Уроки северокорейского. Миф о христианском чучхе как опровержение «православного сталинизма». Димитрий Саввин

Среди множества государств, прошедших на разных этапах через те или иные круги социалистического ада, Северная Корея, безусловно, является самым интересных. Причем интерес этот, в соотношении с российскими реалиями, может и должен быть практическим. Ибо Корейский полуостров сегодня (это прозвучит довольно цинично – но зато правда) – еще и огромная, уникальная социально-экономическая и политологическая лаборатория. Которая, в частности, предоставляет остальному человечеству богатейший фактический материал, позволяющий отделить явления, порожденные социализмом как системой, от вещей, обусловленных некой национально-культурной, этнической спецификой.

Исторически корейский народ – это народ в высокой степени и во всех отношениях однородный. Начиная с культурных характеристик и заканчивая расово-антропологическими параметрами. При этом к концу 40-х гг. XX в. корейская нация была разделена на две части. Одна часть существует в рамках социалистического тоталитаризма, причем тоталитаризма самого ядреного (в 70-е гг. кимирсеновский режим в целом был куда жестче даже сталинского). Другая живет при условном капитализме и демократии. (Правда, демократия наступила в Южной Корее не сразу, но все же она там существует уже относительно давно; кроме того, ни Пак Чон Хи, ни тем более его преемники никогда и близко не подбирались к тому уровню закручивания гаек, который при Ким Ир Сене на Севере стал нормативным.)

Такая ситуация создает идеальные условия для сравнения социалистической и условной демократической моделей, позволяя совершенно четко выделить, что является порождением национального корейского духа, а что – исключительно плодом той или иной социально-политической системы.

Для русских людей выводы, которые могут быть сделаны в результате подобного рода сопоставлений, особенно важны. Ибо нам всем очень часто приходилось (и приходится) слышать о том, что те или иные уродливые особенности социалистического строя в СССР – это, мол, не следствие марксизма-ленинизма. На самом деле, марксизм-ленинизм был удивительно хорош, но все испортила "русская душа – тысячелетняя раба".

Опыт обеих Корей наглядно показывает, что либо "русская душа" таинственным образом вселяется в жителей Северной Кореи (совершенно при этом, однако, не затрагивая южан), либо дело все-таки не в ней. В качестве простого примера можно указать на то, что на Севере с некоторых пор население стало активно и много пить. Таинственным образом "извечное русское (?) пьянство" поразило северокорейцев. Таким же образом северокорейцы оказываются совершенно "по-русски" неспособны сделать нормальный автомобиль, и их грузовики по всем характеристикам уступают даже изделиям российского автопрома. А вот машины, сделанные на Юге, вполне успешно конкурируют с аналогичной японской и американской продукцией. И т.д. и т.п.

Подобного рода сравнения неожиданно дали весьма интересный материал в сфере религиозной – интересный тем более потому, что в такого рода вопросах спекуляции на тему "русской души" (или какой-либо иной души), весьма распространены.

Корееведы, работающие с северокорейскими беженцами в Южной Корее, уже достаточно давно отмечают появление весьма интересных слухов. Суть их сводится к тому, что, мол, Ким Ир Сен в конце своей жизни тайно принял христианство (или вернулся к христианству, которое исповедовал в детстве). И намеревался заняться объединением Севера и Юга вплотную. Узнав об этом, его злобный и нехороший сын, Ким Чен Ир, своего героического родителя уморил и сам встал у руля. Вследствие чего и объединение Кореи провалилось, и голод жуткий начался, и т.д. Одну из версий мифа о Великом Вожде, принявшем христианство, приводит в своем ЖЖ известный среди корееведов блоггер heijo: "Вождь заботился о народе и в 1994 году он собирался подписать с южнокорейским президентом Ким Ёнсамом соглашение, которое бы покончило с разделением страны. [Встреча реально планировалась и реально не состоялось из-за смерти Ким Ир Сена – Д.С.] Но он умер и к власти пришел Ким Ченир. Из-за этого в стране начался голод, унесший множество жизней".

Странные, чтобы не сказать, безумные, слухи про "христианина Ким Ир Сена" потенциально содержат в себе целую историческую концепцию, вкупе с новым политическим мировоззрением. История Северной Кореи последних двадцати лет превращается из истории гигантского тоталитарного концлагеря, управляемого наследственным комендантом, в хронику тайного противостояния заботливого лидера-филантропа, исповедующего христианство, и его коварного безбожного окружения, возглавляемого предателем-сыном.

Разумеется, с исторической реальностью все это не имеет сколько-нибудь серьезной связи. Однако если исходить из психологических и мировоззренческих установок северокорейского населения, эта легенда выглядит более чем логично. Ким Ир Сен для северокорейцев (в том числе, и для значительной части северокорейских беженцев, перебравшихся на Юг) – это идеальная фигура. Вождь, освободивший страну от японцев и создавший собственное независимое государство, разгромивший американцев в Отечественной войне – в общем, человек, создавший КНДР. Которая, как ни крути, для северокорейцев – своя страна. Жить в этой своей стране, впрочем, замечательно паршиво. Как это сочетать с образом идеального вождя? Массовое сознание сей вопрос разрешило так, как оно, в общем, его всегда решает: виновником всех потерь и поражений стал Ким Чен Ир, которому, по словам Андрея Ланькова, досталась роль "плохого Берии при хорошем Сталине". Именно он, второй Ким, допустил голод, довел страну до того, что карточки не стали отовариваться и т.п. От этого уже рукой подать до мифа о том, что он угробил родного отца, великого и доброго, радевшего о народе всю свою многотрудную жизнь…

