СПАСЕННАЯ СВЯТЫНЯ. Реставратор Александр Гарматюк о Боголюбской иконе Божией Матери

Реставратор Александр Гарматюк рассказывает о Боголюбской иконе

18 июня / 1 июля Церковь чтит чудотворную Боголюбскую икону Божией Матери. Образ этот был написан в XII веке после того, как князю Андрею Боголюбскому было видение Богородицы. Но древнюю икону не пощадило время и людская небрежительность: она была много раз записана и поновлена, пострадала от недолжных условий хранения, так что в 2009 году остро встал вопрос о срочном спасении святыни. Боголюбский образ был отправлен на реставрацию во Всероссийский художественный научно-реставрационный центр им. И.Э. Грабаря. Сейчас реставраторы центра завершили многолетнюю работу над иконой, им удалось спасти святыню домонгольского периода и раскрыть первоначальный замысел иконописца. В марте 2016 года за эту работу генеральный директор Центра им. И.Э. Грабаря Александр Лисовой и реставратор Александр Гарматюк получили премию газеты «The Art Newspaper Russia».

С Александром Гарматюком мы и беседуем об удивительной иконе, ее судьбе, о том, как шли нынешние реставрационные работы, о том, насколько справедливы обвинения в непрофессионализме, выдвинутые в печати тем, кто работал с иконой в прежние годы. Наша беседа шла в мастерской, и фотографии, демонстрирующие, какой была икона на момент начала реставрации и как постепенно менялась, – впечатляют.

– Расскажите, пожалуйста, в каком состоянии попала к вам Боголюбская икона? Считается, что исходный красочный слой позднее много раз записывался.

– Да, сделанные нами перед реставрацией снимки специальной аппаратурой хорошо показывают, сколько было записей. Но нам удалось раскрыть первоначальный, древний красочный слой. Вот желтым идет опуша, замечательная разделка на одеждах киноварью. Конечно, за столетия икона изменилась, но вот это – то, что делал непосредственно автор XII века – тот, который писал образ по заказу князя Андрея Боголюбского. Но за века изменения иконы были значительные.

– Боголюбская икона – одна из самых древних русских икон?

– Боголюбская написана приблизительно на 50 лет позже Владимирского образа Божией Матери. И прослеживается интересная непосредственная взаимосвязь с Владимирской иконой: поскольку ее князь возил с собой, то, когда ему, по преданию, было явление Богородицы, Андрей Боголюбский дал заказ своим иконописцам писать новый образ, ориентируясь на Владимирскую икону. Эта взаимосвязь прочитывается иконографически: вот уже раскрытый лик Богородицы Боголюбской иконы, хорошо заметно сходство с ликом той иконы, которая впоследствии стала именоваться Владимирской.

Есть более древние иконы, например новгородские апостолов Петра и Павла, но на них руки и лики почти не сохранились: в XVI веке, во времена Ивана Грозного, эти иконы из Новгорода были вывезены и практически написаны заново, то есть это живопись уже XVI века. А исходная, древняя живопись сохранилась только фрагментами на одеждах. Так что Боголюбский образ уникален еще и тем, что на этой иконе сохранился древний лик.

– На ваш взгляд, Боголюбская икона как-то повлияла на судьбу Владимиро-Суздальского княжества, его развитие и укрепление?

Это было упование на заступничество и помощь Божией Матери, Ее Покров

– Мне кажется, что это было упование на заступничество и помощь Божией Матери этой земле, Ее Покров. Вспомним, что именно Андрей Боголюбский установил на Руси праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Интересно, что Богородица именно так – с руками, поднятыми в молении к Спасителю, – изображена на суздальских «Златых вратах», – а это ведь первое изображение Покрова Божией Матери, правда, не иконописное, а на металле. Но Богородица изображена в точно такой же позе, как на Боголюбском образе. Выстраивается интересная взаимосвязь: учреждение праздника Покрова Божией Матери было неслучайным – это такая идейная доминанта, которая сплачивала и Ростово-Суздальские земли, и, в конце концов, все Русские земли. Думаю, идея Покрова Божией Матери может рассматриваться и как государственная идея в том числе.

