К дню памяти преподобного Макария (Иванова), старца Оптинского

Дни памяти: 10 июля (Обретение мощей),
20 сентября, 24 октября (Собор Оптинских старцев)

Старец Макарий – ученик и сотаинник старца Льва[1] , старчествовал в Оптиной пустыни с ним в одно время. А после блаженной кончины старца был продолжателем его дела. До последних дней своей жизни нёс великий и святой подвиг по старческому окормлению и внутреннему устроению обители на основе древних монашеских установлений. Время старчествования преподобного Макария признано «золотым веком» в истории Оптиной пустыни.

Трудами и скорбями старца Льва старчество утвердилось в Оптиной и постепенно было признано. При старце — Макарии Оптина пустынь обретает всероссийскую славу и известность, становится духовным центром России. Ей принадлежит немалая заслуга в том, что в русской культуре, находившейся с петровских времен под сильным западным влиянием, во второй половине XIX столетия происходит постепенное возвращение к Православию.

Промысл Божий не оставлял Оптину без старцев, они как бы передавали эстафету друг другу. Были они разными и похожими одновременно. Объединяла их благодать, любовь Христова.

Старец Макарий – наставник великого Оптинского старца Амвросия[2] . Моложе отца Льва на 20 лет и старше отца Амвросия на 24 года.

Старец Макарий, по словам его духовного чада, архимандрита Леонида (Кавелина)[3] , был «с чистой, любвеобильной и смиренной душой, редкое соединение простоты, тихости и смирения, делавшее его доступным всем и каждому».

Главная добродетель, которую старец Макарий особенно воспитывал в людях – это смирение, считая её основанием христианской жизни.

«Есть смирение – все есть, нет смирения – ничего нет», – говорил старец Макарий.

«Среднего роста, весь седой, одет летом в мухояровую поношенную ряску и башмаки, зимой – в весьма поношенную, крытую темно-зеленым драдедамом, шубку, с костылем в одной и четками в другой руке, – вот таким увидел старца Макария архимандрит Леонид (Кавелин). – Лицо – ничем не поражающее с первого взгляда, вовсе не красивое (по обыкновенным понятиям о физической красоте), даже несколько неправильное, с печалью постоянного углубления в себя, следовательно, на вид более строгое, нежели ласковое».

С именем старца Макария связано начало издания в Оптиной пустыни святоотеческих трудов, которое объединило вокруг обители лучшие духовные и интеллектуальные силы России.

…На Поместном соборе 1988 года прославлен иеросхимонах Амвросий (Гренков). Остальные старцы прославлены 26 июля 1996 года как местночтимые, а в 2000 году общецерковно.

10 июля 1998 года святые мощи старца Макария были обретены вместе с мощами других шести старцев и ныне покоятся с правой стороны на солее храма-усыпальницы Владимирской иконы Божией Матери[4] Оптиной пустыни. По промыслу Божьему мощи старца Макария покоятся здесь рядом с мощами старца Льва.

25 декабря 2009 года Священный синод утвердил службу Собору преподобных Оптинских старцев, подготовленную Синодальной богослужебной комиссией, и рекомендовал её к общецерковному богослужебному употреблению.

Как и при жизни, преподобный Макарий, все Оптинские старцы слышат молитвы страждущих и помогают им своим молитвенным предстательством перед Господом.

* * *

Мирское имя старца Макария (1788-1860) – Михаил Николаевич Иванов. Он родился 20 ноября 1788 года в Орловской губернии в семье дворян,

Семья Ивановых отличалась благочестием. Отец, коллежский асессор, Николай Михайлович Иванов, и мать, Елизавета Алексеевна, назвали сына, который рос тихим, болезненным мальчиком, в честь святого князя Михаила Тверского.

После Мишеньки в семье было ещё четверо детей. Жили они недалеко от Оптиной пустыни, в окрестностях Калуги, рядом с Лаврентиевым монастырём. Часто посещали монастырские службы и окормлялись у духовника обители, архимандрита Феофана.

Современник старца так описывал первые впечатления Михаила:
«Имея перед глазами тихую иноческую обитель, из которой ежедневно доносился звон колоколов, призывающий иноков к молитве, возрастал будущий инок и молитвенник, ещё тогда неведомый миру».

Михаил рано лишился матери (умерла от чахотки в 1797 году), которая любила его и выделяла среди других детей:
«Чувствует моё сердце, что из этого ребёнка выйдет что-то необыкновенное».

Юноша не искал богатства, не пытался сделать карьеру, не гнался за миражами светского успеха. После кончины обоих родителей Михаил оставил службу в финансовом ведомстве и поселился в своём поместье.

