В четверток первой седмицы Великого поста на повечерии. Жертва Богу — сокрушенный дух. Схиигумен Авраам (Рейдман)

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Сегодня мы читали последнюю часть Великого канона Андрея Критского. Это воистину великое произведение — не столько по размеру, сколько по своему глубочайшему значению и по высоте литературного достоинства. В каждом тропаре канона заключена какая-либо мудрость, иногда в одном тропаре содержится даже несколько мыслей, столь глубоких и значительных, что к истолкованию этого великого произведения приступаешь с некоторым смущением. Но давайте пренебрежем нашей немощью и ради пользы нашей души постараемся разъяснить и усвоить себе хотя бы некоторые мысли канона, тропари которого в действительности не нуждаются ни в каких добавлениях и не требуют дополнительных рассуждений.

«Уязвихся, уранихся; се стрелы вражия, уязвившыя мою душу и тело: се струпи, гноения, омрачения, вопиют раны самовольных моих страстей». Так говорит о себе преподобный Андрей, но тем паче это относится к каждому из нас. Разница между этим угодником Божиим и нами состоит, прежде всего, в том, что мы не видим своих грехов. Всевозможные житейские неудачи и обычные неприятности мы всегда остро переживаем и стараемся их устранить, особенно это касается болезней. Если бы мы так же относились и к своему внутреннему состоянию, то, конечно, подобно Андрею Критскому, увидели бы, что и здесь мы уязвлены, что вражьи стрелы изранили нашу душу, а не только тело. Тело страдает не от телесных болезней, а от страстей. Мы же заботимся только о телесном благополучии и не обращаем внимания на свое внутреннее состояние.

Между тем нас можно было бы уподобить воину, который не просто пострадал в бою, а изранен до такой степени, что едва жив. Он перестает думать даже о цели сражения и заботится только о своих ранах, которые, как сказано здесь, покрылись струпьями и гноем. Душа человека омрачена и изранена, и эти раны, «раны самовольных страстей», которые человек нанес самому себе добровольно, а не по какой-то нужде (хотя мы часто оправдываем свои страсти таким нелепым образом), — «вопиют к Богу». Если бы мы сумели увидеть свою душу такой, какая она есть, то, как преподобный Андрей, ужаснулись бы. Он показывает нам, в каком состоянии находится наша душа, а мы, глядя на свое бедственное положение, должны позаботиться о ее исцелении. С той же ревностью и усердием, с какими мы стремимся избежать житейских скорбей и неприятностей, мы должны позаботиться и о нашем душевном здравии. Однако мы пренебрегаем этим, и порой проходит уже много времени после того, как мы впадем в какие-нибудь грехи видимые, совершенные делом, или же никому не известные, соделанные умом и ведомые только одному Богу, — но наши душевные раны все еще болят и ноют, как это бывает и с ранами телесными. Иногда наша душа так сильно страдает от прежних грехов, что мы забываем об окружающей действительности. Хорошо, если у нас есть сожаление и сокрушение сердечное, но часто душевные раны, напоминая нам о прежних согрешениях, заставляют нас вновь омрачаться, и страстное гноение в нашей душе как бы возобновляется.

Долго мы не можем исцелиться от этого ужасного состояния. В своих мучениях мы как будто бы не имеем ниоткуда никакой помощи и поддержки, словно бы конца не будет нашим страданиям. Надо бы нам остерегаться греха, зная, что нас ждет в будущем, однако мы впадаем в забвение и вновь подвергаем себя опасности получить рану от стрел вражьих, то есть от демонских, сатанинских стрел. Так что страдают и наша душа, и тело, потому что страсти развращают и, подобно ржавчине, разъедают и телесный, и душевный состав человека, порабощают его греху. Но если мы делаем из нашего падения правильный вывод, то есть смиряемся и не обращаемся умом к мысленному услаждению нашими прежними грехами, то можем извлечь из него пользу. Господь чудесным образом устраивает так, что вред, нанесенный нам грехом, обращается во благо.

