Попасть в его келию[1] было очень трудно, даже если ты знал, где она находится. Я целыми месяцами жил в этом районе и не мог разобраться с тропинками – такие они были запутанные, и так их было много. Один раз мы пошли за покупками в магазин с отцом, который принимал меня у себя. По дороге я заметил, что из развалин вылезает какой-то старчик.
– Отец, кто это такой? – спросил я попутчика с удивлением.
– А, этот! Это геронда[2] Иродион… Из румын… Он немного не в себе.
– Давай сходим, навестим его, может, у него есть какая-нибудь нужда, – предложил я.
– Слушай, к нему невозможно подойти, как только он видит человека, сразу прячется. Он не желает общаться с людьми. Говорят, что он повредился рассудком.
Ладно, они лучше меня знают этот район и людей, подумал я.
Прошло несколько месяцев, прежде чем я снова услышал о старце Иродионе. В это время в нашем районе появился новый житель. Мой ровесник, афинянин с дипломом математика, молодой монах, совершенно неопытный.
Пустыня – для опытных и сильных монахов
На Афоне есть такое правило: чтобы жить в уединении, монах должен быть духовно зрелым, он должен иметь опыт духовной брани, и ещё одно условие: чтобы он находился в правильном духовном устроении. Иначе велика опасность впасть в прелесть или телесно заболеть. Прежде монаху необходимо 10-15 лет «обтесаться», так сказать, в монастыре или у какого-либо старца в послушании, выучить технику брани, которую ведёт с нами дьявол, научиться умной молитве и практической аскезе – и потом уже уходить в пустыню. Такой на Афоне общий порядок, в духе православной монашеской традиции. Пустыня не для всех. Пустыня – для духовно продвинутых, для опытных и сильных монахов.
Мой друг только два года побыл в монастыре и после какого-то очень серьезного искушения, из-за которого чуть не распалось все братство, ушёл в пустыню. И, конечно же, без благословения, поступив вопреки советам старцев и самого старца Паисия.
Даже я, будучи совсем «зеленым», неопытным и неискусным христианином, понимал всю опасность этого и боялся за него.
Отец Исихаст, который меня принимал у себя, часто посылал меня проведать этого монаха, мы старались помогать ему всем, что было в наших силах. Так мы с ним стали друзьями.
Вот так один молодой человек из афинской квартиры попал в пустыню местности Капсала на Афоне. Не приученный к ручному труду, не видевший сада и огорода, он даже не представлял, как лук посадить. Один раз он мне сказал, что старец Иродион показал ему как-то хлеб, который испёк, – он был жестче кирпича.
– Слушай, как ты его испёк? – спросил он.
– Да вот так, смешал муку с водой и испёк в печи!
– Даже соль с дрожжами не положил?
– А что, надо было их добавить? – спросил тот, смеясь. Они вместе рассмеялись.
Мой друг познакомился со старцем Иродионом и сжалился над ним. Он стал приносить ему «еду». Не знаю, что за еда такая была, очень сомневаюсь, что старец ее вообще ел, но иногда он приносил ему и консервы, и хлеб из магазина, и сахар, кофе, соль.
Но не только мой друг пожалел старца Иродиона, старец сам пожалел молодого монаха. По этой причине он принимал его в любое время. Старец открыл ему дверь своей келии и не скрывался от него. Старец видел и понимал нежность его возраста, духовную неопытность, телесную слабость и большую опасность, в которой он находился.
Поэтому он открыл ему не только дверь своей келии, но и «дверь» своего сердца. Между разными юродствами и непонятными по смыслу высказываниями он начал преподавать ему мудрые духовные советы.
Конечно, старец предвидел, что через несколько месяцев он поменяет свою келию и поселится в другой келии, по соседству со старцем. Келия эта была в очень хорошем состоянии, так как монах, живший в ней, был хорошим хозяином и строителем.
– Геронда, но там же живет монах такой-то, – удивлялся мой друг.
– Не волнуйся, весной он уйдёт отсюда, он освободит келию, и ее возьмёшь ты у монастыря с омологием[3], – сказал ему старец, что и сбылось слово в слово.
Этот монах был «зилотом»[4], и весной он покинул Святую Гору, прожив на ней непрерывно 20 лет в этой самой келии. Он поселился в каком-то монастыре в миру.
Мы с моим другом были очень впечатлены тем, что сказал старец.
– Да он всех нас перехитрил! – сказал мне мой друг, когда я его навестил в очередной раз.
– Это ты про кого?
– Да про старца Иродиона… Он смеётся над всеми нами, притворяется сумасшедшим, а на самом деле он очень духовный человек.
– Откуда ты знаешь?
Молодой монах начал мне во всех деталях пересказывать различные события, а также духовные советы, которые дал ему старец.
– Слушай, давай сходим к нему как-нибудь, – попросил его я.
– Давай, – согласился он.
Был полдень, когда мы пошли к старцу.
– Подожди здесь, за углом, чтобы он не увидел тебя, иначе он тебе не откроет.
Я спрятался за углом.