С точки зрения коммерческой, особо имением не управлял: за прибылью не гнался. К крестьянам относился с любовью, никогда не наказывал.

Михаил любил уединение. Много читал, особенно духовные книги. Находил утешение в игре на скрипке.

Позднее он напишет о своём понимании счастья:
«Жизнь, проходимая с чистой совестью и со смирением, доставляет мир, спокойствие и истинное счастье. А богатство, честь, слава и высокое достоинство нередко бывают причиною многих грехов, и не доставляют счастья».

* * *

Михаил не поддерживал попыток родных женить его, да и не имел к этому стремления. Душа его искала других радостей – духовных.

Господь, по‑видимому, с самого начала предназначил к иноческому пути его юную и чистую душу, и у него не было ни метаний, ни сомнений. Он как бы с младенчества к этому пути был предуготовлен.

В 1810 году Михаил в возрасте 22 лет отправился на богомолье в Богородицкую Площанскую пустынь. Он остался послушником в обители и в мир уже не вернулся. Михаил был принят в монастырь и пострижен в рясофор с именем Мелхиседек.

Михаил отказался в пользу братьев от своей доли наследства, попросив лишь построить часовню на могиле отца.

В Площанской пустыни молодой послушник изучил церковный устав и нотное пение, помогал в письмоводстве.

Михаил хорошо знал, как велика роль духовного руководства для духовного преуспевания. Позднее, став старцем, он напишет:
«Достижение спасения точно состоит в приобретении руководителя и отсечении своей воли и разума». Святые отцы говорили: «Лучше жить с духовником на торговой площади, чем одному в пустыне». И ещё: «Духовное сиротство тяжелее плотского».

Промысл Божий, видимо, неслучайно привёл Михаила именно в этот монастырь. В том же 1810 году в Площанскую пустынь переселился старец Афанасий (Захаров), ученик Паисия (Величковского). Михаил Иванов обрёл в его лице чуткого духовного наставника.

Как ближайший ученик преподобного Паисия старец Афанасий занимался исследованием и переводами аскетических творений древних отцов монашества. Привезя из Молдавии много текстов, он приобщил к этому важному труду своего ученика, Михаила Иванова. И молодой послушник получил доступ к таким сокровищам!

Позднее, уже в Оптиной, куда отец Макарий перешёл в 1834 году, он продолжил труд, начатый его учителем. Эти книги в Оптиной будут изданы в переводе со славянского на русский.

* * *

В марте 1815 года, через пять лет после поступления в монастырь, был пострижен в мантию с именем Макарий, в честь преподобного Макария Великого.

В эти годы он совершал паломнические поездки. Пешком, с посохом, ходил в Киево-Печерскую лавру. Побывал в знаменитой Глинской пустыни, где познакомился со старцем, игуменом Филаретом.

В 1824 году отец Макарий ездил в Ростов поклониться мощам святителя Димитрия Ростовского и тогда впервые побывал в Оптиной пустыни и в недавно устроенном при ней Предтеченском скиту.

В то время старца Льва ещё не было в Оптиной, он приедет туда вместе с шестью учениками только в 1829 году. Но встреча их с отцом Макарием, которая определила всю его дальнейшую жизнь, была уже близка.

Первый наставник старца Льва, схимонах Фёдор, тоже был учеником Паисия Величковского. Как отец Фёдор передавал своему ученику, будущему старцу Льву, наставления великого Паисия Величковского, так же и отец Афанасий учил будущего старца Макария таким духовным понятиям как непрестанная молитва, очищение сердца, откровение помыслов.

Получив в самом начале своего духовного пути правильное и одинаковое духовное направление, отец Лев и отец Макарий позднее были сотаинниками и пребывали в редком единодушии.

* * *

В 1825 году умирает наставник Макария старец Афанасий. Отцу Макарию нет и сорока лет, но духовно он возрос настолько, что это явно окружающим. 15 лет в монастыре, 10 лет мантийного пострига. Да и не только в годах дело. Созревание духовное идёт у людей с разной скоростью.

Отца Макария назначают духовником Севского девичьего монастыря. Так начинается его пастырская служба духовника.

Но, потеряв наставника, видимо, отец Макарий чувствовал своё духовное сиротство.

На его молитвы Господь, Которому «вся возможна суть» посылает ему судьбоносную встречу. В Севскую обитель приезжает отец Лев со своими учениками. И, хотя их совместное пребывание было недолгим, но после отъезда старца Льва, между ними завязалась переписка, которая закончилась переездом отца Макария в 1834 году в Иоанно-Предтеченский скит[5] Оптиной пустыни.

