УЖ ЗАМУЖ НЕВТЕРПЕЖ, или А ЗАЧЕМ ЖЕНИТЬСЯ-ТО? Марина Журинская

Факт налицо: девушки не хотят выходить замуж. Происходит некоторое, если можно так выразиться, дежа-вю* с обратным знаком. Некогда просторы Европы и Азии оглашал (на разных языках) девичий вопль: «Женись, голубчик!» Из-за игнорирования этого вопля утопилась карамзинская бедная Лиза, судьбу которой тысячи людей оплакивали десятки лет. Пушкинская Русалка тоже утопилась, но судя по тексту неоконченной поэмы, коварный изменник получил-таки в конце свое суровое воздаяние. А сейчас я знаю не один случай, когда несчастный молодой человек умоляет: «Ну, выдь за меня замуж!» — и слышит хладнокровное: «Так — пожалуйста, а регистрироваться не хочу». Прямо не девушки, а какие-то черные гусары.

Почему это так — об этом можно говорить долго и проникновенно, однако ограничимся тем, что наряду с универсальной причиной — утратой христианских основ жизни — укажем еще только одну, безусловно, с ней связанную, но гораздо реже упоминающуюся: влияние матерей, жертв победившего, развивающегося, совсем-совсем развитого, зрелого и, в конечном итоге, перезревшего социализма, искалечивших свою жизнь и другой возможности просто не желающих видеть. Мне в свое время пришлось чуть ли не зубами отрывать высокоинтеллигентную и верующую женщину от зятя, которого она стремилась стереть с лица земли, утверждая, что дочери он уже не нужен: замужем побывала, штамп в паспорте есть, ребенок есть, так зачем еще такая обуза, как муж (кстати, очень порядочный, очень образованный и хорошо зарабатывающий)? Замечу кстати, хотя это к данной теме вроде бы отношения не имеет, что в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» значится, что если муж принуждает жену к аборту, то она имеет право с ним развестись. Про мамаш там ничего не сказано, а их подзуживание встречается гораздо чаще.

Но значительно интереснее попытаться ответить на вопрос: а зачем, в самом деле, замуж-то выходить?

Контраргументы и их разоблачение (по Булгакову)

Широко распространено мнение, что муж — это бремя, рабство, множество дополнительной работы. Первое место в примерах занимают варка супа и стирка носков. Однако суп — чрезвычайно полезная и недорогая еда, так что варить его всегда невредно, а стирка в стиральной машине хоть чего — не проблема. Так что это, как говорил один из булгаковских персонажей, случай так называемого вранья. На самом деле дело не в этом, а просто лень любить. Ибо для любящей не только супы и носки, но и гораздо более сложные «испытания» превращаются в ничто и даже некоторым образом в дополнительное развлечение, в одну из маленьких радостей семейной жизни. А леность начинает действовать уже на дальних подступах к браку, и девушка, не умеющая любить и от лености вовсе не желающая этому учиться, либо вовсе не в состоянии найти свою родную половину, либо по лености соглашается на совершенно негожий вариант. При наличии ума и прилежания его, правда, тоже можно было бы сделать сносным, да лень...

Главный порок классического романа состоит в том, что он, как правило, кончается свадьбой. Между тем именно после свадьбы и начинается самое интересное — нормальная человеческая жизнь, которая строится отнюдь не по рекламным клипам. Да, семью нужно создавать, и это великий труд, но труд благодатный, и плод его — развитие личности. Именно так, а байки про то, что семья-де мешает личному развитию — это опять-таки вранье. Семья «мешает» лености, безответственности, капризам, бессмысленному сиюминутному существованию. А личность женщины в семье расцветает, что для семейной жизни является первейшим из необходимых условий.

