Терпение. Марина Журинская

Все мы довольно часто слышали и, наверное, говорили: «Христос терпел и нам велел». Обычно при этом подразумевается, что Христос терпел Крестные муки. Разумеется, это неоспоримо,— Господь наш их действительно претерпел. Но когда мы говорим это по ничтожным поводам, правильно ли это? Хорошо ли приравнивать к крестным мукам зубную боль или склоки?

Терпение Христово

Если мы обратимся к Писанию и посмотрим, что же терпел Христос, то увидим следующее: в Мф. 17, 17, узнав о том, что Апостолы не смогли исцелить бесноватого отрока, Он говорит: о, род неверный и развращенный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?

Эти слова почти дословно повторяются в том же эпизоде в Мк. 9, 19 и в Лк. 9, 41 и свидетельствуют о том, что терпел Он греховное человечество. Уже само пребывание Человеком между людьми — Его кеносис, умаление, принятие Царем и Богом образа раба — требовало от Бога поистине нечеловеческого терпения. А о Крестных муках Он в Евангелии от Луки (Лк. 12, 50) говорит: Крещением должен я креститься, и как Я томлюсь, пока сие совершится! Получается, что к Крестным мукам Он стремился, но не потому, что это Ему было легко,— это было ужасно — а потому, что они знаменовали исполнение дела спасения и преодоление греховности мира, которую Христос принял на Себя в Крещении, Сам будучи Единым Безгрешным. Недаром говорят мудрые богословы, что Крестный путь Христов начинается с Рождества, с вочеловечения.

А если мы, христиане, терпеть хотим по-христиански, то для нас главное в терпении — это терпение обстоятельств в падшем мире и нас самих, пребывающих в этом мире в падшем же состоянии.

Терпение как добродетель

Терпение — это универсальная добродетель, хотя привычным образом добродетели делят на этические, называемые также гражданскими, и духовные. Но это не вполне точно, потому что каждая этическая добродетель имеет несомненное духовное измерение, более того — вырастает из духовных причин, как, впрочем, и вообще вся внутренняя жизнь человека. Когда мы анализируем человеческие свойства и качества, полезно, разумеется, строить классификации, в той или иной мере остроумные, но при этом никак нельзя забывать, что человек един. Как едино и человечество. Как един и весь огромный Божий мир.

При всей своей универсальности терпение имеет сугубое духовное значение; только этим можно объяснить то, что оно требуется всегда и во всём. Но при этом терпеть нужно с разумением; в противном случае именем терпения могут называться вещи далеко не доброго свойства.

Это выявляется на самом элементарном уровне — при физическом дискомфорте. Все мы знаем, как ноют малые дети в жаркий день оттого, что хотят пить. Единственное, что можно при этом сделать,— это напоить их, потому что терпению их обучить невозможно, это задача для более зрелого возраста. Призывать их к терпению — значит мучить. И они же становятся невыносимо капризными, когда заболевают, потому что им плохо. Умная мать не будет сразу наказывать ребёнка, который по непонятной причине плохо себя ведёт, а для начала измерит ему температуру,— в этом, кстати сказать, проявляется мудрое материнское терпение. Но сейчас речь пойдёт о взрослых, которым следует терпеть и жажду, и жару, и голод, и холод, и боль. И что хуже всего — уже не на физическом уровне — несправедливость и унижение. Но как терпеть? — а все так же, с разумением.

Что это значит? Только то, что при всяком подобном испытании нужно рассудить, Господь ли его посылает или это результат нашей собственной неумелости организовать нормальные условия жизни или, хуже того, нашего упрямства, нашего неумения ладить с людьми, а попросту — не обижать их. Всего хуже — когда дурные условия жизни создаются нами нарочно, ради ложно понимаемой «аскетики». Здесь можно так близко подойти к границе психопатологии, что и не заметишь, как эту границу пересечешь.

Во многом знании… печаль. А в незнании?

Вопрос вопросов — как терпеть то, что причиняют нам наши дорогие ближние.