* * *

С 1834 года по 1841 год в Оптиной пустыни отец Макарий был рядом с отцом Львом до самой его смерти. Вместе с отцом Львом они «вынянчили» великого старца Амвросия.

В 1836 году старец Макарий был назначен духовником Оптиной пустыни, а в 1839 году – скитоначальником.

Старцы Лев и Макарий руководили духовной жизнью братии и многих тысяч людей. По сравнению с отцом Львом, отец Макарий был более мягкого склада души. Также он был исключительно скромный. Его чада свидетельствовали о нём:
«Про него без колебаний можно сказать то же, что было сказано про соименного ему подвижника авву Макария Великого: «Он, как Бог, всех покрывает любовью». И сила этой любви настолько привлекала к нему сердца всех, что мы готовы были не отходить от него, чтобы всегда наслаждаться светлым его лицезрением и сладкою беседою богоглаголивых уст его».

Отец Лев вёл старческое окормление братии и принимал всех страждущих, немощных, больных. Исцеляя душу, он врачевал и плоть. Многих людей он спас от смерти телесной, но ещё больше от смерти духовной – спас их душу.

Хотя отец Лев считал отца Макария духовным другом, сотаинником, но, уступая его смиренным просьбам, обращался с ним как с учеником. Отец Макарий полностью вверял свою волю наставнику, не дерзая предпринимать что-либо без его благословения.

* * *

После смерти отца Льва вся тяжесть духовного руководства в Иоанно-Предтеченском скиту легла на отца Макария.

20 лет провел старец в своей скромной келье, где были приемная и маленькая спальня. В спальне мебель состояла из узенькой койки, письменного стола, аккуратно покрытого стопками писем для ответа, духовными журналами и святоотеческими книгами, и креслом с подушкой.

Мощи страца Макария во Владимирском храме Оптиной Пустыни

В восточном углу среди икон была особочтимая икона Владимирской Божией Матери с неугасимой лампадой и вместо аналоя деревянный треугольник для совершения правила, с Евангелием и другими книгами.

Стены были увешаны видами монастырей и портретами

Тут старец проводил частые бессонные ночи и вставал на правило при ударе скитского колокола в 2 часа утра; часто сам будил своих келейников. Прочитывали: утренние молитвы, 12 псалмов, 1-й час, Богородичный канон с акафистом. Ирмосы пел он сам. В шесть часов ему вычитывали «часы с изобразительными» и он выпивал одну – две чашки чаю.

Сам отец Макарий, хотя и был иеромонахом, но не служил, главным образом, по своему смирению, но зато часто певал с усердием и со слезами. Особенно любил он «Чертог Твой».

В церкви им было установлено пение киевского распева, введена должность канонарха, плавное чтение и пение на «подобны».

* * *

Окончив утреннее скитское правило, старец начинал писать, но двери кельи были отворены для всех приходящих, он принимал посетителей, внимал горю людскому.

Кроме того, время от времени возвещали, что просят его выйти к воротам. Старец выходил. Возвратившись, опять принимался за перо.

Мужчин старец принимал в своей келье во всякое время дня, от раннего утра до закрытия скитских врат, женский пол – за вратами скита во внешней келье (устроенной у его ворот).

Господь даровал старцу Макарию дар духовного рассуждения. Каждому приходящему к нему на откровение своей совести он подавал врачевство, приличное немощи. Его смиренное слово было и словом действенным, словом со властию, ибо оно заставляло повиноваться и верить неверующего.

Смирение проявлялось во внешности старца, в виде его одежды, в каждом движении. Лицо его было светло от постоянной Иисусовой молитвы, творимой им, оно сияло духовной радостью и любовью к ближнему.

После трапезы, отдохнув с полчаса на своей узкой, как был узок путь его жизни, кроватке, почти ежедневно (кроме крайней немощи) он ходил или изредка ездил в монастырскую гостиницу. Там, по скитской дорожке, у ворот и в гостиничных кельях ожидали его нередко целые сотни народа всех сословий, обоих полов и всех возрастов, из разных городов и селений.

После беседы с ним люди обновлялись. Помазуя людей маслом из своей неугасимой лампады, он приносил великую пользу больным. Исцеления были немалочисленные. Особенно часто были исцеления бесноватых. Измученный, едва переводя дыхание, возвращался он с ежедневного подвига.

Часто он сам заходил в келии к братии и всегда вовремя, оставляя после себя успокоение и веселие. Он же давал послушание: чтение святоотеческих книг, назначая это по мере духовного возраста каждого.

