Свято-Троицкая церковь: бунт старообрядцев и тайные подземные ходы

Среди храмов Нижнего Тагила есть один, история которого тесно связана с историей введения в России единоверия и борьбой старообрядцев за свободу вероисповедания. Это Свято-Троицкая церковь, которая находится по адресу улица Трудовая, строение № 3.

История церкви началась в середине XVII века, когда патриарх Русской Православной Церкви Никон (в миру Никита Минин) начал церковные реформы, суть которых заключалась в богослужебно-обрядовых нововведениях и некоторых изменениях в толковании Священного Писания и которые надолго раскололи верующих в Государстве Российском. Реформы сопровождались борьбой за власть внутри самой церкви и преследованиями поборников «старой веры», которых сторонники Никона объявили еретиками.   

В 1666 году на сторону никонианцев окончательно встала и власть светская. Самодержец Всея Руси – царь Алексей Михайлович – в своей речи перед Большим Московским церковным собором призвал «...очищать пшеницу от плевел, а церковь от раскольников». После этого гонения на старообрядцев усилились: если до 1666 года репрессиям подвергались только не согласные с реформами проповедники и церковнослужители, то теперь начались преследования и рядовых верующих. Осада Соловецкого монастыря, штурм монастыря в Повенецком заливе Онежского озера (когда было уничтожено около 3000 староверов), пытки и доведение до смерти сестёр Феодосии Морозовой и Евдокии Урусовой, сожжение живьём полутора десятков их слуг, сожжение живьём «Пустозёрских страдальцев» и другие случаи расправы церковных и светских властей со староверами испугали приверженцев «старой веры». Люди стали покидать насиженные места, отправляясь в поисках спокойной жизни на Урал и в Сибирь. В последней четверти XVII века количество «бежавших по расколу» крестьян и посадских исчислялось уже тысячами.

Разгар миграции староверов совпал по времени с освоением Урала и Сибири предприимчивыми купцами и промышленниками, среди которых было немало тех, кто относился к людям «старой веры» с пониманием и терпимостью: Власьевы, Походяшины, Строгановы, Демидовы.

В демидовских владениях староверы чувствовали себя особенно вольготно. Тульский купец и металлург с первых лет своего пребывания на Урале зарекомендовал себя человеком, который ценил в людях прежде всего их профессиональные качества. В одном из наставлений сыну Акинфию Никита Демидович писал:

«Кержаки пусть крестятся хошь двумя перстами, хошь тремя, хошь кочергой и требы свои отправляют, как им привычно. За то спросу не должно быть. А коли урок буде не сроблен, али иной разор заводу учинён буде, спрос за то должен быть строгим, а наказание изрядным».

Сами старообрядцы в письмах к родственникам часто отмечали, что «от Демида выдачи нет» и всё, что требует от них заводчик, только добросовестный труд. Многие приверженцы «старой веры» достаточно быстро выбились в люди, становясь мастеровыми, приказчиками, управляющими на демидовских заводах, рудниках и приисках. Следствием карьерного роста, как правило, было и повышение социального статуса таких старообрядцев. Единоверцы выдвигали их на различные общественные выборные должности, вокруг них собирались общины верующих, которые к началу XIX столетия представляли на демидовских заводах весьма серьёзную силу. По данным Министерства внутренних дел Российской империи, на 1810 год число старообрядцев, состоявших в общинах на Урале и в Предуралье, превышало 120 тысяч человек. При этом общее число поборников «старой веры» было как минимум втрое больше.

Совершенно естественно, что у тагильских старообрядцев было желание иметь и собственное духовенство. В начале XVIII века на Урал пришло много проповедников «старой веры» и «беглопришедших попов», как называли в те времена священников-старообрядцев, отстранённых никонианцами от церковной службы. На Нижнетагильском заводе тоже был такой «беглопришедший» поп – Иоанн, в монашестве отец Иов. Имея непререкаемый авторитет среди старообрядцев Нижнетагильского завода, он распространил своё влияние и на близлежащие заводские посёлки и деревни через своих учеников и последователей.

Вольница старообрядцев в демидовских вотчинах надолго стала головной болью для Главного правления горных заводов. В 1735 году Василий Татищев донёс в канцелярию императрицы «об изрядном числе раскольников на заводах господ Демидова и Осокина», на что в скором времени получил ответный «наказ»:

«Живущих в селах Черноисточинского завода г-на Демидова монахов и монахинь развесть под караулом по разным монастырям внутри Сибири, в каждый монастырь по два-три человека, и содержать их в тех местах в особливых кельях в мирском, а не монашеском платьях и увещевать. Которые обратятся, постричь вновь и далее церкви за монастыри не выпускать, а необратившегося употреблять в работы». 