...Наши современники, пишущие и говорящие на темы христианства, обладают одним любопытным свойством: вольно или невольно автор создает впечатление, что знает все. Отнюдь не претендуя на столь совершенное знание, признаюсь терпеливому читателю в том, что многого не знаю, а кое­-какое мое незнание стало для меня мучительным. Вот и в том, что касается терпения, я не только не знаю, где кончается добродетель и начинается... простите, мазохизм, а в лучшем случае — трусливое и ленивое попустительство греху, но и не понимаю, как сочетается терпение всяких гадостей от ближнего с любовью к нему же.

Нет, на этот раз я вовсе не о любви к врагам, я вот о чем. Приходилось неоднократно слышать и читать, в том числе и в житиях, как возвышались духом те, которых без вины ругали и мучили, как это было для них путем к спасению. А как насчет спасения тех, кто их безвинно ругал и мучил? Мы знаем, что авву, который, если говорить честно, преследовал и терзал преподобного Иоанна Дамаскина, Матерь Божия попросила от этого воздерживаться. О чем он и поведал, и этим оправдался. А вот все ли усердные не по разуму воспитатели способны на такую духовную чуткость и искренность? А сами мы способны ли без озлобления, но с всепобеждающей трезвостью рассматривать такие случаи?

Как я заметила выше, эту проблему я не решила и вряд ли решу. Но осмелюсь допустить, что не всякое плевание человеку в лицо идет ему на пользу. А уж плюющему-то...

Терпение и труд все перетрут

Без терпения невозможно научиться никакой профессии, потому что и самые простые требуют навыка, навык приобретается упражнением, а для упражнения нужно терпение, которое и позволяет превращать заурядное ремесло в высокое искусство.

Что же касается искусства как такового, то в свое время для первоклашек класса фортепьяно ЦМШ (школа при Московской консерватории) вскоре после начала занятий проводился своеобразный урок. Их вели в недалекий переулок. Там стоял дом, в одном из окон которого была открыта форточка, а оттуда неслись звуки — не так чтобы очень мелодичные. И учительница говорила: «Слышите, дети? Это Гилельс. Он играет гаммы. Каждый день по нескольку часов». Такой вот урок терпения. А все великие балерины точно так же по нескольку часов в день занимаются упражнениями; кстати, в балете это называется «работать у станка». А мужественные гитаристы и нежные арфистки одинаково раздирают себе пальцы в кровь в процессе овладения мастерством.

А что главное дается высшим образованием (если оно настоящее)? — Да навык работы с литературой — не скачивание рефератов из интернета, а умение работать с библиотечными каталогами, умение находить там то, что тебе нужно, правильно читать, делать конспекты, выписки, находить причины и следствия — и понимать функции интернета как мощного источника информации, а не как шпаргалки. Между прочим, запрос для интернета тоже нужно уметь сделать. А для технических специальностей — умение корпеть над чертежами, добиваясь предельной аккуратности и четкости исполнения. И овладение тонкостями высшей математики, когда в душе растет и зреет протестующий вопль: «А зачем мне это!?!». А для химиков и биологов — способность повторять опыт десятки и сотни раз при скрупулезном соблюдении правил, обеспечивающих надежность результатов. Вот что дает высшее образование — и не более того. Но и в дальнейшем всякая научная работа требует терпения. Например, настоящие историки годами сидят в архивах для того, чтобы потом опубликовать одну небольшую статью.

Стерпится — слюбится…

Колоссальное терпение требуется в семейной жизни. Чехов даже считал, что это главное, что в ней требуется. Очень большой процент разводов из нашей и вообще-то катастрофической статистики восходит просто к отсутствию терпения. Ведь люди ожидают, что вот оно — красивое платье, оркестр, несусветной роскоши свадебный банкет, а дальше начинается сплошная рекламная пауза. А начинаются будни. Начинается шок от того, что любимое существо при ближайшем рассмотрении вызывает некоторые вопросы и даже отчасти чувство протеста. А надо терпеть, привыкать, уступать. Учиться любить живого человека, а не созданный собственным воображением фантом. Ну, а если такое дело, в котором уступать нельзя, то действовать надо с любовью и молитвой. Человека так сразу не переделаешь, и вообще-то говоря переделывать — это дело Божье, а не дело супруга. Его дело — любить и терпеть, а там Бог даст то, что нужно. Колоссальное терпение нужно и при взращивании и воспитании ребенка, а единственный способ смягчить все семейные тяготы — это настолько проникнуться любовью, что она преобразит жизнь так, что все будни превратятся в праздники. Но это дается духовным трудом.

