основном монахи, требовали строгих мер и прещений. Возобладала точка зрения патриарха Тарасия.

Самих кающихся иконоборцев разделили на три категории.

Первая – те, кто, являясь формально противником иконопочитания, не предпринимал ничего враждебного по отношению к иконопочитателям и не продвигал активно иконоборчество. Они признали свои заблуждения, принесли покаяние, были прощены и оставлены на своих кафедрах в сущем сане.

Вторая категория – в основном те епископы, которые годом ранее в союзе с армией сорвали Вселенский собор, а еще ранее активно выступали против иконопочитания. Их покаянные слова были восприняты с известной долей скепсиса, но и их простили. Спор возник из-за вопроса принимать ли их в сущем сане или нет. Ревнители говорили, что нет, умеренные во главе с патриархом Тарасием склонялись к тому, чтобы принять. Были зачитаны канонические правила, письма святителей Кирилла Александрийского, Афанасия Великого, Василия Великого и других отцов по этой тематике. Находились веские аргументы и «за и «против», но в конечном итоге было решено принять всех кающихся епископов в сущем сане и оставить на своих кафедрах.

Третья категория была представлена всего одним епископом-иконоборцем Григорием митрополитом Неокесарийским. Это был старый, идейный иконоборец, участник иконоборческого Собора 754 г. По-видимому, на его позицию повлияло единодушие отцов Собора 787 г. восстановить иконопочитание, и он также принес покаяние и просил принять его в клир. После долгих рассуждений и споров он также был прощен и принят в сущем сане.

Здесь нельзя обойти вниманием вопрос о принятии в сущем сане тех, кто принял рукоположение от отлученных от Церкви еретиков. Ведь на VII Вселенском соборе произошло именно это.

Сегодня Константинопольский патриархат настаивает на том, что он поступает в соответствии с практикой Церкви, когда признает Сергея Думенко и других «архиереев» ПЦУ каноничными и сослужит с ними без «перерукоположения». В защиту своей позиции фанариоты приводят в частности и решения VII Вселенского собора. Однако нельзя не заметить существенных различий между этими ситуациями.

Во-первых, Константинопольский патриархат не обладает авторитетом Вселенского собора и то, что решил Вселенский Собор, не может решать одна Поместная Церковь. Константинопольского патриарха Варфоломея как раз и призывают собрать Всеправославный Собор и именно соборным разумом решить вопрос об «архиерействе» представителей ПЦУ. Но патриарх Варфоломей упорно отказывается это делать.

Во-вторых, икононоборцы были приняты в сущем сане, принеся публичное покаяние в своих заблуждениях. Вряд ли кто-то из них был бы принят, если бы продолжал упорствовать в иконоборчестве. Наоборот, представители ПЦУ отказываются от какого-то ни было покаяния и настаивают на своей правоте. Эти обстоятельства не только не подтверждают правоту Константинополя, но наоборот свидетельствуют о невозможности принятия в общение представителей ПЦУ в сущем сане без этих двух моментов: покаяния и соборного решения.

Решив вопрос о принятии раскаявшихся иконоборцев Собор перешел к рассмотрению вопроса о том, что есть истинное иконопочитание и в каких формах оно должно проявляться, памятуя о словах Священного Писания: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф 4:10).

Итоговый орос Собора гласит:

«…подобно изображению честного и животворящего Креста, полагать во святых Божиих церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях, честные и святые иконы, написанные красками и сделанные из мозаики и из другого пригодного к этому вещества, иконы Господа и Бога и Спаса Нашего Иисуса Христа, непорочные Владычицы нашея Святыя Богородицы, также и честных ангелов и всех святых и преподобных мужей. Ибо, чем чаще через изображение на иконах они бывают видимы, тем более взирающие на них побуждаются к воспоминанию о самих первообразах и к любви к ним и к тому, чтобы чествовать их лобызанием и почитательным поклонением, не тем истинным по нашей вере служением, которое приличествует одному только Божескому естеству, но почитанием по тому же образцу, как оно воздается изображению честного и животворящего Креста и святому евангелию, и прочим святыням, фимиамом и поставлением свечей, как делалось это по благочестивому обычаю и древними. Ибо честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется ипостаси изображенного на ней».

Также Собор принял 22 канонических правила, многие из которых являются повторением правил, уже принятых на предыдущих Вселенских соборах против различных злоупотреблений, что говорит о том, что эти злоупотребления так и не удалось изжить. Несколько правил посвящены такому злу, как симония, например, Правило 19:

«Мерзость сребролюбия толико возобладала водителями церквей, яко некие из глаголемых благоговейных мужей и жен, забыв Господни заповеди, заблудилися, и в священный чин, и в монашеское житие вступающих приемлют за злато...»

Отдельно хотелось бы остановиться на Правиле 13, поскольку оно имеет отношение к сегодняшней церковной ситуации. Сегодня идет процесс изгнания монашеских или церковных общин из своих монастырей и храмов. То же самое происходило и в эпоху иконоборчества. Вследствие этого многие храмовые здания перепрофилировались и использовались как жилища или для иных житейских нужд. Правило 13 повелевает таковые здания, кто бы ими не завладел в итоге, возвращать Церкви. В противном случае виновные «…да вчинятся, идеже червь не умирает, и огнь не угасает». Это не мешало бы помнить всем современным недоброжелателям Церкви.

Казалось бы, VII Вселенский собор восстановил иконопочитание, истина восторжествовала и теперь все будет хорошо. Но как часто это бывало в истории, после Вселенского собора ересь не только не исчезла, но возродилась с новой силой. Об этом в заключительной части публикаций о VII Вселенском соборе.

https://spzh.news/ru/istorija-i-kulytrua/74315-vii-vselenskij-sobor-chas...