– Геронда, геронда, – закричал он. Через несколько минут открылась маленькая дверца, и показался согбенный старец Иродион. Они немного поговорили, и молодой монах жестом подозвал меня к себе.
– Старец, это Афанасий, мой друг. – Старец Иродион неожиданно дернулся, вероятно, не зная, прятаться или нет, но в конце концов остался на месте, посмотрел на меня и, ничего мне не сказав, продолжил беседу с моим другом.
В то время меня мучили три вопроса:
- Почему Бог разрешил многоженство в Ветхом Завете?
- Как такое возможно, чтобы такой духоносный, благословенный Богом пророк Давид, который беседовал с Богом и которому содействовал Господь во всех трудностях, был побеждён плотской похотью и пал с Вирсавией, и был женат на нескольких женщинах?
- Как сочетались в ту эпоху эти противоположности?
Старец Иродион ответил на мои вопросы, хотя я даже не успел задать их ему
Я следил за их беседой с удивлением и обнаружил, что старец Иродион ответил на все мои вопросы, хотя я даже не успел задать их ему. Мой друг даже не понял, о чем идёт речь. Я был в полном недоумении, я смотрел на старца с уважением и с восторгом.
В какой-то момент монах повернулся и сказал старцу:
– Геронда, Афанасий хочет стать монахом.
– Да какой из него монах! Он… хозяин. Сначала Салоники, потом будет жить в одной деревне под Салониками, потом Флорина, потом… – он сделал паузу, – Сибирь, Сибирь.
Мой друг повернулся и говорит:
– Геронда, откуда ты знаешь, что он из Флорины?
– Какая Флорина, я не сказал – Флорина, я сказал – Флорида, в Америке, там, где швартуются корабли, – и он начал рассказывать, какой величины там волны. Мы посмеялись над тем, как он ловко вывернулся.
Через 30 лет я вижу, что практически все предсказанное старцем сбылось:
- Я так и не стал монахом.
- 24 года я прожил в Салониках.
- Вот уже несколько лет я живу в одной деревне под Салониками. Что ещё осталось? Флорина и Сибирь. Я верю, что и это сбудется. Я удивился вот чему – что не только мои мысли и расположение сердца были раскрыты перед духовным взором старца, но и будущее мое ему было открыто. «Дивен Бог во святых своих», слава Богу!
После этой встречи я находился в состоянии радости, но в то же время был озадачен: что скрывает Святая Гора! Какие сокровища! Какие же духовные сокровища она преподносит!
Некоторые монахи считали старца Иродиона повредившимся в уме. Переубедить их было невозможно. Чтобы решить для себя этот вопрос, я обратился к старцу Паисию. Как только я упомянул о старце Иродионе, его глаза засияли от радости, а душа взыграла.
«Геронда Иродион великий аскет, – сказал мне старец Паисий. – Я послал к нему отца Арсения, но геронда Иродион не принял его. Он сидит в одном углу келии, где ещё сохранилась крыша, и молится всю ночь. Он великий подвижник».
– Геронда, я слышал, что Прот[5] пошёл его навестить, чтобы посмотреть, действительно ли он великий подвижник или просто сумасшедший.
Старец Паисий засмеялся.
– Не бойся, старец и этого проведёт.
И действительно, Прот взял моего друга в проводники и пошёл в пустыню Капсалы, дабы узнать это «неисследованное таинство»…
Вот как об этом мне рассказал мой друг:
– Старец Иродион его с ума свёл, он ему такое представление показал, что Прот ушёл от него в панике, на сто процентов уверенный, что старец Иродион не в своем уме. Зря только он пробирался к нему по лесным тропинкам Капсалы.
Малым, немощным и духовным младенцам открывался старец Иродион. Но никогда – любопытным, не имеющим духовной нужды. Мы тогда были духовными младенцами – немощные, неопытные, скорбящие, – поэтому он обнял нас своей любовью и делился с нами своим духовным богатством.
Один раз мой друг-монах привёл к нему другого молодого отца, который хотел уйти из монастыря. Его мучило множество помыслов, брань была постоянной и очень наряженной. Это было зимой – десятиметровый слой снега на земле и низкие свинцовые тучи в небе.
Выслушав его, старец сказал:
– Помыслы подобны тучам, которые скрывают от нас солнце, т.е. благодать Божию. Если хочешь духовно согреться, надо приложить все силы, чтобы прогнать помыслы, иначе ты охладеешь.
– Как их прогнать, геронда?
– Для Бога совсем несложно их погнать, однако тебе надо самому потрудиться для этого.
Монах ничего не ответил, видно было, что он не доверяет старцу.
– Хочешь, я помолюсь, чтобы исчезли твои помыслы? А хочешь, я помолюсь, чтобы Господь разогнал тучи, и мы немного погрелись на солнце?
Молодой монах опять ничего не ответил, он пребывал в сомнении.
– Уходите, тучи, уходите, – сказал старец, и ветер разогнал тучи, и солнечный луч внезапно осветил всех стоящих.
Мы были поражены.
– Хочешь, я махну рукой, и земля покроется цветами? – сказал старец молодому монаху.