Духовная жизнь — сколько можно терпеть-­то?

Когда мы переходим к терпению в нашей религиозной жизни, выясняется, что тут­-то терпения нужны моря и океаны. Сейчас принято горячо обсуждать, так сказать, «провальный» религиозный опыт. А ведь если попросту, то все разочарования проистекают из-за отсутствия терпения. Рассуждение при этом может быть примерно такое: это как же это так: я крестился, я в Церкви, пощусь, правило читаю — а все еще по водам не хожу, словом не исцеляю... да зачем мне все это нужно!? И далее: как я могу находиться в Церкви, когда прихожане такие грубые, некультурные, а священник такую плохую проповедь сказал... Как правило, это говорит человек, который сам особой культурностью не отличается, а что касается проповеди, то пару лет назад он о проповеди понятия не имел, а сейчас уже судит и рядит свысока, как эксперт в области гомилетики...

То же самое в молитве: вот я молюсь-молюсь, а духом не возношусь, никаких экстатических явлений не наблюдается — и все, и надоело, и не буду я больше молиться. Очень это, между нами говоря, глупое рассуждение, потому что молитвенный навык — вещь тончайшая, молитва есть искусство искусств, умное делание. То есть для молитвы такое терпение нужно... Один священник, когда ему говорили: вот я молюсь, а толку никакого, и чем я дальше молюсь, тем больше у меня сухости, можно, я вообще не буду молиться, отвечал: Вы, может, тысячу молитв прочтете как деревяшка, а тысяча первая помимо вашей воли будет настоящей, а Вы, может быть, этого даже и не заметите. Но молиться надо именно поэтому, ради этого раза, — пусть одного из тысячи.

А почему люди не постятся, пренебрегают постом? При этом звучит масса аргументов: это устарелое установление, здоровье не позволяет... Здоровье — это бывает, это даже серьезнее, чем принято считать. И некоторым непрямым образом связано с терпением. Очень легко срывается с благочестивых уст рассуждение о том, что раньше люди были праведны и потому постились, а сейчас все грешные и пост им невмоготу. Но давайте сложим два и два: коль скоро мы говорим о непоправимом вреде, который наносится автомобилями, вредными производствами и т. д., почему бы не признать, что этот вред причинен не только воздуху, но и здоровью людей? В больших городах путь на работу и с работы отнимает у человека до 30% запаса дневной энергии. Это как, грех? Короче — почему бы нам не терпеть немощи ближних и не воздерживаться терпеливо от их осуждения? Да и свои... но об этом ниже.

Но с другой стороны — почему мало кто из тех, кому здоровье не позволяет поститься, просит у батюшки замену поста? А ведь это тоже косвенный показатель отсутствия терпения.

У нас нет терпения и для элементарного духовного упражнения в самопознании, для того чтобы подумать: а что такое на самом деле «Я». А самопознание — это начало христианской жизни. Ведь не зря же пользуются популярностью списки рекомендуемых к покаянию грехов, такие по сути шпаргалки, где подчас встречаются вещи странные, но в основном это — длинные перечни, где, как в тесте, остается только галочки ставить, — без Божества, без вдохновения, без покаяния, без мысли и чувства. Оно надо? А ведь всякому человеку необходимо разобраться, что является частью его личности, а что — грехом, на ней паразитирующим. Как правило, для этого тоже не хватает терпения, а напрасно, потому что можно было бы потихонечку прийти к мысли о том, что очень многое из того, что кажется составляющим нашей личности,— это шелуха, это пена и корка, которая на нас наросла в падшем мире.

Терпение рождает смирение, потому что чем больше думаешь, чем больше у тебя терпения подумать, тем больше ты понимаешь, что уж не такое ты сокровище, чтобы тебе себя рассматривать как эталон и ревизовать церковные правила в зависимости от того, подходят они тебе или не подходят. Если ты считаешь, что они тебе не подходят, так это не потому, что они плохие, а потому, что тебе нужно с терпением научиться им соответствовать.

«Терпи себя»

И вот мы подходим к моменту, который считается входящим уже в высшую аскетику. Об этом пишут мало, потому что считается, что это вещь очень тонкая. Это так, но знать про неё, наверное, необходимо. Это терпение себя.

