Учитель веры и благочестия. Старец Амвросий о больных вопросах своего времени. Окормление интеллигенции

Эпоха, в которую протекало земное бытие старца, была в жизни России временем, полным противоречий и соблазнов, истины Православия заглушались новыми идеями и теориями, а часто и открыто отрицались. Все это пошатнуло основы общественной и государственной жизни, порождая сомнения у людей, отталкивая их от веры, ввергая в блуждание во тьме безбожия. Старец горько скорбел о таком состоянии русского общества. В переписке старца сохранилось много его советов на разные злободневные вопросы, которые и сегодня сохранили актуальность. Противостоял старец силой своего слова и распространению разных лжеучений и ересей, отрицающих православную веру. Когда к нему обращались за советами лица инославных исповеданий, что бывало нередко, старец, разрешив с любовью их недоумения, всегда указывал им ошибочность их исповедания и нередко обращал их к Православной Церкви.

О прогрессе

Однажды на рассмотрение отца Амвросия был предложен следующий вопрос: «Обязанность христианина — делать добро и стараться, чтобы добро восторжествовало над злом. При конце мира, как говорится в Евангелии, зло восторжествует над добром. Каким же образом можно стараться о победе добра над злом, зная, что старания эти не увенчаются успехом и что зло в конце восторжествует?»

Старец отвечал так: «Зло уже побеждено, — побеждено не старанием и силами человеческими, а Самим Господом и Спасителем нашим, Сыном Божиим, Иисусом Христом, Который ради сего и снисшел с Неба на землю, воплотился, пострадал с человечеством, и крестными Своими страданиями и воскресением сокрушил силу зла и злоначальника — диавола... Теперь всем верующим христианам дается в Таинстве Крещения сила попирать зло и творить добро... Хотеть же своими силами побеждать зло, которое уже побеждено пришествием Спасителя, показывает непонимание христианских таинств Православной Церкви и обнаруживает признак горделивой самонадеянности человеческой, которая хочет все делать своими силами, не обращаясь к помощи Божией. Тогда как Сам Господь ясно говорит: "без Мене не можете творити ничесоже". Вы пишете: в Евангелии говорится, что при кончине мира зло восторжествует над добром. В Евангелии этого нигде не сказано, а говорится только, что "в последнее время умалится вера" (Лк. 18, 8), и "за умножение беззакония иссякнет любы многих" (Мф. 24, 12). А святой апостол Павел говорит, что перед вторым пришествием Спасителя явится "человек беззакония, сын погибели..." (2 Сол. 2, 3–7), т. е. антихрист. Но тут же сказано, что Господь Иисус убиет его духом уст Своих и упразднит явлением пришествия Своего. Где же тут торжество зла над добром? И вообще всякое торжество зла над добром бывает только мнимое, временное.

С другой стороны, несправедливо и то, будто человечество на земле постоянно совершенствуется. Прогресс, или улучшение, есть только во внешних человеческих делах, в удобствах жизни. В христианско-нравственном же отношении всеобщего прогресса нет. Нравственное совершенство на земле (несовершенное) достигается не всем человечеством в совокупности, а каждым верующим в частности, по мере исполнения заповедей Божиих и по мере смирения. Конечное же и совершенное совершенство достигается на Небе, в будущей бесконечной жизни, к которой кратковременная земная жизнь человеческая служит лишь приготовлением, подобно тому, как годы, проведенные юношею в учебном заведении, служат приготовлением к будущей его практической деятельности... Без будущей блаженной, бесконечной жизни земное наше пребывание было бы неполезно и непонятно».

«Нельзя смешивать земное и небесное»

Одному студенту-филологу, обратившемуся к отцу Амвросию со своими недоумениями, старец отвечал: «Вы пишете, что, сознательно веря в бытие Божие, вы доходите почти до убеждения, что представление Его в Трех Лицах и разделение небесных сил на чины есть не что иное, как идеал государства.

Такое понятие ваше весьма неверно и далеко отстоит от истины, особенно по причине какого-то смешения Божества с тварями, от Него созданными. Иное есть Единый Бог в Трех Лицах, и иное девять чинов ангельских, от Него созданных, и, наконец, совсем иное — государства земные и человеческие. Триединый Бог невидим и непостижим для твари, даже для ангелов, кольми паче для человеков.

Что же касается до государств человеческих, то они нисколько не относятся ни ко иерархии небесной, ни даже к земной, потому что единая, истинная Церковь не ограничивается никаким государством, а существует по всей вселенной, имея членами своими истинно верующих и истинно благочестивых христиан. Для Бога все равно, в каком бы человек государстве ни жил, только был бы истинно верующим и благочестивым христианином... Правда и неоспоримо, что не только Богу приятно, но и всем благочестивым, если целое государство будет процветать благочестием и истинными понятиями о вере. Но что же делать, когда пришло такое время, что многие заботятся о суетном, оставляя единое на потребу».