Для переписи старообрядцев на демидовские заводы был послан геодезист Иван Шишков, который выявил там «1250 лиц мужескаго полу да 611 женщин, приверженных старому обряду». Правда, Акинфий Демидов тут же предоставил Татищеву и митрополиту тобольскому Антонию привилегию, подписанную ещё самим царём Петром и дающую Демидовым право «пользовать оных старообрядцев при их Демидовых заводах за двойную подушную подать», и никаких репрессий со стороны властей не последовало.

В 1740 году отец Иов умирает и старообрядческие общины выбирают себе нового лидера.

Им стал тагильский купец Андрей Иванович Рябинин, происходивший из знатного рода московских князей Хованских. Разбогатев на заводских подрядах и торговле изделиями тагильских кустарей, Рябинин в 1745 году «за свой кошт» строит в Нижнетагильском посёлке на взятых в долгосрочную аренду участках земли несколько «моленных» для староверов, в том числе и две часовни вблизи от Выйского и Нижнетагильского заводов. Одна из часовен была построена как раз на том месте, где некогда находился скит отца Иова и где впоследствии появилась Свято-Троицкая церковь.

В 1749 году приказчики докладывали Никите Демидову о том, что «рябининская деревянная часовня на речке Рудянке сгорела, а лихого умысла в том замечено не было». Заводовладельцу в то время было не до заводских дел, он был озабочен делами семейными, а заводами управляли местные приказчики, среди которых было большинство старообрядцев. Поэтому Андрею Рябинину не составило большого труда получить разрешение на строительство взамен сгоревшей часовни новой, уже каменной.

Строилась новая часовня долго и была закончена только в 1781 году. Теперь при часовне жили несколько женщин-послушниц, для которых были построены каменные кельи. Для новой часовни Рябинин приобрёл икону Успения Божией Матери, украшенную полудрагоценными каменьями. Тогда же Андрей Иванович завещал после своей смерти передать часовню староверческой общине завода.

Начало XIX века ознаменовалось в истории государства Российского введением единоверия. В мае 1799 года московские старообрядцы обратились лично к императору с просьбой, в которой просили о даровании им отдельного епископа с местопребыванием в Рогожской слободе. Позже на основании данной просьбы о принятии в единоверие старообрядцев нижегородских и московских «единоверие» было определено как форма воссоединения старообрядцев с Православной Церковью. Регламент воссоединения был определён пояснениями – «Пунктами о единоверии», утверждёнными императором Павлом 27 октября 1800 года. Но несмотря на заманчивые посулы, подавляющее большинство старообрядцев оставалось на прежних своих позициях. Главной причиной неприятия нововведения явилось то, что единоверческая церковь подчинялась Святейшему Синоду, который продолжал заниматься борьбой с «еретиками и раскольниками». Желая как можно быстрее обратить староверов в единоверие, светские и церковные власти начали создавать особые миссии, которые занимались пропагандой единоверия, а после окончания Отечественной войны 1812 года и насильственным обращением старообрядцев в единоверие.

В мае 1829 года такая миссия появилась и при администрации Пермского губернатора. Одной из своих первостепенных задач пермская миссия объявила обращение всех старообрядческих часовен и молитвенных домов в единоверческие. Но уже первые шаги в этом направлении встретили довольно упорное организованное сопротивление уральских раскольников. В течение семи лет шла в Пермской губернии борьба между миссионерами единоверия и старообрядцами, но без каких-либо ощутимых результатов. Пермские губернаторы К. Я. Тюфяев и Г. К. Селастенник опасались решительных действий в отношении общин староверов и их имущества и старались действовать уговорами. Гораздо больших результатов достиг пермский архиепископ Аркадий (в миру Григорий Фёдоров), который, не полагаясь на поддержку светской власти, действовал самостоятельно. Архиепископ через миссионеров сумел убедить некоторых тагильских купцов-староверов в необходимости обращения в единоверие, попутно предложив им ряд очень выгодных подрядов на территории губернии. Одним из таких старообрядцев стал Фёдор Уткин (отец известного тагильского купца Ильи Уткина), который сплотил вокруг себя более полусотни раскольничьих семей и образовал общину верующих.