– Нет, геронда, не надо! – взволнованно воскликнул монах. Он встал, поблагодарил старца, попросил его молитв и ушёл в монастырь, духовно подкреплённый. Его духовное состояние моментально поменялось.
Я очень полюбил старца Иродиона. Каждый раз, когда мне удавалось побывать на Афоне, я спрашивал о нем и желал встретиться с ним. И старец принимал меня. К сожалению, я встретился с ним лишь несколько раз.
Приходит время, и старики очень быстро теряют силы. Поэтому, когда старец совсем обессилел, он позволил одному румынскому монаху присматривать за ним. Тот взял старца в свою келию на Нижней Капсале. Этот монах, как я убедился, был не очень сведущ в духовной жизни. Он больше был работягой, чем молитвенником. Работал он много и очень напряжённо. Мне думалось, что старец согласился пойти жить в его келию, чтобы помочь ему духовно. Не знаю, правда, удалось ли этому монаху духовно напитаться от старца. Когда я пришёл к нему и попросил разрешения проведать старца, он так странно посмотрел на меня. Наверное, подумал: и этот тоже немного не в себе! Однако же я был не единственный, кто выказывал такое уважение к старцу. Для келейника это было крайне непонятно.
Наша последняя встреча состоялась следующим образом. Я в то время увлёкся аввой Дорофеем, который в своих писаниях говорил: «Не прилепляйся ни к какой вещи, если придёт к тебе брат и попросит эту вещь, а ты ему её не дашь – таким образом ты предпочтешь бренную вещь любви к брату». Мне очень понравилось это изречение, и я на практике попытался его исполнить…
Когда я встретился со старцем, он попросил отдать ему кое-что из моих вещей, что я и сделал с радостью. В конце концов он попросил меня отдать ему мой рюкзак и начал его обыскивать. Этого я уже не выдержал и огрызнулся на него. В рюкзаке лежали чётки, которые мне подарил старец Паисий.
Он вывернул рюкзак наизнанку и стал его вытряхивать. «Ох, – подумал я, – сейчас он ещё и чётки заберёт». Я очень расстроился из-за этого. Я думал, что эти четки нельзя отдавать ни за что на свете. Вот об этом-то как раз и говорил авва Дорофей… Старец понял мои чувства, посмотрел на меня и остановился. Он сложил все вещи обратно в рюкзак и отдал его мне.
Моя душа была перед ним как раскрытая книга
Как он догадался, о чем я думал, и что я пытался исполнить слова аввы Дорофея? Моя душа была перед ним как раскрытая книга. Он был подобен древним аскетам, о которых мы читаем в Отечнике.
Наш наставник точно обладал харизмой, он был Богопросвещенным… Представляю, какие «номера» он проделывал с этим монахом-румыном, чтобы его духовно разбудить.
С того момента, как я жил на Капсале, прошло уже несколько лет. Мои посещения Святой Горы стали редкими и непродолжительными. Однажды я в срочном порядке приехал на Афон совсем ненадолго. Когда я прибыл в келию, в которой останавливаюсь всегда, мне сказали, что через час будет погребение старца Иродиона. Вот неожиданное известие!.. Конечно же, я бегом побежал.
На его погребении собрались те, кто любил старца. Я – из Салоников, другой из Афин, ещё один – с другого конца Афона. Мы все «случайно» узнали о кончине старца, все собрались здесь «по стечению обстоятельств». Старец собрал нас всех.
То, что было, сложно назвать «похоронами». Это была Пасха! Праздник! Торжество! Мы все чувствовали радость.
На следующий день я пошёл к старцу Паисию и рассказал ему обо всем. Старец меня внимательно выслушал, со всем согласился и все «утвердил» своим словом:
– Старцу Иродиону открыты райские врата!
Нечто подобное случилось спустя несколько лет при обретении останков старца[6]. Опять мы все «случайно» оказались при обретении останков старца. При перенесении праха старца царила атмосфера радости и уверенности, что старец пребывает в райских обителях. Его кости были воскового цвета[7].
Молитвами старца Иродиона, Господи Иисусе Христе, помилуй нас!
Безусловно, старец Иродион был великим подвижником. Жизнь его была очень суровой: постоянное самоотвержение и уничижение самого себя. Простыми человеческими силами этого добиться не удастся, если только Дух Господень не воспламенит твоё сердце.
Старец Иродион под мантией юродства скрывал свой великий подвиг, своё высокое духовное состояние
Старец Иродион под мантией юродства скрывал свой великий подвиг, своё высокое духовное состояние.
Если бы нам удалось снять с глаз ума эту духовную пелену, то мы бы четко увидели перед собой одного из великих аскетов.
Господь меня пожалел по Промыслу Своему, чтобы таким образом укрепить в вере.
У других людей это происходит иначе, в соответствии с расположением сердца. Если Бог видит, что мы благодарны и за малое, то Он воздает нам ещё более великое. Бог никогда нас не оставляет. Он постоянно нам даёт шанс. Мы только не хотим. Проблема в нас самих.