О пользе монашества

В то время в светском обществе распространено было невысокое мнение о монашестве и монахах, которых упрекали в невежестве, праздности и т. д. Всеобщее поклонение образованности, науке и человеческому уму вело к унижению значения духовной жизни и молитвенного подвига. Разоблачая эти обвинения, старец писал: «Мнение, что в монастырях монах и иеромонах должны быть образованные, имело бы некоторую вероятность, если бы двенадцать избранных учеников Христа Спасителя были образованные. Но Господь, чтобы посрамить гордость и надменность человеческую, избрал Себе учеников, простых рыбарей, которые просто и скоро уверовали в Его учение. А чтобы обратить и привести к вере образованного Савла, нужно было его прежде наказать слепотою. Потому что образованные неудобно веруют и нелегко смиряются, надымаясь научным знанием.

Если бы велеречивый проповедник против монашества хоть месяца три пожил бы в каком-либо пустынном монастыре и походил бы на все церковные службы, вставая ежедневно утром в два часа и ранее, тогда бы он опытом узнал, как "монахи в монастырях ничего не делают".

Как ни плохо монашество, а лукавому сатане всячески желается уничтожить и плохое монашество. Видно оно солоно ему и много препятствует его козням и злоухищрениям. Потому он покорных себе образованников и возбуждает против монашествующих. Во всяком обществе потребны люди образованные, средние и простые. Если бы все были образованные, то кто бы исполнял дела меньшие...»

Окормление интеллигенции

Среди посетителей старца были и представители интеллигенции, многие из которых благодаря отцу Амвросию смогли вернуться к вере, Церкви, в своих жизненных исканиях найти путь к спасению. Бывали у старца и знаменитые, известные люди — писатели, философы, ученые.

Неоднократно посещал Оптину пустынь Лев Николаевич Толстой, впервые он побывал здесь в 1877 году. Его сестра Мария Николаевна стала монахиней Шамординского монастыря, основанного отцом Амвросием неподалеку от Оптиной, она окончила свои дни схимницей, была близкой духовной дочерью старца. Толстой приезжал повидаться с сестрой, с ней его связывали всю жизнь глубокие внутренние отношения. Трижды довелось писателю беседовать со старцем Амвросием, который произвел на него очень сильное впечатление. Толстой так отозвался о старце: «Этот отец Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним, и как-то легко стало и отрадно у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога». В 1890 году, выйдя после беседы с отцом Амвросием, он сказал окружающим: «Я растроган, растроган». В то время знаменитый на всю Россию писатель, имевший последователей и учеников, переживал глубокий душевный кризис. Как известно, его учение отвергало главные истины христианства и саму Церковь. Как-то после почти часовой беседы с Толстым отец Амвросий, как вспоминают, едва дышал, был утомлен и произнес «Горд очень!»

Другим знаменитым посетителем и собеседником старца был Федор Михайлович Достоевский, побывавший в Оптиной летом 1878 года. По воспоминаниям жены писателя Анны Григорьевны «с тогдашним знаменитым старцем отцом Амвросием Федор Михайлович виделся три раза: раз в толпе при народе и два раза наедине, и вынес из его бесед глубокое и проникновенное впечатление... Из рассказов Федора Михайловича видно было, каким глубоким сердцеведом был этот всеми уважаемый старец». Впечатление от Оптиной и бесед со старцем отразились в последнем, самом значительном произведении Достоевского — романе «Братья Карамазовы».

Большое влияние оказал старец и на Константина Николаевича Леонтьева — замечательного писателя, философа, публициста. Пережив тяжелую болезнь, он решил принять постриг на Афоне, афонские отцы направили его в Оптину пустынь, к старцу Амвросию. Вскоре Леонтьев очень полюбил Оптину, стал духовным чадом сначала отца Климента (Зедергольма), письмоводителя отца Амвросия, а после его кончины — и самого старца. Об отце Амвросии Леонтьев писал, что он «скорее весел и шутлив, чем угрюмен и серьезен, — весьма тверд и строг иногда, но чрезвычайно благотворителен, жалостлив и добр». В 1891 году старец постриг его в монашество с именем Климент и благословил отправиться на жительство в Троице-Сергиеву Лавру, при прощании сказал ему: «Мы скоро увидимся». Отец Климент там заболел и внезапно умер — через месяц после кончины любимого старца, 12/25 ноября 1891 года. В его произведениях, письмах, воспоминаниях сохранились описания Оптиной пустыни, скита, свидетельства о старце.

http://www.optina.ru/starets/amvrosiy_life_full4/