«Достойных покаяния плодов не истяжи от мене», — говорит преподобный Андрей. «Не жди и не требуй от меня добрых дел», которые, собственно, и есть достойные покаяния плоды. «Не требуй от меня добродетелей, потому что они не могут покрыть всего множества моих согрешений». Есть грехи, которые мы помним, есть грехи, которые мы забыли, есть, которые мы творим неосознанно или же считая их добрыми делами. Но перед Богом они являются тяжкими грехами, потому что мы совершили их из гордости или какой-то другой страсти. Мы не можем дать Богу «достойных покаяния плодов», потому что у нас нет настоящих добрых дел. Если даже и есть какие-то малые добрые дела, покрыть ими бесчисленное множество наших грехов невозможно. И потому было бы разумно вместе с преподобным Андреем молиться о том, чтобы Господь не ждал, не требовал от нас достойных покаяния плодов, потому что, как говорит преподобный Андрей Критский, «крепость моя во мне оскуде».

У нас нет сил противостоять греху, как должно, и совершать добродетели, противоположные нашим грехам, то есть мы не можем принести достойные плоды покаяния, как учит нас Евангелие, как проповедовал святой Иоанн Креститель (см. Мф. 3, 8; Лк. 3, 8). Истинное покаяние — это не только сокрушение и сожаление о своих нравственных преступлениях, но и совершение добродетелей. Мы не можем ничего этого дать Господу. Крепость наша оскудела, мы не имеем сил для настоящей добродетельной жизни. Преподобный Андрей как бы подсказывает нам, чтό нам нужно делать, потому что он описывает эту внутреннюю борьбу не со стороны, но как испытавший ее и сам переживший такое состояние. Изучив свою внутреннюю, духовную жизнь, он говорит нам о себе, но его слова относятся ко всякому человеку, потому что все люди чрезвычайно похожи в этом отношении друг на друга.

«Сердце мне даруй присно сокрушенное». Так как мы не имеем сил принести достойные плоды покаяния, то должны просить у Бога, чтобы иметь нам, по крайней мере, сокрушенное сердце, причем «присно сокрушенное», всегда сокрушенное, подчеркивает Андрей Критский. Но и это тоже плод не нашего усилия. Казалось бы, все люди должны сожалеть о своих грехах, но в действительности редко можно встретить человека, по-настоящему смиренного, сокрушающегося о своих грехах, тем паче имеющего постоянное сокрушение. «Сердце мне даруй присно сокрушенное», — молится преподобный Андрей, потому что человеку трудно все время чувствовать в сердце такую печаль от осознания своих грехов. Воистину, это есть дар Божий, действие благодати в человеке. И поэтому весьма уместно просить Бога, чтобы нам было даровано свыше сердце сокрушенное как некое величайшее и важнейшее для нашего спасения дарование, как некая награда и залог нашего спасения.

Что значит «сердце сокрушенное»? Представим себе, что у человека был прекрасный драгоценный сосуд, которым он дорожил больше всего на свете, и вдруг этот сосуд был сокрушен. Как человек сожалеет об этом, как ему горько, в особенности если он сознает, что он сам, а не кто-то другой виноват в этом! Наше сердце должно быть постоянно исполнено такой печали. Оно должно из гордого, надмевающегося и довольного своей мнимой красотой стать сокрушенным и ни на что не годным, дорогим только для нас, потому что оно наше сердце.

