Священномученик Сергий Родаковский

Священномученик Сергий (Сергей Петрович Родаковский) родился в 1882 году в местечке Житковичи Мозырского уезда Минской губернии, в семье псаломщика. Его отец, Пётр Родаковский, окончил Пинское духовное училище, служил псаломщиком в Свято-Троицкой церкви в Житковичах.

Супруга священника — матушка Ксения Чернявская (Свирская) — была родной сестрой блаженной Валентины Минской. Отец сестёр, Феодор Чернявский, был священнослужителем.

О детстве будущего священномученика ничего не известно. В 1904 году Сергий Родаковский в числе лучших учеников окончил Минскую духовную семинарию. В том же году его рукоположили во иерея.

С 1905 года служил в Покровской церкви Поручино-Ясенецкого прихода Новогрудского уезда Минской губернии (ныне Барановичский район Брестской области). В 1908 году был назначен настоятелем церкви Успения Божией Матери деревни Лавришево Новогрудского уезда Минской губернии (ныне Новогрудский район Гродненской области). В Лавришево отец Сергий прослужил ровно десять лет. С началом первой мировой войны он выехал в Переяславль-Залесский (ныне Ярославская область России) и продолжил пастырское служение в качестве священника санитарного поезда. В 1916 году был направлен на фронт полковым священником 4-го Драгунского полка, где служил до расформирования полка в апреле 1918 года, после чего вернулся в Минск. В том же году епископ Георгий (Ярошевский) назначил отца Сергия настоятелем Троицкой церкви в селе Таль Бобруйского уезда Минской губернии и возвёл в сан протоиерея.

Вся дальнейшая жизнь отца Сергия оказалась неразрывно связана со служением в Тальской церкви. Проживая в деревне Таль, отец Сергий неукоснительно исполнял свои пастырские обязанности, до последней возможности стараясь сохранить здесь жизнедеятельный приход. Это стало особенно сложным к концу 1920-х годов в связи с непомерно возросшим подоходным налогом на церковь: с помощью несоразмерно высокого налогообложения власти стремились закрыть храм.

В документах того времени есть свидетельство о том, что 16 марта 1929 года представителями райисполкома и сельского совета в присутствии настоятеля протоиерея Сергия Родаковского и прихожан из церкви деревни Таль были изъяты книги, ведомости и другие документы (всего 60 единиц). Согласно акту изъятия «церковь деревянная, ветхая, иконостас 3-ярусный. При церкви находилась сторожка. Земли было 480 квадратных саженей».

Отца Сергия арестовали за неуплату налога и на шесть месяцев отправили на принудительные работы по заготовке леса. Находясь на лесоповале, он в частном разговоре как-то сказал: «…почему советская власть не накладывает нормы по заготовке на раввинов, а всё на священников?» Эти слова позже зачлись ему в «вину». Через полгода отец Сергий возвратился в деревню Таль и вновь приступил к исполнению своих священнических обязанностей. К этому времени у батюшки конфисковали дом, и он вместе с семьёй был вынужден кочевать по соседям, не имея постоянного пристанища.

В феврале 1933 года умер в тюрьме староста Тальской церкви, арестованный в январе того же года и осуждённый за «антисоветскую агитацию и пропаганду» на 10 лет. Отпевая на кладбище усопшего, отец Сергий сказал плачущим женщинам: «Не плачьте, миленькие, он пострадал за Христа».

Стремясь во что бы то ни стало вновь арестовать отца Сергия, власти стали распространять о нём самые нелепые слухи. Через подставных лиц они утверждали, что отец Сергий ожидает проезда через деревню Таль Римского папы. Конечно, это была совершенная глупость. Но таково было то время, что, использовав её, 22 февраля 1933 года священника вновь арестовали. Обвинения были такие: «при развёртывании коллективизации в деревне Таль повёл активную контрреволюционную работу на срыв таковой… Инициатор распространения версии о приезде в Белоруссию Римского папы, который собирает большие крестные ходы… В феврале 1933 года, выполняя задания по лесозаготовкам… жаловался на плохую жизнь при советской власти, говоря: „Настало время, приходится и мне повозить дрова, какой я уж год страдаю…“ В феврале 1933 года, хороня церковного старосту… плачущим женщинам говорил: „Не плачьте, он страдал за Христа, помер в заключении…“»