Научиться терпеть себя вовсе не означает расслабленного снисхождения: да, я такой, ну и что? По-­настоящему терпит себя тот, у кого уже есть некоторое представление о том, каким же должен быть тот, кто идет путем спасения. И вот тут он видит, что он этому не соответствует. Прыгать через ступени, в пятнадцать минут пересмотреть свое мировоззрение и счесть, что отныне ты будешь подвижником и духовидцем,— вот этого нельзя, это нетерпение. А терпение — это признаться, что ты, в общем­-то, мало на что пригоден. Не подарочек. То есть признать свое несовершенство. И терпеть. В конце концов, Бог тебя терпит. А ты что, лучше Него?

Но здесь-­то и кроется самое главное: как часто люди создают по своему замыслу идеальный образ себя и пытаются соответствовать этому образу, и впадают в разные нехорошие состояния, когда терпят неудачу. А терпение себя подразумевает в первую очередь умение смотреть на себя глазами Божиими и решать проблему проблем: каким Он меня создал? для чего? как я могу этому соответствовать? как мне услышать Его голос, призывающий меня освобождаться от греха?

И нужно обратить внимание на то, как часто в Писании говорится о путях Божиих (только в Псалтири — 29 раз, а в Ис. 55, 8–9 сказаны слова, в значительной мере проясняющие нашу тему:Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь... пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших).

Проявив терпение в духовной жизни, мы обретаем смирение перед Господом. А потом уже понятно, что выход для нас только один: просить у Господа, чтобы Он нас вел именно тем путем, который Он для нас предусмотрел,— не разрабатывать систему аутотренинга, а обратиться к Нему. Главное, чтобы Он нас вел именно в том темпе, который считает полезным. Это Его дело, и не каждого Он, как Савла Тарсянина, мгновенно обращает от пламенной вражды к христианству к столь же пламенной любви Христовой.

Многие любят говорить, что Бог-де захотел — и в одну минуту Савл стал Павлом. А кто такой был Савл? Об этом тоже нужно подумать. Савл был фарисей и сын фарисея. Савл был ученик ученейшего и мудрейшего рабби Гамалиила. Савл был очень верующий человек и очень твердый в своей вере. Это похоже на современных людей, которые обращаются в христианство? — да ничего подобного; мы же в основном духовно размякли, духовно одрябли. Заразились вялыми идеями насчет того, что можно думать по-разному, есть разные мнения… Ничего похожего у Савла не было. Он пламеннейшим образом следовал тому, что считал Божьей Истиной, а Бог показал ему, что Истина в другом. Его обращение было обращением очень сильной личности; это был, так сказать, поворот вектора без изменения его величины. А нам полезнее не возноситься в фантазиях, а терпеть себя перед лицом Божиим.

Когда человек терпит себя, ему уже не до тщеславия. Упражнение в терпении себя состригает гордыню под ноль. Если человек терпит себя, то он и знает себе цену, понимает, что гордиться ему нечем, а не то чтобы «Я знаю, что гордиться нехорошо, поэтому я не буду гордиться. Да, я совершенно замечательный, но я не буду гордиться». Это ложный путь, так долго не выдержишь. А вот когда человек терпит себя, то он понимает: «А чем мне гордиться? Ну, дал мне Бог мозги, так я же их плохо употребляю, разгильдяйничаю, бездельничаю. Ну, дал мне Господь дар человеческой речи, но я же глупости говорю, сплетничаю, осуждаю, пересудами занимаюсь. Где же мой глагол, которым жечь сердца людей? Нет у меня такого глагола за пазухой». И вот так вот можно перебрать все свои свойства и качества и увидеть, что гордиться нечем. И главное при этом — не впадать в отчаяние, потому что мы много чего можем напридумывать насчет того, какими хотели бы быть, а важнее всего — понять, какими нас замыслил Господь.

Но почему же терпение себя не грозит превратиться в источник отчаяния? — Потому что оно связано с упованием на Бога. Без этого упования оно вредоносно. Настоящее терпение себя — это если человек знает, что Господь его любит, какой он ни на есть, и выведет на путь спасения — так и тогда, как и когда сочтет это нужным.

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=58214&Itemid=4