Священномученик Александр Гневушев

Будущий священномученик родился 23 сентября 1889 года в селе Русская Цильна Симбирского уезда, в семье одного из самых уважаемых священников Симбирской епархии, в будущем протоиерея и благочинного, — отца Феодора Васильевича Гневушева. У отца Феодора и матушки Клавдии Николаевны было четверо детей — два сына и две дочери. Сыновья — Сергей и Александр — стали священниками, а дочери продолжили труды своего отца на ниве народного образования — стали учительницами. Духовное образование братья Гневушевы получили в Симбирской Духовной Семинарии: старший закончил её в 1911 году, младший — на год позже.

14 марта 1913 года Александр Гневушев был назначен псаломщиком в своём родном селе Русская Цильна, в храме, возведённом трудами отца (отец в это время был уже переведён в г. Буинск).

Через год, 9 марта 1914 года, Александр был рукоположен в сан священника и назначен на свой первый приход — в Христорождественский храм села Алейкино Симбирского уезда (ныне с. Старое Алейкино Ульяновского района). В этом храме отец Александр был настоятелем 7 лет, и, кроме служения священником, был заведующим и преподавателем Закона Божия в местной церковно-приходской школе. Добросовестному выполнению обязанностей священника не помешало и то, что государственный переворот 1917 года лишил его и всю семью даже минимального материального благополучия. Как нельзя лучше тогдашнее положение духовенства, у которого экспроприировали землю и донельзя урезали церковный доход, описывает один из священников соседнего уезда: «Жалованья священника ниоткуда не имеется. Священник пользуется доброхотным даянием хлеба так скудно, что едва с голода не помрёт, да делать нечего». Такое полунищенское существование вела и семья отца Александра — семья с тремя детьми до пяти лет.

В июле 1921 года в симбирское епархиальное управление обратились жители соседнего с Алейкиным села Комаровки: два года назад, уже в советское время, здесь был силами местных жителей возведён храм, но назначенный сюда священник уехал к себе на родину, оставив приход без пастырского окормления. «Не желая оставить веру Христову», жители с. Комаровка просили назначить к ним настоятелем священника Александра Гневушева, зная его как мудрого и доброго духовного наставника. Просьбу верующих епархиальное управление исполнило.

Спустя два года отец Александр был переведён в храм села Шумовка того же района. Ещё до прибытия сюда нового священника прихожане разделились: большая часть решила последовать за обновленцами, так называемой «Новой Церковью» (в Ульяновске обновленческое движение было одним из самых сильных в стране, «новоцерковники» даже создали своё епархиальное управление, и организация и регистрация других церковных центров местной властью не допускалась). «Обновленческая» часть прихода пожелала во что бы то ни стало избавиться от строптивого священника-тихоновца. В обновленческое симбирское епархиальное управление полетели клеветнические письма на отца Александра. В апреле 1925 года обновленческое епархиальное управление решает «произвести дознание по содержанию жалобы, принесённой на священника Гневушева некоторыми верующими с. Шумовки и в целях информации обновленческого дела в Церкви поручить члену епархиального управления П.М. Жижину сделать доклад о „тихоновщине“ в селе Шумовке». Изучив положение дел в Шумовке, епархиальный совет решил предложить отцу Александру «духовную взятку»: сделать его благочинным (руководителем всех храмов Ульяновского района). Стать благочинным отец Александр отказался — предпочёл уйти за штат, но не изменять священнической присяге.

Три месяца с четырьмя малолетними ребятишками священник не служил — не мог найти не одного необновленческого прихода. Но, по словам Господа, «верующий в Меня не постыдится», его надежда на Бога не будет напрасной. В июле 1925 года на ульяновскую архиерейскую кафедру прибыл епископ Виссарион (Зорин). Он назначил отца Александра настоятелем храма в селе Бряндино Мелекесского района.

В 1929 году по всей России началось закрытие властями церквей и снятие колоколов. В январе 1930 года местные власти и активисты-безбожники начали кампанию по снятию с храма колоколов и в селе Бряндино. Намереваясь во время кампании добиться закрытия храма, власти потребовали от священника уплаты налогов. Поскольку отец Александр заплатить не смог, ему было предъявлено обвинение в неуплате налогов, и 9 января 1930 года к нему в дом явился член сельсовета с сельскими «активистами». Забрали всё, даже кухонную утварь и детские вещи. Но священник понимал, что это «раскулачивание» — не конец притеснений, а только начало.