На допросе отец Сергий свидетельствовал:

«Хорошо зная, как священнослужитель, Евангелие, он в нём не находит никаких указаний на форму государственного устройства, и тем более землеустройства, потому выступать против коллективизации на основании Евангелия не мог. «Как сознательный гражданин и христианин не проводил никакой агитации против советской власти, и указание на то, будто я, ловя рыбу с Семёном Стебуном, говорил, что власть скоро падёт, уже потому не соответствует истине, что я с ним никогда рыбы не ловил, а следовательно, его показания ложны… При погребении Афанасия Муравейко… я мог сделать замечания стоящим в головных уборах — это могло быть, но указывать на то, что до этого довела советская власть, я не мог, так как считал бы это агитацией… При разговоре… мной сказано… что ко мне являлся на квартиру представитель РИКа… вместе с членом сельсовета… и предлагал отказаться от священства и послужить советской власти, на что я ответил, что, будучи верующим, на себя маску надеть не могу и, пока есть верующие и есть возможность, буду продолжать священнослужение.

Считать себя пророком и указывать, что скоро будет война, я не могу. В церковь вместе с женой я прихожу одним из первых, а равно и ухожу домой последним, так что сопровождающих меня почти никогда не бывает; указание на то, что 30 апреля 1932 года при возвращении домой я вёл агитацию с сопровождающими меня, считаю ложью…

Одной из причин уклонения от вступления в коллектив считаю то, что представители местной власти вначале образования коллектива ударили и по религиозным чувствам верующих… многие стали считать, что вступить в коллектив — это значит отказаться от веры, тем более что в то время и на меня, как представителя общины верующих, посылались все, как говорится, беды: непосильный налог, почти в полтора раза более доходности; суд, выселение из дома, который прихожане купили в 1927 году для священника; лишение имущества, так что были отняты моя последняя кровать, чугуны и прочее (о чём была подана жалоба прокурору, ответа на которую до сих пор не имею), и принудительные работы в продолжение шести месяцев. Без сомнения, всё это влияло на верующих, которые смотрели на меня, как на мученика за веру. При наделении колхоза землёй, когда там происходили беспорядки, я находился на работах и приезжал домой только для совершения богослужения и необходимых треб. Совершая в настоящее время требоисправления как для единоличников, так и для коллективщиков, я не делаю никакой разницы между ними; ни один из вошедших в коллектив не может пожаловаться на иное отношение к себе как к единоличнику; как на одних, так и на других я смотрю с их нравственной стороны… то, что вступивший в коллектив должен быть неверующим, я считал такой взгляд неправильным… Для убеждения других допускаются меры убеждения, а не принуждения. В заключение могу сказать, что возводимые на меня обвинения считаю ложными».

24 марта протоиерей Сергий был допрошен в последний раз. «Слухи о том, что будет ехать Римский папа, по деревне Таль ходили, — сказал он, отвечая на вопросы следователя. — От кого слышал, не знаю, я над этим только посмеялся… Виновным себя в предъявленном мне обвинении не признаю».

21 апреля 1933 года тройка ОГПУ приговорила протоиерея Сергия Родаковского к расстрелу. Он был расстрелян и погребён в безвестной могиле в Минской области.

Вскоре после ареста батюшки Свято-Троицкая церковь деревни Таль была закрыта и разобрана.

28 октября 1999 года Священным Синодом Белорусской Православной Церкви протоиерей Сергий Родаковский был прославлен как местночтимый святой Белорусской Церкви. Общецерковная канонизация состоялась в августе 2000 года на юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви.

http://www.obitel-minsk.ru/_oid100099426.html

http://rusk.ru/st.php?idar=74724