О дальнейшем развитии событий подробно описано в книге «Приходы и церкви Екатеринбургской епархии», вышедшей в 1902 году:

«В 1835 году 19 марта умер последний беглый поп Архип, служивший в Свято-Троицкой раскольнической часовне. Когда попытки найти ему преемника не удались, семь человек из раскольников во главе с Уткиным, владельцем домашней часовни, подали в главную заводскую контору заявление о согласии принять благословенного священника в Троицкую часовню. И 4 апреля 1837 года об этом был составлен приговор, причём согласники просили миссионера Оглоблина указать кандидатов на священническую и дьяконскую вакансии в новом приходе. Оглоблин рекомендовал во священники дьякона города Шадринска Иоанна Стефановича Пырьева».

Тагильские староверы, не согласные с этим решением, составили челобитную на имя наследника царского престола цесаревича Александра Николаевича, которого ждали в Нижнетагильском посёлке в мае того же 1837 года. Заводские приказчики строго-настрого наказали работным «ничего не просить у наследника», но старообрядцы всё же смогли передать цесаревичу «записку о стеснённом положении старообрядческого общества», в которой покорнейше просили не опечатывать часовни, не обращать Свято-Троицкую часовню в единоверческую церковь, дозволить иметь самоприходящих попов и ослабить давление пермской миссии на раскольников. Записку передали камергеру В. В. Скрипицыну, который был специально послан на Урал вместе с царевичем. В сентябре месяце он вернулся в Нижний Тагил и старшинам Свято-Троицкой часовни объявил о том, что просьбы их признаны незаконными: старшины могут просить у епархиального начальства отправления духовных треб по старопечатным книгам и древним обычаям только на условиях принятия единоверия. Тагильские староверы обратились в последнюю инстанцию – написали челобитную самому императору Николаю I. Челобитная «ходила» в столице два года, и 20 февраля 1840 года в Нижний Тагил пришёл долгожданный ответ: царь разрешает передать Свято-Троицкую часовню единоверцам. На 30 марта была назначена сама процедура передачи часовни специальной комиссии в составе управляющих заводов Дмитрия Белова, Павла Данилова, Фотия Швецова, священника Иоанна Пырьева, жандармского подполковника Жадовского, судьи Соболева и начальника полицейского отделения Львова. Были приведены понятые, ограду часовни оцепили полицейские. Однако старообрядцы, узнав о передаче часовни единоверцам, разогнали оцепление, заняли часовню и заперлись внутри, требуя пересмотра царского решения. Более месяца просидели «смутьяны» в стенах Свято-Троицой часовни. Не раз с ними пытались вступить в переговоры заводские приказчики, но удавалось это только Фотию Ильичу Швецову. «Фотейку уважаем и говорить будем только с ним…» – заявляли старшины, сидящие в часовне.

Возможно, управляющему по технической части и удалось бы уговорить сидельцев, если бы не губернатор Илья Огарёв, получивший из Петербурга нагоняй «за смуту и беспорядки на горных заводах». Он-то и санкционировал штурм часовни, впрочем, строго-настрого наказав обойтись без человеческих жертв. Утром 15 мая бунтарей начали заливать водой из пожарных брандспойтов, а затем полицейские ворвались внутрь здания. К вечеру штурм был закончен. 18 мая старообрядцы дали подписку не противиться больше передаче часовни и над ней установили православный крест. 19 мая часовня была освящена, а уже 4 июня она была обращена в церковь.

В 1849 году на средства, выделенные Демидовыми для Свято-Троицкой церкви, у московских мастеров был заказан большой колокол весом более 700 пудов и началось строительство каменной четырёхъярусной колокольни по образцу колокольни Ивана Великого в Москве. В марте 1872 года Свято-Троицкая церковь сгорела, однако ризница, иконы и каменная колокольня остались целы. В июле 1877 года было заложено новое здание церкви, и 10 ноября 1885 года её главный престол был освящён в честь Святой Троицы. Два других престола были освящены в мае 1886 года и в сентябре следующего, 1887 года. В 1894 году все три престола были заменены новыми. С тех пор храм оставался без изменения.

В верхних ярусах иконостаса церкви были размещены несколько икон, взятых из бывших раскольнических часовен. В церковной библиотеке нашлось место и для старопечатных книг, которые прежде хранились в старообрядческих «моленных». В приходе Свято-Троицкой церкви также существовали три часовни (все бывшие старообрядческие): в деревне Горбуново, Покровская (Ортюгинская) в Нижнетагильском заводе и Густомесовская. При храме действовали сиротский приют и церковно-приходская школа. Содержались оба заведения на деньги Демидовых и в некоторой части на пожертвования купечества. По состоянию на 1901 год при церкви числилось прихожан: 4255 лиц мужского пола и 4702 лица женского пола.

