СОСТРАДАНИЕ, СПОСОБНОЕ ПОДНЯТЬ С КОЛЕН

На Литургии, в 18-е воскресенье по Пятидесятнице, читается отрывок из Евангелия, посвященный достаточно известному событию, а именно воскрешению сына наинской вдовы. В связи с этим хотелось бы поделиться некоторыми своими размышлениями.

Просматривая материал, посвященный затронутой теме, я долго не мог зацепиться за какую-то интересную мысль, но тут мне на глаза попалась проповедь владыки Антония Сурожского. Он вообще как-то умеет глубоко продумать и прочувствовать тексты Священного Писания, и это сказанное им слово не было исключением. С первого же предложения буквально становится «ком» в горле: «Сегодняшнее Евангелие представляет нам два образа предельного человеческого горя: вдовства и лишения единственного сына». Так невольно и задумаешься над тем, как часто мы прочитываем столь важные тексты, при этом ум остается бесчувственным, а сердце мертвым.

Давайте просто поразмыслим. Вот перед нами женщина, похоронившая того, кого однажды полюбила, к кому «прилепилась», ради кого оставила «отца и мать». Плодом этой любви стал единственный сын – ребенок, в которого они, вместе с еще живым супругом, вложили всю свою ласку и заботу, который был их надеждой и утешением. И теперь ей приходится хоронить и его.

Эта ситуация снова достаточно остро ставит вопрос существования зла и страданий в мире. Почему где-нибудь в Мозамбике или Сомали люди сегодня голодают, когда в других странах тонны продуктов выбрасывают на помойку? Почему при всей цивилизованности современного человека в Индии до сих пор происходят вспышки чумы? Почему наркокартели Венесуэлы и Мексики продолжают терроризировать общество? Да и почему у нас, в Украине, в Донбассе, старикам, начавшим свою жизнь в условиях войны, приходится в условиях войны ее и заканчивать? Вопросы эти можно продолжать до бесконечности, но и четкие, рациональные ответы сформировать не получится.

Мы прекрасно понимаем, что не Бог создал орудия для убийства людей, не Бог запускал «Циклон Б» в газовые камеры, не Бог начинал войны. Но между тем, Он, обладающий всемогуществом, вроде как оставался в стороне от человеческого горя, страданий и зла царящего в мире. Конечно же, это совсем не так. Господь – любящий Отец, а потому бережет Свое любимое творение от самого страшного – демонизации, при этом сохраняя человеческую свободу и тем самым оставляя место для подвига и любви.

С одной стороны, Бог мудро не дает нам познать тайну существования зла и страданий, потому что для нас, пораженных грехом, объяснить – означает оправдать, а кому бы, как не демонам, уподобились бы люди, имеющие возможность оправдать любое зло. Но, с другой стороны, каждой страждущей душе, каждому скорбящему сердцу, как и наинской вдове, Он говорит: «Не плачь» (Лк. 7:13). Христос не говорит: «Утешься, все будет хорошо, если не в этой жизни, то в вечности», Он говорит: «Не плачь», вообще «не плачь», «не плачь» в принципе. Всем Своим подвигом Спаситель как бы засвидетельствовал нам: «Остановись, поверь, Я здесь, рядом с тобой. Когда-то и Я утратил тебя, мое любимое творение, но любовь все превозмогла и если ты также умеешь любить, то помни, что подлинной любви нет в прошлом, она только в настоящем и будущем, любовь сильнее зла, любовь сильнее смерти, а потому не плачь».

Владыка Антоний говорит, что Христос – это образец того, с каким состраданием нужно относиться к человеческому горю. Вот она – сила, удерживающая человека от падения в бездну греха. Современный китайский писатель Фэн Цзицай говорит, что сострадание – это граница между добром и злом, а итальянский поэт Торквато Тассо называет его предшественником любви. Но сострадание с примесью жалости или даже презрения может быть мучительным и неприятным для человека. Поэтому, говорит митр. Антоний Сурожский: «Нам надо научиться так говорить, чтобы слова наши о надежде, о вере, о жизни, о Боге были не оскорблением, не унижением, не причиной гнева, а утешением и радостью; и через нас должно часто, часто приходить человеку и утешение в горе земном, и возрождение вечной надежды и силы жить».

Подлинное сострадание лишено всякой сентиментальности, оно наполнено действием, решимостью сделать все, что в человеческих силах, и даже превышает их. Австрийский писатель Стефан Цвейг пишет: «Если ты готов идти до конца, до самого горького конца, если запасешься великим терпением, лишь тогда ты сумеешь действительно помочь людям. Только тогда, когда принесешь в жертву самого себя, только тогда». Даже если кто из нас не знает, каково это, когда больно, то не стоит и ждать падения, дабы все это испытать на собственной «шкуре», опыт, конечно же, всегда полезен, но для того, чтобы помочь встать упавшему достаточно самому твердо стоять на двух ногах. По этой причине святитель Григорий Нисский и поучает: «Итак, пока благополучно плаваешь, простирай руку потерпевшему крушение, одно для всех море, одни бури, одни мятущиеся волны; подводные камни, утесы, скалы и прочие опасности житейского мореплавания одинаково страшат плавателей. Пока ты не страдаешь, пока безопасно переплываешь море жизни, не проходи немилосердно мимо потерпевшего крушение».

Мы не способны воскрешать мертвых, не можем противостоять мировому злу, но мы можем сделать все, что в наших силах, дабы этого самого зла в мире стало хоть на йоту меньше. Конечно же, не всем приходится хоронить детей, но бывает, что человек живет надеждой, мечтой, какими-то устремлениями. Все это он вынашивает в сердце, но тут, по неведомой нам причине, все начинает рушиться. Человек остается с «осколками» на руках, разбитой жизнью, и именно в такой момент очень важно ему услышать твердое: «Не плачь». Обретение Божественной любви должно начаться с любви человеческой, любовь спасает нас в вечности, но соединяет, животворит и в этой жизни, поэтому, подытоживает владыка Антоний: «Дай нам Господь такое сострадание, такую любовь, чтобы те, кому мы скажем слово веры, надежды и утешения, ожили, – ожили вечной надеждой, все побеждающей верой и уверились бы, что все до конца побеждается любовью, и Божией, и человеческой».

Протоиерей Владимир Долгих

https://pravlife.org/ru/content/sostradanie-sposobnoe-podnyat-s-kolen