«Сердце мне даруй присно сокрушенное, нищету же духовную; да сия Тебе принесу, яко приятную жертву, Едине Спасе». Нищета духовная — это глубочайшее смирение, при котором человек не имеет о себе никакого мнения. Он обнищал в отношении самомнения, гордости, возношения и самодовольства. Подобно нищему, который ничего не имеет, такой человек нищ духовно, не имея никакого превозношения. Он не просто беден, но совершенно лишен всякого богатства, то есть самомнения, ведь человек чувствует себя как бы богатым, то есть спокойным и удовлетворенным, прежде всего, тогда, когда мнит о себе что-то. Многие люди даже стремятся как-то утвердиться в этой жизни, чтобы достигнуть некоторого житейского спокойствия. Но Церковь и Евангелие учат нас отвергать это приятное состояние и стремиться к прямо противоположному. И не просто к скромному о себе мнению, но и к тому вообще, чтобы мы не имели никакого о себе суждения и считали себя совершенно ничтожными, ничего не значащими. Это и значит иметь нищету духовную. Мы должны принести в жертву Богу наше сокрушенное сердце и духовную нищету. Может быть, одно и то же внутреннее состояние человека пророк Давид называет сердцем сокрушенным (см. Пс. 50, 19), а Сам Господь Иисус Христос — нищетой духовной (см. Мф. 5, 3).

Как необыкновенно мудры слова преподобного Андрея! Сначала он просит Господа даровать ему «сердце присно сокрушенное, нищету же духовную», а потом добавляет: «Сия Тебе принесу, яко приятную жертву, Едине Спасе». Значит, прежде Господь нам дает внутреннее, искреннее сердечное смирение, а потом мы его же приносим в жертву Богу. Если же мы его не получим, то и не сможем вознести как приятную, то есть принятую, жертву Господу. Как велика милость Божия! Мы согрешаем, наше естество уязвилось, в нем одни струпья, гноения и разрушения, наши раны вопиют. Но если мы делаем из этого ужасного состояния верные выводы, то есть никого не обвиняем, но причину своих падений и душевных мучений ищем единственно в самих себе, только себя считаем виноватыми и при этом умоляем Бога, то взамен мы получаем сердце присно сокрушенное и нищету духовную.

Господь не наказывает нас, но дает нам то, что единственно может спасти нас и помочь при столь низком падении. Тогда мы приносим Богу приятную жертву — жертву смирения, «дух сокрушен», как говорит пророк Давид (Пс. 50, 19). Вот что, оказывается, каждый из нас должен иметь прежде всего, хотя это не значит, конечно, что мы должны грешить произвольно. Апостол Павел осуждает людей, говорящих, что если не делать зла, то не будет и добра, если не будем грешить — не будет и покаяния (см. Рим. 6, 1; 15). Это дерзость и цинизм. Если мы увидим себя такими, какие мы есть, то нам будет достаточно и прожитой нами жизни, чтобы сокрушаться и плакать о ней и о своем противоестественном, страшном внутреннем мире, в котором нам так тяжело пребывать, что порой мы даже пытаемся заняться чем-то посторонним, чтобы никогда не оставаться наедине с самим собой.

Вот как Промысл Божий, заботясь о нас, устраивает наше спасение: сначала мы познаем свою ужасную, неисцелимую, мучительную греховность и от наших падений приходим в смирение, а потом это смирение приносим в приятнейшую жертву Богу. Так учили и преподобные отцы, например Григорий Синаит, который говорит, что всякому человеку, ревнующему о своем спасении, необходимо пережить такое состояние, когда он всегда и всюду будет побеждаться демонами, ни от кого и ни в чем не получая помощи. От этого он придет в смирение и тогда может ожидать и освобождения от мучительного действия страстей. Вот какова великая милость, великое человеколюбие Божие к каждому из нас! От самих грехов и падений нам дается повод для спасения через смирение. И мы не должны терять эту возможность, не должны забывать о своей греховности и каждый раз думать, что мы согрешили случайно и больше никогда уже не будем так согрешать. Наоборот, нужно увидеть в этом печальную закономерность, познать свое убожество и нищету, смириться. И только тогда, когда наше смирение, эта благоприятная жертва будет принята Богом, мы можем ожидать умиротворения, очищения и милости от Бога.

1 марта 2001 года

http://www.sestry.ru/church/content/confessor/amvonn/p/vpost/01/11/html_...