После Октябрьской революции храм ещё 19 лет служил людям. Но в середине 30-х годов страна встала на рельсы «воинствующего атеизма» и по городам и весям Советской России прокатилась волна закрытия церквей. Свято-Троицкую церковь закрыли в 1936 году. С её куполов сняли кресты, с колокольни сбросили колокола, разорили и разрушили иконостас, зачем-то сбили роспись со стен. Здание «пошло по рукам»: его в разные годы приспосабливали то под склад стройматериалов, то под различные мастерские.

В 1959 году церковь было решено снести. На картах города того времени её вообще перестали как-либо отмечать – первый признак того, что строение готовится к сносу.

В начале 60-х председатель Нижнетагильского горисполкома Владимир Наливай пригласил к себе управляющего Высокогорским рудоуправлением Сергея Николаева и попросил его помочь с уничтожением храма:

– У тебя, Сергей Иванович, хорошие взрывники. Надо взорвать церковь. Подготовься, подбери бригаду и приступай.

Но Николаев решительно отказался, ссылаясь на геологическую обстановку в этом районе. Председатель горисполкома настаивал:

– Надо, Сергей Иванович, надо. Вопрос политический, «наверху» согласован, – указывая пальцем вверх, уговаривал он Николаева.

– А если я помру, меня в рай не пустят, – попытался отшутиться тот. – Скажут, мол, взорвал храм – давай, шагай в ад, к чертям… Ты, Владимир Кириллович, лучше отдай мне эту церковь под гараж!

– Да ты что? С меня за такое в обкоме партии голову снимут.

– А у меня каждый день по двадцать машин в карьере работают и часто ломаются. А что такое сломанная машина? Это простои и срыв плана. Не выполнит управление план, с тебя тоже голову снимут…

Что-что, а убеждать Николаев умел. И спустя некоторое время здание Свято-Троицкой церкви передали на баланс Высокогорского рудоуправления. Рассказывают, что Николаев, когда оказывался по служебным делам в разорённом храме, подолгу осматривал его снаружи и изнутри, восхищался красотой сооружения и даже мечтал отреставрировать церковь…

О возвращении полуразрушенного храма РПЦ впервые заговорили в 1988 году. Но тогда в силу ряда обстоятельств вопрос не был решён.

Храм передали Екатеринбургской епархии в 1991 году. Тогда же первым настоятелем храма был назначен отец Александр Хорунжий, служивший до этого вторым священником в церкви во имя святого Александра Невского. При отце Александре началось восстановление здания Свято-Троицкой церкви. Священник сам на стареньком «Москвиче» ездил по предприятиям города, договариваясь о покупке нужных материалов и о безвозмездной помощи заводов на восстановление легендарного храма.
В 1992 году была предпринята попытка воссоздания храмовой росписи. Студенты ремесленного училища написали четырёх Евангелистов в парусах, Херувимов в своде алтаря, орнаменты. Год 1993-й был отмечен двумя значительными событиями: демонтажем старых куполов и установкой колоколов, которые отлили на Нижнетагильском металлургическом комбинате.
Постепенно храм отстроили.

Теперь, как отмечают многие тагильчане, Свято-Троицкая церковь является самой красивой, ухоженной и уютной среди всех церквей Нижнего Тагила. 19 марта 2012 года храм, бывший на тот момент Свято-Троицким архиерейским подворьем, утверждён в новом статусе – кафедрального собора.

…Как и все старинные здания Нижнего Тагила, Свято-Троицкий собор имеет свои загадки, которые до сих пор не разгаданы. Как утверждает ряд исследователей, под каменной Свято-Троицкой часовней находились подземные ходы, ведущие в разные дома на ближайших улицах. И якобы во время штурма часовни в 1840 году несколько старообрядцев, которых подозревали в организации захвата часовни, покинули её именно по этим подземным ходам.

В 1980 году группа свердловских учёных и студентов обследовала церковь и близлежащие территории и в некоторых местах обнаружила под землёй загадочные пустоты рукотворного происхождения. Продолжить поиски тогда не позволила ведомственная принадлежность объекта. Так или иначе, но вопрос о подземных ходах Свято-Троицкой церкви остаётся открытым. Удастся ли кому-нибудь пролить свет на эту тайну, пока неизвестно…

Дмитрий Кужильный и Сергей Волков специально для АН «Между строк»

21 октября 2017

Источник: Агентство новостей "Между строк"