– Эта идея Покрова была столь значима только для Владимиро-Суздальской Руси, или ее влияние было шире?

– Москва ведь тоже входила в это княжество. И хотя Москва в то время была своего рода дачей для Владимиро-Суздальских князей, но она уже была включена в эту идею. И совсем не случайно позднее Московские князья брали на поклонение и для защиты Москвы от нашествий именно Владимирскую икону Божией Матери. А вместе с ней, кстати, путешествовала и Боголюбская икона. Москва брала эти иконы, можно сказать, как свою собственность, воспринимая себя в единстве с Владимиром.

– Хотя и Московское, и Владимирское княжества были уже самостоятельными…

– Да, в это время и до возвышения Москвы некогда большое Владимиро-Суздальское княжество уже разделилось на несколько более мелких и самостоятельных. Но это вопрос исторический, а я реставратор-искусствовед. Я не задумываюсь о государственных проблемах. И к истории в ее государственном таком проявлении отношения не имею. Хотя во время реставрации Боголюбского образа приходилось общаться с государственными мужами и церковными иерархами. К нам приходили высокопоставленные лица, правда, не часто, потому что в мастерскую, где был создан особый климат, доступ был весьма ограничен. Кстати, в это помещение имели допуск человек 10–12. Но к нам приходил и митрополит Иларион, и владыка Ювеналий, и владыка Евлогий; приходил губернатор Владимирской области. Других контактов с политической элитой у меня не было.

– Какие чувства вы испытывали, работая с такой уникальной иконой? Не воспринимали себя хирургом, который, делая сложнейшую операцию, спасает жизнь?

Это была невероятная удача: И.Э. Грабарь смог убедить советскую власть в том, что иконы – это ценности, которые надо спасать

– Да, хирурги – особые люди, хотя тоже люди, и иногда с ними страшно общаться. Ваш вопрос, конечно, о мере ответственности, в данном случае – ответственности за наше художественное наследие. Но, во-первых, это не только моя работа. Работа эта начиналась еще в 1918 году, когда Игорь Эммануилович Грабарь организовал комиссию, занимавшуюся раскрытием древних русских памятников. Он тогда уговорил некоторых членов советского правительства поддержать его, получил мандат от Натальи Троцкой-Седовой. И это была невероятная удача: он смог убедить власти в том, что это ценности, которые надо спасать. И первым памятником, к которому они поехали в надежде его восстановить, была как раз Боголюбская икона. Они тогда поехали во Владимир работать с фресками Успенского и Дмитриевского соборов; Боголюбская икона, а также Максимовская и Владимирская из Успенского собора во Владимире входили в их экспедиционный план. Но они столкнулись со сложностями. Их, например, в Боголюбский монастырь не сразу пустили, несмотря на договоренность с тогдашним митрополитом Владимирским Сергием (Страгородским), которая была достигнута еще в период подготовки этой экспедиции, но оказалось, что этого недостаточно; были все время какие-то оговорки… Да их просто не пускали работать с иконой! Для этого понадобилось благословение патриарха Тихона – этот документ до сих пор хранится в архиве Третьяковской галереи, он иногда публикуется, им патриарх благословляет на благое начинание. Этот документ сыграл основную роль, дал возможность приступить к реставрации Боголюбской иконы. Так что все началось в 1918 году; мы – пятое поколение реставраторов, которые работали с этой иконой на протяжении ста лет.

– Считается, что при той реставрации были допущены ошибки, которые чуть было не привели к гибели иконы. Это так?

– Всегда есть какие-то компромиссы… Икона тогда была в ужасающем состоянии. Во время подготовки к реставрации мы работали в архивах, в том числе в архиве Третьяковской галереи. У них хранятся документы о состоянии иконы после снятия с нее оклада: это было просто крошево, даже были живые личинки жука-точильщика. 1918 год, июль. И что можно было сделать в тех условиях?! При общем недоброжелательстве к такому делу, да просто агрессии. Вы только представьте себе, как они работали! Помните фильм «Собачье сердце»? Там был приблизительно такой же сюжет. Георгиевский, один из членов этой команды, просил в письме Грабаря выправить ему такую бумагу, чтобы его не досматривали в поезде, потому что он везет фотопластинки, которые частично не проявлены, а если их будут открывать, будет испорчена вся съемка. Он практически тем же текстом просил, как профессор Преображенский: «Дайте мне такую бумагу, чтобы она была настоящей броней для меня».