* * *

Время приходило слушать правило. Звонили к вечерней трапезе. Иногда ее ему приносили. Но и в это время он принимал монастырскую и скитскую братию.

Тело ныло от изнеможения, а сердце от впечатлений обильно открывшегося человеческого страдания. Глаза орошались слезами. А на столе лежала кипа писем, требующих ответа. Он садился и писал.

Письма старца Макария, которые и в наше время читаются с большой духовной пользой, не сходили с его стола. Вскоре по смерти старца его духовными детьми были собраны и опубликованы его письма, составившие шеститомное издание. Лучшую оценку писем старца Макария дал святитель Феофан Затворник после знакомства с их изданием:
«Пишете, что вы читаете все письма оптинского старца Макария. Благословенные книжки его! Глубокий веет от них дух смирения и навевает его на всякого читающего. Перечитывайте чаще. Не мешает выписки делать, чтоб в случае нужды подогревать дух смирения, из всех духов самонужнейший».

Письма старца заключают в себе наставление в спасительном пути, утешение в скорбях и решение недоумений в самых разнообразных духовных вопросах. Можно утвердительно сказать, что одними этими письмами старец оставил по себе вечную память!

Вот, что отвечает старец тому, кто страдает от многочисленных скорбей:
«Люди большею частью желают и ищут благоденствия в сей жизни, а скорбей стараются избегать. И кажется, что это очень хорошо и приятно, но всегдашнее благоденствие и счастье человеку вредит. Он впадает в различные страсти и грехи и прогневляет Господа, а проходящие скорбную жизнь, более приближаются ко Господу и удобнее получают спасение, потому Господь отрадную жизнь назвал пространным путем: широкие врата и пространный путь вводят в пагубу и многие идут им (Мф. 7, 13), а скорбную жизнь назвал: узкий путь и тесные врата ведущие в жизнь вечную, и немногие находят их (Мф. 7, 14). Итак, по любви своей к нам, Господь, провидя могущую быть пользу, кто того достоин, многих сводит с пространного пути, а поставляет на узкий и прискорбный путь, чтобы терпением болезней и скорбей устроить их спасение и даровать жизнь вечную».

* * *

Когда тухла свеча, старец вставал на молитву. Молитва в нём не прекращалась, будь он в многолюдстве, за трапезой, в беседе или в тиши ночи. Она источала елей его смиренномудрия.

Не раз, особенно в последние годы своей жизни, старец выражал близким ученикам свою душевную скорбь о том, что не знает, куда бы и как уклониться от множества народа. Не раз, чувствуя крайнее изнеможение и упадок физических сил, решался он прекратить вовсе умножавшуюся ежегодно свою духовную переписку.

Но, по примеру своего учителя и, конечно, не без тайного извещения, побеждаемый силою и горячностью любви к страждущим различными душевными болезнями, видя умножение болезней общественных, а более всего, по смирению, не посмел сам сойти с креста, на который возвела его также христоподражательная любовь.

* * *

Среди знаменитых посетителей старца Макария – Николай Васильевич Гоголь[6] . В 1850-1851 годах он трижды приезжал в Оптину, при этом обязательно встречался для беседы со старцем. Отец Макарий много содействовал тому духовному перевороту, который уже созревал в душе писателя и в результате которого были созданы его последние, наиболее глубокие произведения – «Письма о Божественной Литургии», «Выбранные места из переписки с друзьями».

Общение Гоголя со старцем – не только важнейший факт его биографии, но и знак того общего поворота русской культуры в целом к Православию, вере, духовным традициям, который постепенно начал происходить в середине XIX столетия.

Духовными чадами старца Макария были русский философ и литератор И.В. Киреевский и его жена Наталья Петровна. На исповедь и благословение к старцу приезжали А.К. Толстой, И.С. Хомяков, А.Н. Муравьев.

* * *

При ближайшем содействии супругов Киреевских старец Макарий положил начало книгоиздательской деятельности обители. Под влиянием старца возникла целая школа издателей и переводчиков духовной литературы, в которой так нуждалась Православная Россия. Всего при жизни старца было издано 16 книг.

Старец Макарий возглавил группу учёных и литераторов – монахов и мирских лиц, которые переводили, обрабатывали и перекладывали на литературный язык писания величайших аскетов древности: Исаака Сирина, Макария Великого, Иоанна Лествичника. В основном – в переводах старца Паисия Величковского.

На издание творений святых отцов в переводах Паисия (Величковского) и его учеников, а также исправленных преподобным Паисием списков прежних славянских переводов святоотеческих книг было получено благословение святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского.

Супруги Киреевские передали профессору Московского университета С.П. Шевыреву текст, который в 1847 году был издан под заглавием «Житие и писания Молдавского старца Паисия (Величковского)».