14 января, в праздник Обрезания Господня, после службы он обратился к верующим: «Быть может, последние службы служим в нашем храме. Скоро отберут у нас храм… Налог выплатить не можем, а меня самого обобрали до нитки». Несмотря на святки, священник призвал прихожан начать готовиться к Причастию, то есть начать поститься и усердно молиться — ведь если церковь закроют, то кто знает, когда в следующий раз доведётся приобщиться Святых Христовых Таин? Стоя на амвоне и держа крест в руках, отец Александр запел великопостное: «Душе моя, душе моя, восстании, что спиши? Конец приближается…» За батюшкой запели певчие, а народ в храме начал плакать. Потекли слёзы из глаз и самого отца Александра. Не смог батюшка сдержаться, зарыдал, положил крест на аналой и ушёл в алтарь.

После службы многие прихожане пришли к священнику домой: что делать, если церковь действительно захотят закрыть. Священник не разрешил своим чадам ни сопротивления, ни насилия. Сказал лишь: «Пускай советская власть закрывает церкви. Мы же откроем молитвенный дом, но не дадим умереть нашей вере. Заблудилась нынешняя власть, пошла за антихристом. Но должно придти время, когда она одумается и придёт к раскаянию».

На следующий день в Бряндино созвали общее собрание для обсуждения вопроса о снятии колоколов с храма. Всего присутствовало около трехсот человек. Собравшиеся, кроме группы активистов-безбожников, были настроены категорически против уничтожения колоколов, и безбожникам не удалось добиться перемены их настроения.

Вот как отражён этот случай в уголовном деле отца Александра: «Под влиянием антисоветской агитации Гневушева и его единомышленников,… собравшиеся проявили крайне отрицательное отношение к поставленному вопросу, в результате чего собрание было сорвано».

На другой день власть решила всё-таки снять колокола с храма. Однако лишь только представители сельсовета подошли к храму, на колокольне раздался набат. В считанные минуты со всех сторон села к храму сбежалось около 500 человек. Сельсоветчики стали оправдываться, что колокола снимать они не будут, но обмануть людей им не удалось. Из толпы раздались выкрики: «От церкви не разойдёмся, будем бить в набат, пока всё село, а ноги не поставим!», «Изверги, замучили нас!», «Не дадим себя в обиду — всему селу ничего не сделают!», «Не дадим снять колокола!» Люди плакали, кричали, молились. Сельские активисты спешно ретировались…

Люди стояли около церкви ещё три дня, опасаясь, что попытка снять колокола повторится.

Но власти в течение месяца не покушались на церковь. Конечно, это затишье было обманчиво — прощать «противление проводимым сов. властью и партией мероприятиям» и «организацию массового антисоветского выступления» коммунисты не собирались.

В начале февраля отец Александр уехал навестить родственников в областной центр. 11 февраля, в его отсутствие, в с. Бряндино сотрудниками ОГПУ были арестованы «активные участники выступления верующих при попытке властей снять колокола». Священник был объявлен в розыск, как скрывающийся от органов. Арестовали батюшку 23 февраля, через 2 дня ему предъявили обвинение: «является руководителем кулацкой группы, систематически срывавшей мероприятия советской власти, группа вела злостную антисоветскую агитацию, распространяла провокационные слухи».

Через два месяца после ареста постановлением «тройки» отец Александр Гневушев был приговорён к расстрелу.

28 апреля 1930 года, в 23 часа, приговор был приведён в исполнение. Пуля большевисткого палача поставила точку в земной жизни верного служителя Церкви Христовой, а «труп расстрелянного Гневушева зарыт на кладбищах за г. Ульяновском близ Стрижева оврага в надлежащей глубине».

В год, когда отец Александр был расстрелян, старшей его дочери, Любе, было 14 лет, а младшему сыну, Сергею, исполнилось три года — сиротами остались пять малолетних детей.

Священномученик Александр прославлен в лике Новомучеников и исповедников Российских Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 13−16 августа 2000 г. Определение Священного Синода от 27 декабря 2000 г. Память 15/28 апреля.

Священномучениче Александре, моли Бога о нас!

При подготовке текста использованы материалы Симбирской комиссии по канонизации.

http://rusk.ru/st.php?idar=74796