Семья. Вторая половина XIX века. Фото Николая Рахмонова, вторая половина XIX века / Russian Look

Жена как феномен

Поскольку я все-таки лингвист, приведу небезынтересную аналогию. В грамматике считается, что глава предложения — подлежащее, по нему все строится, но квинтэссенция смысла — в сказуемом. Так вот, глава семьи — безусловно, муж, без него семьи нет (термин «неполная семья» создан не от хорошей жизни и чем-то напоминает всадника без головы и иные столь же жизнеспособные конструкции). Но сердце семьи — жена.
В осетинском фольклоре есть такая сказка. Молодежь пустилась в дискуссию о том, кто важнее в семье, и до того разгорячилась, что решено было поставить эксперимент: самая умная девушка в селе вышла замуж за самого глупого парня, а самый умный из молодых людей женился на самой глупой девице. Умная жена при всем своем уважении к мужу потихоньку-полегоньку, «по-умному», помогала ему принимать умные решения, и со временем он стал уважаемым членом общества. А глупая жена так разрушающе влияла на мужа, что он стремительно поглупел и превратился в полное ничтожество. И когда молодые жены отчаянно жалуются на то, что муж негодящий попался, я, во-первых, думаю, куда она раньше-то смотрела, а во-вторых — вспоминаю эту сказку.

Сказка — вещь мудрая, но все же она не более чем сказка. А вот один архиерей (очевидно, не менее мудрый) говорил, что когда к нему приходит кандидат на рукоположение со своей женой, то он больше смотрит на будущую матушку: «Если она — на пятерку, а муж — на тройку, то я рукополагаю, а если он — на пятерку, а она — на тройку или еще хуже, то нет». И так, без специальных деклараций, поступают многие архиереи.
А что значит — «на пятерку»? В воспоминаниях одного почтенного батюшки говорится, что когда он собирался искать себе жену, его духовник сказал: «Нужно, чтоб или христианка была как кремень, или чтоб семья из нее так и перла». Заметим, что твердость в вере здесь на первом месте: имеется в виду, что настоящая христианка по вере своей сумеет стать хорошей женой. Троекратное «увы» церковным активисткам, которые якобы по благочестию пренебрегают семьей.

Дальнейшие контраргументы

Почему-то распространено мнение о том, что если женщина — не летчик, не капитан дальнего плавания, не банкир или на худой конец не инженер-строитель, то жизнь ее прожита впустую. Короче говоря, если женщина — не мужчина, то она вроде бы и не человек. Смешно то, что эту идею горячо поддерживают феминистки, которым вроде бы больше к лицу утверждать самостоятельную ценность женщины как таковой. Ан нет, не получается, и очевидно, что из-за того, что основная идея выбрана не из лучших.

Еще у сторонниц безбрачия в моде наука (все равно какая) и творчество, ради которых стоит якобы отказаться от семьи. И здесь вранье; существует множество женщин-ученых, художниц, писательниц, живущих полноценной семейной жизнью. И сотни тысяч вечных лаборанток, мелких чиновниц, служащих и т. д., ненавидящих свою работу и лишенных утешения в виде домашнего уюта и семейного тепла. А что получится из юной противницы брака, кассирша или топ-менеджер, еще неизвестно, но известно, что статистически преобладают кассирши.

Между тем женщина есть женщина, со всеми своими свойствами и качествами. Нужно только понять, что свойства эти — не только физиологические, но и душевные и даже (страшно сказать!) духовные. Именно они и должны развиваться и достигать своего максимума, и происходит это в семье.

Не будем сейчас говорить о, так сказать, высоком безбрачии, о монашестве, потому что это — дар особый. Недаром была высказана святоотеческая мысль о том, что постриг — для тех, кто имеет любовь совершенную, а для тех, кто не имеет, существует семья как школа любви. Между тем женские монастыри сейчас стонут навзрыд от набегающих «послушниц», явившихся со смутными и возвышенными целями — и, к счастью, столь же стремительно убегающих. К счастью для монастыря, — но у них-то самих жизненная травма. Однако в основном девушки, отказывающиеся от брака, о монашестве и не помышляют, а желают жить по своей воле, по своему произволу, ни с кем не считаясь. И это — главная причина формирования класса амазонок.

Семья. Середина XX века. Фото из архива журнала «Фома»