Митрополит Филарет в 1852 году принял приехавшего в Москву по делам издательства старца Макария и оказал высокое покровительство оптинскому книгоизданию. Заботу о всей материальной стороне издательского дела приняли на себя супруги Киреевские.

Всей работой по приготовлению славянских переводов преподобного Паисия и по переводу некоторых из них на русский язык непосредственно руководил старец Макарий.

Помогали ему старец Амвросий, отцы Ювеналий (Половцев) и Леонид (Кавелин). Большую помощь в качестве знатока греческого и латинского языков оказал К.К. Зедергольм (впоследствии иеромонах Климент)[7] .

Среди других лиц, оказавших ценные услуги в этом деле, был цензор и профессор Московской Духовной Академии протоиерей Ф.А. Голубинский.

* * *

В 1858 году, за два года до своей кончины, старец Макарий был пострижен в великую схиму без изменения имени. До самой смерти он принимал духовных чад и паломников, наставляя и благословляя их.

Кончину свою старец предчувствовал заранее. В конце августа 1860 года он серьёзно заболел. Старец начал прощаться с братией. Раздавал свои вещи, наставлял. Народ стекался хоть через окно посмотреть на него.

У него побывал настоятель обители отец Моисей[8] , выйдя от старца со слезами, он сказал:
«Видно, за грехи мои Бог наказывает меня, отнимая у обители опытного старца, а у меня духовного друга и мудрого советника».

За неделю до кончины старца Макария соборовали. Сохранилось описание последнего дня его жизни – 7/20 сентября 1860 года:
«День предпразднства Рождества Божией Матери, к Которой старец, как и все православные подвижники, питал глубокую сердечную веру, выражая ее постоянно призыванием всесвятого Ее имени, чествованием богородичных праздников, келейными всенощными бдениями в честь некоторых икон Пресвятой Богородицы и, наконец, неопустительным чрез всю 50-летнюю иноческую жизнь чтением в честь Ее ежедневных канонов и в положенные дни – акафиста. В шесть часов утра в последний раз старец удостоился приобщиться Святых Таин – Тела и Крови Христовых, которые в этот раз принял уже от телесного изнеможения лежа, но в полной памяти и с глубоким чувством умиления. После причащения произнес он троекратно с воздением рук горе: «Слава Тебе, Боже наш! Слава Тебе, Боже наш! Слава Тебе, Боже наш!». И это были последние его слова. Почти через час после сего, при окончании чтения канона на разлучение души от тела, на 9-ой песни оного, старец предал свою праведную душу в руце Божии, окруженный сонмом своих близких учеников и других преданных ему особ, проводивших при нем бессонные ночи при неиссякаемых источниках слез. Кончина старца была мирна и тиха, проста и вместе величественна, как и вся жизнь его, угасшая словно вечерняя заря светлого дня, оставив в сердцах преданных ему глубокую ночь печали».

Вся обитель погрузилась в глубокую скорбь. Епископ Калужский Григорий, узнав об этом печальном событии, писал:
«Жизнь и кончина преставленного дают отрадное упование, что по имени его и жребий его новый блажен. «Ибо блаженны мертвии, умирающие о Господе» (Откр. 14, 13). А за сим должно надеяться, что и попечение его об обители не совсем прекратилось; только бы насельники оной не уклонялись от пути, по которому шествовал он и старался вести послушных ему».

В день кончины гроб с телом почившего старца был перенесен из скита в монастырь, наступили дни прощания с любимым старцем, собравшие множество его духовных чад и почитателей. Отпевание и погребение старца состоялись 10/23 сентября. Прощание длилось очень долго – каждому хотелось последний раз поклониться батюшке.

«Это был человек, воистину на благо рожденный, – писал после кончины старца Макария архимандрит Леонид (Кавелин). – Он был нелицемерным и постоянным послушником и настоятеля, и всей братии, и всякого просящего у него помощи, соучастия и содействия. И болезнь его, конечно, была следствием его неусыпных трудов для ближних; а пылкая его душа, кажется, стремилась вон из тела на всякий призыв его детей – ко всякому скорбящему. Душевный слух его сторожил каждое слово, касавшееся Святой Церкви и Отечества, горячо им любимого. Его радовало все, что прославляло Господа, и с детским веселием он спешил возвещать всем о чудесах милости Божией. Он готов был передать всем свою теплую веру, что Господь жив, что не престал действовать к нашему спасению».

Подготовил Николай Головкин

20 сентября 2019 г.

https://www.optina.ru/19_povinujas_promyslu/