А когда другие члены этой экспедиции уже уехали, квартиру Георгиевского обокрали, и он писал им: не могу сейчас к вам приехать, потому что у меня тут такое происходит… А вот что пишет сам Грабарь своей супруге: «…мы получили немножко денежек, тут, во Владимире, очень сытный рынок, купим продукты, привезем домой…» Потому что в Москве тогда не было еды. И в этих условиях они доставали материалы, работали!

Было, к тому же, ограничено время работы: они начали 19 июля, а закончили работу с Боголюбской иконой где-то 10 сентября. В этот промежуток, достаточно небольшой, такой объем работы проделать! А икона большая: 185 см на 105. Они работали, конечно, в несколько рук, такими бригадами. И самая главная их задача была спасти икону – укрепить как-то красочный слой, чтобы он совсем не осыпался.

Основным рискованным элементом той реставрации, с которым боролось потом несколько поколений реставраторов, были восковые заливки – в нескольких местах это сейчас очень хорошо видно: вот эти фрагменты – воско-парафиновые заливки. И собственно, самым ужасным, что и довело икону до аварийного состояния, было то, что эти восковые вставки по-другому двигаются, чем авторский слой левкаса. А в действующем храме, в котором Боголюбский образ находился с 1993 года, к сожалению, очень халатно отнеслись к тому, как надо хранить такую икону. Постоянно нарушался климатический режим, а когда появлялся белый налет на покрывном слое, его просто вытирали – и так делали не один раз. Потом на образе в нескольких местах появился налет уже плесени, это была критическая ситуация, грозившая тем, что мог осыпаться и красочный слой, и левкас. Тогда туда поставили профилактические заклейки, икону подготовили к изнесению из храма, был отслужен молебен, и образ принесли в мастерскую. В 2009 году началась реставрация Боголюбского образа.

Да, были допущены ошибки, но ведь в то время другого варианта спасти икону не было, таких возможностей, как у нас, не было. Например, предыдущую реставрацию проводила Марина Васильевна Романова. Она, можно сказать, жизнь свою положила за эту икону, убирая восковые вставки четыреххлористым углеродом – очень неприятным растворителем. В конце концов она попала в больницу. Каждый из тех реставраторов, что работал с Боголюбской иконой прежде, сделал все возможное на то время.

И хотя икона была на грани гибели (хотя, конечно, она не сразу бы вся осыпалась), отрадно, что в наше время мы имеем возможность ее спасти. Но ведь и тут было не без сложностей. Бумажная волокита какая была! И Владимиро-Суздальский музей – первый музей, который пошел на такой решительный шаг – забрать икону. Хотя эта решительность во многом обусловлена была тем состоянием, в котором находился образ. Ведь многие специалисты считали ее скорее исторической руиной, чем живописным произведением. И в начале – середине ХХ века, да и в 1990-е годы тоже. И до сих пор многие так считают. Но сейчас открылась ее живопись, и мы видим, какое это чудо. Мы обрели настоящую жемчужину.

Мы имеем возможность увидеть живопись XII века – авторскую живопись, тот слой, который прежде был закрыт.

Нынешние технические возможности, микроскоп с хорошей оптикой, новые технологии реставрации позволили осмотрительно вести работу по расчистке иконы, чтобы не нанести абсолютно никакого вреда памятнику. Довести до конца ту работу, которая прежде не была закончена.