Дары в супружестве

А ведь женщины наделены свыше прекрасными дарами. Женщина способна быть хорошей женой, любящей и любимой, невзирая на возраст и изменения внешности. Противно смотреть на цветущих рекламных супругов, вместе обожающих дрянной маргарин, сомнительный молокопродукт или моющее средство, но нет более дивного зрелища, чем супруги, вместе прожившие долгую жизнь и вместе состарившиеся. На их лицах — покой души, основанный на внутреннем мире и глубочайшем, выверенном десятилетиями взаимопонимании. Им хорошо, им очень хорошо. Их жизнь полна любви, и их миновало тяжкое проклятие старости — одиночество.
Конечно, можно возразить, что никто не мешает свободной женщине свободно родить ребенка, а то и не одного. Но уже можно наблюдать старость таких матерей, и она незавидна, потому что дети не прощают неполноты своего детства — если она произошла по воле матери; при этом если женщина овдовела или муж ее недостойно бросил, дети это понимают. А кроме того, понимают — и видят, и ощущают, как гордая своей самостоятельностью мать с годами не мягчает, а черствеет, не мудреет, а становится агрессивной, ограниченной женщиной, на глазах обрекающей себя на одиночество. Да и сами эти дети, лишенные полагающейся ребенку доли семейного тепла, растут нельзя сказать чтобы очень душевными людьми.

Так почему бы свободной и деятельной женщине не заработать кучу денег (чаще всего мешает отсутствие необходимых способностей, но кто ж об этом думает) и на эти деньги обеспечить себе комфорт в старости? Но вот вам пример: Коко Шанель, красавица, умница, талант, величайшая из великих кутюрье, перевернувшая моду и создавшая стиль на десятилетия. Живет в сверхроскошных апартаментах сверхроскошного отеля. Умирает в полном одиночестве, как бесприютная бродяжка в чистом поле: не любила, чтобы ее беспокоили, вот никто и не заглядывал. А что было на душе у этой одинокой старухи, отвернувшейся от всех людей и от всего человеческого — можно только догадываться. Страшно.

Да разве только в старости дело? Юные о ней и не думают вовсе. Но «состоявшееся» супружество и в более молодые годы обладает удивительными свойствами, которые так просто не опишешь.

...Много лет назад Москве повезло: приехали на несколько дней две легенды — величайший режиссер Федерико Феллини и его жена, удивительная актриса Джульетта Мазина. Был на скорую руку устроен прием, на который набилось человек двести: режиссеры, актеры, композиторы... И каждому хотелось что-то сказать и что-то услышать. И вот, в одном конце большого зала буквально рвут на части Феллини, в другом — Мазину. Для собравшихся это было великим счастьем, уникальным, неповторимым событием. А для «гостей» — величайшим напряжением. И замечено было, что они совершенно синхронно оборачиваются, обмениваются быстрым взглядом — и снова отдают себя на растерзание. Это и есть брак: они в одну и ту же секунду чувствовали необходимость поддержки — и получали ее, лишь взглянув друг на друга.

Я очень люблю наблюдать, как идут супруги. Ведь вот и не в обнимку, и не под ручку, и подчас даже не рядом — а видно, что они едины. Удивительные слова Писания про единую плоть (см. Быт 2:24; Мф 19:5-6; Мк 10:7-8, 1 Кор 6:16; Еф 5:31), как следует из контекстов, относятся отнюдь не только к физическому соединению супругов, но к образованию некоего таинственного и таинственного единства, способного совершенно преобразить отношения между личностью и миром, сделать их как бы цветными и многомерными; точнее, это жизнь одиноких представляется черно-белой и плоской при сравнении. Никакая дружба, пусть самая крепкая и верная, и тем более никакой «роман», сколь угодно головокружительный, не дают того душевного взаимопонимания и взаимопроникновения, которое вырастает в браке и длится десятилетиями — и движется «по возрастающей».

Тайна христианского брака

На это на все могут сказать: ну, допустим, брак создает уникальные отношения, но ведь люди смертны, и далеко не всем удается «умереть в один день», как живописал супружеское счастье романтический Александр Грин. И что тогда — темный ужас одиночества, еще более страшного, поскольку произошла утрата? — Да в том-то и дело, что вовсе нет. Для христианского брака нет вечной разлуки, а есть вечная жизнь, хотя и в таких формах, о которых мы знать не можем. Но когда я в «Альфе и Омеге» печатала воспоминания двух супругов (кстати, идеально дополняющие друг друга), один из которых к тому времени скончался, я в послесловии написала, что язык не поворачивается назвать ту, которая еще в земной жизни, вдовой. И она позвонила мне, поблагодарила и сказала, что это чистая правда, что она себя вдовой и не чувствует.

Вот это все и есть то, ради чего очень даже стоит вступать в брак. А то, что обычно называют семейными радостями — это лишь внешнее выражение удивительной тайны супружества, но и оно полно красоты и величия и дивно в очах Божиих и человеческих.