В чем неонаци из УПЦ солидарны с реформаторами из РПЦ

Общее обнаружил Ян Таксюр, ознакомившись со всё тем же докладом Дудченко у Торонти. Продолжаем чтение его (конечно же, Таксюра, заметок).

В который раз доклад в Торонто подтвердил, что одной из важнейших целей УПЦ, с точки зрения докладывающих, должно стать богослужение на украинском языке. То есть предлагается отказ от богослужения на языке церковнославянском. Отказ от того языка, на котором у нас молились сотни лет. На котором молились святые Киево-Печерской лавры и Александр Невский, Суворов и Хмельницкий, Сковорода и Гоголь.

И я, и тысячи таких, как я, не понимают, зачем нужно отказывться от языка, на котором тысячу лет мы говорили с Богом, от языка, который Бог принимал от Своего народа. Разве есть свидетельства то, что этот прекрасный, вдохновенный язык стал неугоден Творцу? Или появились некие священники, которым известна воля Божия более, чем остальным? Ведь, несомненно, церковнославянский язык более возвышен, чем разговорный русский или разговорный украинский. И перейти на любой из них, значит, имея сокровище, имея драгоценности, выбросить их, заменив более практичной бижютерией. Неужели не очевидно, что просьба к Богу «сердце чисто созижди во мне, Боже» лучше, чем «сердце моё сделай чистым» или «зроби моє серце чистим». А опаляющее слово «огнь» лучше, чем «огонь» или «вогонь». Так в чём же дело?

Говорят, нужно упростить язык, чтобы облегчить понимание службы. Снова знакомая речь об удобстве и комфорте. Но не проще ли выучить несколько десятков церковнославянских слов? И всё станет понятно. А язык-сокровище сохранится. Значит, отговорка сомнительная и лукавая. Может, это шаг к столь продвигаемому «національному забарвленню», упомянутому на симпозиуме? Но мы уже говорили: не национальная самоидентификация ведёт к спасению. Да и открыв путь к «национальным революциям» в богослужении, мы, не ровён час, и в России, и у нас, придём к вещам диким. Кто-то захочет в Рязани, чтобы на клиросе звучали балалайки для колорита, а кто-то потребует от наших батюшек служить в шароварах или хотя бы открывать под фелонью вышиванку.

Нет, тут другое. Церковнославянский язык объединяет. А политическая ситуация требует обособления и диктует взаимное отчуждение (в последнее время теми, кто желает разделения, особенно подчеркивается разница народов — русских, украинцев, белорусов. Сегодня можно прочесть множество безграмотных, злобных изысканий на тему «вы — не мы, вы — нечто далёкое, ужасное и убогое, а мы — однозначно прекрасное»). Вот и выходит, что перед нами желание встроить Церковь (Тело Христово) в господствующую идеологию. Поставить Её на службу властьимущим, которые также безумно вознамерились «реформировать» Церковь. Хотя большинство из них — торговцы, которых Господь гнал из храма. Торговцы наши и заморские.

И ещё будем откровенны. Разве на Страшном Суде Христос нас спросит, каким языком мы владеем? Скорее Он спросит, владеем ли мы языком любви, а не разделения и ненависти. Так может, вместе с десятком непонятных слов на церковнославянском мы попробуем выучить этот главный язык христианина. Даже если некие безумцы будут нам говорить, что сегодня для украинца ненависть к врагам выше любви.

И ещё спрошу. Есть храмы, где от принятого богослужебного языка уже отказались в пользу государственного. Что, разве там наблюдается особый подъём духовной жизни? Добродетелей перед Богом стало заметно больше и больше работают Господу? Сомнительно. Да и особого многолюдства там не замечал. Так может, Богу нравился привычный для Него язык? И, видя не духовные, но политические цели в реформе, Он вообще перестанет нас слушать и отвернётся? Не искушайте, и язык оставьте, пожалуйста, в покое. Вы — не собрание святых, да и они вряд ли дерзнули бы ставить такую задачу.

http://t-34-111.livejournal.com/