За века Боголюбскую икону переписывали или как-то поновляли 26–28 раз

Вот даже на фотографиях видно, как постепенно происходит «изменение» иконы. А работа очень сложная, потому что на иконе много слоев записи, между собой уже давно перепутавшихся, поскольку многие слои были спемзованные – раньше во время поновления спемзовывали. Обратившись к летописным и литературным источникам и архивным материалам, я насчитал 26–28 случаев, когда Боголюбскую икону переписывали или как-то поновляли. Современная аппаратура позволяет увидеть, какая лесенка краски на иконе: на слое еще слой, и еще, и еще… До 20 слоев. А на некоторых участках было даже смещение рисунка. Киноварный цвет оказался записанным синим, а потом и более светлым голубым. И можно представить, в каком состоянии после парафина и канифольных заливок выявлялся потом такой вот киноварный цвет. Можно сравнить, какой стала икона после раскрытия лика на завершающем этапе работ и какой была.

Каждый этап реставрации был подготовлен научными изысканиями, мы разработали специальную методику, этот подход был одобрен. Так что это не лично мое или нашего реставрационного центра дело – в реставрации всегда довлеет принцип общественного мнения специалистов. Для этого создаются реставрационные советы, на реставрационном совете защищается методика и потом уже ей следуют. Ведется строгая отчетность по каждому шагу реставраторов. За время нашей работы было проведено 12 таких советов, на них приглашались выдающиеся и самые квалифицированные специалисты в области древнерусской живописи, как исследователи, так и реставраторы из различных организаций, специалисты из смежных областей.

– Казалось бы, в синодальный период был расцвет изобразительного искусства. Почему же древняя икона оказалась в таком плачевном состоянии, что чуть не погибла?

Икона находилась под каменным завалом несколько месяцев – под дождем, снегом, в слякоти. Вот – деяние синодального периода

– С синодальным периодом связаны самые страшные истории. Это самый драматический период в бытовании иконы, и Боголюбской иконы в частности. Вот, посмотрите, на фото видно: в этом месте совершенно отсутствует живопись, открытая древесина. А на других фото – тут живопись есть. Представьте себе: величина иконы приблизительно вот такая, и тут несколько досок просто проломлено. Это произошло в 1722 году, когда настоятель храма решил улучшить его планировку и растесал окна в древнем соборе Рождества Богородицы – соборе XII века, который был построен Андреем Боголюбским и расписан греческими мастерами из Салоник. И «в одночасье, – как он пишет, – к великому нашему сожалению, раздался грохот необычайный, и всё здание обрушилось». Храм весь обрушился! И Боголюбская икона – единственное, что сохранилось. Я предполагаю, что полное разрушение древесины в нижней части связано как раз с этим печальным событием: древесина потеряла свою плотность, потому что икона находилась под каменным завалом, наверное, несколько месяцев – под дождем, снегом, в слякоти. И камни, ударив в это место, проломили древесину. Вот – деяние синодального периода.

Потом икону, как смогли, отреставрировали и облачили ее в серебряную дорогую ризу, а на самом деле живописи был нанесен непоправимый урон.

– А чем оказалась вредна серебряная риза?

– Когда сняли оклад, увидели, что буквально под ризой было проложено такое ватное «одеяло». А на все руки и лики, в том числе и на лик Богородицы, была прибита гвоздями слюда. Плюс сама риза – это такой металлический ковчег. Вот представьте себе: слюда, вата, серебряная «крышка» оклада. Как могла чувствовать себя подо всем этим икона? Это же полное отсутствие доступа воздуха к ней! Ну и подо всем этим плодились бактерии, которые все сжирали, жук-точильщик… Мы обнаружили живые личинки этого жука, который просто нещадно ел икону.

– Какое-то влияние на развитие русской иконописи этот Боголюбский образ оказал?

– Первый исследователь иконы Н.П. Кондаков считал ее написание удивительным историческим событием. Во-первых, известно, что она написана на нашей территории, рядом с Владимиром, в Боголюбове. Во-вторых, это интереснейший иконографический извод. Кроме того, летописные свидетельства давали надежду на то, что Боголюбская икона могла быть написана уже русскими мастерами – к этому многие исследователи пытались подвести, но нужен был фактический материал, а поскольку живописи не было видно, можно было лишь теоретизировать. У меня есть определенные идеи в связи с этим, но это предмет глубокого исследования, которое необходимо еще провести. Пока могу сказать, что, возможно, это совместный труд и греческих, и русских мастеров…

С Александром Гарматюком
беседовал Никита Филатов

http://www.pravoslavie.ru/94897.html