Татьяна Васильева, игумен Нектарий (Морозов): Хотите рвать бумажку — рвите сами

Не так давно я смотрела «прямую линию» — т.е. такую передачу, где священник в прямом эфире отвечал на вопросы телезрителей — на екатеринбургском православном телеканале. В студию позвонила женщина из какого-то уральского городка; то, что она говорила, показалось мне поначалу очень странным: «Когда я шла на исповедь, я записала свои грехи на бумажке, батюшка эту бумажку порвал, но я не знала, что клочки надо сжечь, я носила их в сумке. Что мне теперь делать, исповедоваться еще раз, или как?..» Священник, присутствовавший в студии, объяснил звонившей, каким образом на исповеди отпускаются грехи, но не выразил при этом никакого удивления по поводу действий неизвестного батюшки, рвавшего после исповеди какую-то бумажку.

И вдруг я вижу, что этот явно неканонический обычай — разрывание священником бумажки, на которой исповедующийся записал свои грехи — получил распространение и в Саратове, и в других городах, где мне приходилось последнее время бывать по работе. Я выразила свое недоумение знакомому священнику, который, кстати, тоже рвет бумажки, если прихожане его об этом просят. Батюшка ответил, что это просто традиция, что ничего страшного в этом он не видит: «Многим людям это нравится, как-то успокаивает — зачем же им отказывать?»

Однако во мне это вызывает протест. Мне кажется, что Таинство Исповеди, Таинство отпущения грехов, установленное Церковью, в данном случае подменяется чем-то другим, возможно, магическим обрядом. Если человек считает, что без разрывания бумажки грехи не будут ему отпущены, значит, он в это Таинство просто-напросто не верит. А как неприятно видеть клочки «исповедных» листочков на аналое рядом с крестом и Евангелием! Так как же нам на все это реагировать?

Татьяна Васильева, читательница «Православной веры»

Отвечает игумен Нектарий (Морозов), настоятель Архиерейского подворья — храма в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали» города Саратова:

Записать свои грехи на листке бумаги, идя на исповедь,— это вполне приемлемая практика. Человеку ведь трудно припомнить все, что с ним произошло — даже если от последней исповеди его отделяет всего лишь неделя. Человек волнуется, его может одолеть рассеянность, да и враг может смутить. Тезисно, без подробностей записать свои грехи и воспользоваться этим листком бумаги как своего рода шпаргалкой вполне целесообразно.

Однако же нигде не сказано, что должно происходить вот такое ритуальное разрывание священником листка бумаги с перечнем грехов и последующее сожжение обрывков.

Таинство Исповеди включает в себя накрывание головы кающегося епитрахилью, прочтение разрешительной молитвы и священническое благословение. Брать из рук кающегося бумажку и ее разрывать — это обычай, не имеющий никакого сакрального значения, т.е. никакого отношения к отпущению совершенных грехов. Какое-то символическое значение здесь при желании можно увидеть — «…рукописание грех наших растерзавый». Но к самому Таинству это никакого отношения не имеет, это просто некое внешнее действие.

Правильно ли поступает священник, выполняющий подобные просьбы прихожан? Лично я этих бумажек не рву. Тем, кто об этом просит — объясняю, что на отпущении грехов это никак не скажется. Иначе — если не объяснять — со многими людьми происходят совершенно неприемлемые вещи: человек исповедался — может быть, даже со слезами,— над ним прочитали разрешительную молитву, но забыли при том разорвать бумажку, и он страдает, переживает, ему кажется, что исповедь его не совершилась.

Еще одна «безобидная» традиция, или, верней, народно-церковная примета связана с Таинством Крещения: в некоторых храмах постриженные волосы младенца или взрослого крещаемого закатывают в воск, вернее, в кусочек свечи, и бросают в купель. И все присутствующие, как правило, кидаются смотреть: плавают эти волосы или утонули. И делают из этого вывод о дальнейшей судьбе человека — скоро или не скоро он умрет. Это несовместимо с церковным, православным сознанием. Поэтому я, как настоятель храма, прошу священников подобного не делать.

Мне представляется, что при совершении Таинства лучше избегать действий, не включенных Церковью в чинопоследование, даже если они носят характер сложившейся традиции и представляются безобидными. Ведь сегодня в храм приходит очень много людей религиозно неграмотных, и риск возникновения у таких прихожан обрядоверия очень высок; особенно если до прихода в храм человек успел начитаться околоцерковной и прочей «эзотерической» литературы, побывать у экстрасенсов и т.п. Существуют общецерковные традиции — отирание губ платом после Причащения, помазание на полиелее, преподание просфоры после подхода ко кресту — но эти вещи логичны, как логично все правильное, и неслучайно носят общецерковный характер.

К сожалению, сегодня мы сталкиваемся с вещами совершенно неправильными. Например, такая практикуемая некоторыми лжестарцами «православная экзотика», как «лечение копием», к которому прибегают многие верующие и полуверующие люди. Действительно, есть определенный чин, в котором используется копие,— «на страсти, от недуга и немощи творимыя»; но он не имеет ничего общего с той практикой «лечения копием», которую точнее всего было бы назвать копьеукалыванием и которая небезопасна с медицинской точки зрения. Кроме того, это кощунственно, ведь копие в Церкви предназначено для того, чтобы вырезать из просфоры Агнца.

Приходилось слышать даже о таком методе «исцеления души и тела», как надевание на мирянина священнической фелони или головного убора — в некоторых монастырях, у некоторых скороспелых «старцев» с этим можно столкнуться. Ничего общего с церковной жизнью и с нормальной здоровой церковной практикой это не имеет. Но, к сожалению, для многих сегодняшних полуцерковных людей — чем чуднее, чем экзотичнее то действие, которое с ними производится, тем больше уверенность в его магической силе.

Вернемся к тому, о чем написала наша читательница, т.е. о практике разрывания листочков с грехами после исповеди. С психологической точки зрения, может быть, понятно желание человека разорвать после исповеди листок бумаги, на котором он записывал свои грехи,— чтобы больше к ним не возвращаться, больше о них не вспоминать, чтоб никто, наконец, как-то случайно этой бумажки у него не нашел. Но, если уж у вас появилось такое желание — лучше порвите свою шпаргалку (шпаргалку всего лишь, а не хартию грехов!) сами, не предлагайте священнику это делать. Порвите и выбросьте в ближайшую урну по выходе из храма — только и всего.

Что же касается обрывков бумаги на аналое… На аналое должны находиться только крест и Евангелие, присутствие на аналое каких-либо других предметов недопустимо.

Кто-то, прочитав все это, спросит, возможно: как же мне, человеку в Церкви малоопытному и — что естественно для начала пути — малознающему, разобраться во всем этом: что правильно, что нет? Я привел бы здесь, пожалуй, колоритное выражение протодиакона Андрея Кураева: входя в храм, надлежит снимать шапку, но не голову. Есть такая универсальная вещь как здравый смысл. Недаром святые отцы говорили, что ум — это то, что наименее повреждено грехопадением в человеке. Мы способны отличить разумное от неразумного, нормальное от ненормального. А если у вас возникли сомнения, возникли вопросы, то лучше задать их — не кому-то «знающему» из прихожан, а священнику. Задать не с вызовом, а с желанием разобраться. Потому что наше участие в церковной жизни должно быть сознательным: мы всегда должны понимать, что делается, и зачем.

Газета «Православная вера» № 2 (406) 2010 г.

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=...