Отметим, что формированию данного мифа ничуть не мешает тот факт, что режим Ким Чен Ира по факту получился значительно более либеральным, чем режим кимирсеновский. Сажать и расстреливать за политические преступления стали меньше, даже сильно меньше. Дела, которые раньше карались смертной казнью или пожизненной каторгой (кстати, для всей семьи), стали оценивать в несколько месяцев заключения. Не говоря уже про своеобразное "отходничество" в Китай, полулегальную коммерческую деятельность и т.п. Северокорейский режим остался вполне тоталитарным, но при втором Киме имели место очень существенные послабления. И все равно Ким Чен Иру досталась роль "злого" наследника "доброго" общенародного папы Ким Ир Сена.

Люди, являющиеся носителями вышеописанного мировоззрения, всегда будут инстинктивно выводить Ким Ир Сена за рамки любых подозрений, даже вопреки логике и очевидным фактам. А те из них, кто впоследствии обратился в христианство (протестантизм), стали искать способ примирить две по сути взаимоисключающие идентичности (северокорейскую, атеистическую и социалистическую, и христианскую) и нашли его в мифе о тайном христианине Ким Ир Сене.

Легко заметить, что миф этот по сути аналогичен так называемому православному сталинизму. Отчетливо видны несколько ключевых моментов, общих для обоих мифов:

1) В обоих случаях "христианизации" подвергается образ диктатора, являющегося творцом социалистической тоталитарной системы в своей стране. В отличие от Ким Ир Сена, у Сталина был предшественник в лице Ленина. Однако советская система, дожившая до 1991 г., была сформирована именно Сталиным, и советский социализм до 1991 г. оставался, хоть и изрядно потускневшим, но именно социализмом сталинским. Поэтому полный отказ от сталинизма в конечном итоге подрывал основы существования СССР, и низвержение Хрущева (единственного советского лидера, сброшенного с кремлевского Олимпа при жизни) в этом смысле было глубоко закономерным – он посягнул на основы.

2) Реальное отношение соответствующих персонажей к Церкви и религии вообще для формирования мифа не имеет никакого значения. Сталинские гонения на Церковь были самыми жестокими в истории СССР после ленинских гонений. А Ким Ир Сен превратил Северную Корею в атеистическую страну, в которой всякая легальная религиозная жизнь одно время полностью отсутствовала, а потом была допущена в исключительно декоративных формах, в исполнении местной госбезопасности.

3) Характерно отношение ко времени правления идеального героя – "тайного христианина" – как к своего рода социалистическому золотому веку. "Вождь заботился о народе", – говорят северокорейские беженцы-протестанты. А вот образчик "православного" сталинизма – рассуждения игумена Евстафия (Жакова): "Это были лучшие годы в истории СССР. По улицам ходили свободно. Цены снижались ежегодно. Все обитатели нашего дома – рабочие, шофер, пожарный, врачи, мой отец – профессор - покупали в магазинах любые продукты – икру, ветчину, семгу. Качество такое, что нынешнее изобилие, несмотря на яркие обертки, кажется пародией…".

4) Конспирологический компонент – наличие заговора неких коварных и подлых врагов, которые как минимум разрушают наследие великого и заботливого отца-основателя, как максимум – его убивают. В "православном" сталинизме, как правило, в роли эпических злодеев выступают "жиды", которых Сталин борол-борол, да так и не заборол. В северокорейской версии свои "жиды" пока что не просматриваются, но миф получился как минимум не менее драматичным, ибо злодеем и предателем (в некоторых версиях – даже убийцей) выступает родной сын вождя.

Очевидно, что "протестантский" кимирсенизм и "православный" сталинизм – это мировоззрения по сути идентичные. В очередной раз "русская самобытность" и "русская душа" непостижимым образом проявились в Северной Корее. Что, как и в случае с пьянством, низким качеством сборки грузовых автомобилей и многим другим невольно наводит на мысль: дело отнюдь не в некой русской самобытности (порочности). Мы имеем дело со вполне определенным феноменом, который порождается не российской спецификой, не "евразийским путем", а социалистическим тоталитаризмом.

И "православный" сталинизм, и "протестантский" кимирсенизм являются следствием сочетания двух идентичностей: социалистической (в том числе, и атеистической) и религиозной христианской. Люди, обратившиеся в христианство, по тем или иным причинам не желают отрываться от тоталитарного социалистического мировоззрения, и вышеописанный миф дает им возможность сочетать в себе две в действительности не совместимых идентичности. В сущности, данный миф логично рассматривать как уродство религиозного сознания, развивающееся в условиях атеистического тоталитарного общества. И уродство это обусловлено именно социально-политическими особенностями тоталитарной системы, а не "особым путем" и "национальной спецификой".

Опыт Северной Кореи наглядно показал: "православный" сталинизм – явление интернациональное. А стало быть, не только с национальной русской спецификой, но и с православной религиозностью не связанное. Что, в общем, было понятно и ранее. Теперь же это можно считать доказанным фактом.

http://www.anti-raskol.ru/pages/2263