СМИРЕНИЕ НЕ В СЛОВАХ, А В НАСТРОЕНИИ ДУШИ

Беседа на 25-ю Неделю по Пятидесятнице.

«Я, узник в Господе, умоляю вас поступать достойно звания, в которое вы призваны» (Еф. 4:1), – говорит сегодня всем нам апостол Павел. Звание наше – христианин. К чему же христианин призван? Мы призваны еще в земной жизни уподобиться Богу, стать «причастниками Божеского естества» (2 Пет. 1:4), подготовить свою душу к вечной жизни. Христианство ставит перед верующим очень высокие цели.

Как этого достичь? Апостол подсказывает, какие духовные добродетели необходимо приобрести, чтобы соответствовать званию христианина. Нам все нужно делать «со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением, снисходя друг ко другу любовью» (Еф. 4:2). Братья и сестры, мы видим четыре добродетели, которые можно назвать главными в христианстве: смирение, кротость, терпение, любовь. Поговорим о первой из них – о смирении.

Павел не случайно ставит эту добродетель в начало своего краткого списка. «Смиренномудрие есть основание всякой добродетели», – писал Златоуст. Заповеди блаженств также начинаются с возвещения о «нищете духовной», которую наши толкователи понимают как смирение. В смиренном духе исполняется всякая заповедь Божия, и без него невозможны ни добрые дела, ни вообще христианская жизнь.

Смирение... Сколько о нем уже написано и сказано! Само это слово в православном лексиконе затерто настолько, что когда какой-нибудь проповедник начинает говорить о смирении, внимание иногда отключается, потому что ум давно устал от миллионов произнесенных на эту тему слов. Ведь каждому понятно, что лучший способ научить добродетели – проявить ее. Как в спорте человек показывает свои достижения не во время болтовни с коллегами в раздевалке или выступления на пресс-конференции, а на ринге, корте или беговой дорожке, так и лучшая проповедь о смирении есть само смирение. Если его нет, все слова наверняка пройдут мимо.

Однако говорить о добродетелях надо, даже если мы еще и не обладаем ими. Необходимо иметь хотя бы правильное о них представление, ибо верная теория предполагает верную практику. Важно представлять, к примеру, что не является смирением, но мимикрирует под него. Нужно знать, каков путь стяжания данной добродетели. В общем, всякий человек, желающий научиться смиренномудрию, для начала должен иметь православные понятия о нем.

Кто такой смиренный, согласно нашим церковным писателям? Прежде всего, это реалист. Он имеет здравое, реальное понимание того, кто такой Бог, кто ближний и кто он сам. У смиренного человека отсутствуют какие-либо фантазии относительно своей персоны. Кем считает себя смиренный? Никем. Как он себя ставит в отношении других? Слугой. Кем он считает себя в отношениях с Богом? Рабом.

«Смирение – не в словах, а в настроении души», – писал блж. Иероним Стридонский. Как хорошо подмечено! Часто мы, пытаясь быть смиренными или «проверяя на смирение» других, ориентируемся на внешний вид: потупленные глаза, простая одежда, бледность лица, молчаливость, тихий голос, специфический лексикон (смиреннословие). Мы понимаем смирение как модель поведения, которая в нашем сознании уже сделалась неким стереотипом, ибо мы учимся духовной жизни в основном по монашеской литературе – а все вышеупомянутые характеристики относятся прежде всего к монашеской жизни. Но ведь смирение имеет внутреннее, а не внешнее измерение! «Смирение – в настроении души»! И когда мы осваиваем необходимый стиль поведения, но эта форма не имеет соответствующего содержания, в итоге мы получаем порок, который больше всего обличал Спаситель – лицемерие. Внешнее есть, внутреннего нет – это лицемерие.

А в чем же тогда проявляется смирение? Например, в том, слышим ли мы других людей или у нас есть только «свое мнение»? Видим ли в человеке человека или только пользуемся им для своих целей? Покрываем ли недостатки ближнего или смакуем их в кругу знакомых? Считаем, что в мире все неправильно только потому, что нас не спросили, или же понимаем, что в клубке грехов и противоречий, окружающих нас, есть и мой грех, а я прямой участник созидания нашего земного ада? Честно трудимся на своем маленьком участке (личная духовная жизнь, семейные отношения, работа) или же и сами ничего за свою жизнь не построили, и других осуждаем? Можно еще много других вопросов, связанных с отношением к Богу, ближним, себе задавать.

Смирение основано на видении своих грехов. Человек видит и знает, кто он есть, и из-за этого смиряется. Зрение же грехов дается тем, кто усиленно подвизается в борьбе с грехом. Получается, что смирение есть дар Божий, которым увенчивается настоящий подвижник. Смиряется тот, кто трудится над собой.

Смирение не видит себя. Если у кого-то возникнет мысль, что он хоть чуть-чуть смиренен, то как раз этим он и докажет, что смирения у него нет. Так же, как и праведность не видит себя – об этом говорит евангельская притча о Страшном суде. Человек видит себя грешным, а Господь видит его праведным. Как так? А в том-то и дело, что смирение – покаянное состояние души. Без покаяния нет и смирения. Добрые дела – лишь средство для его приобретения.

Смиренномудрие содержит в себе некую Божественную тайну, потому что смиренен Сам Христос. «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29), – говорит Спаситель. Смирение – атрибут Божества, и познается оно через приближение к Богу. В некотором смысле оно и есть богоуподобление.

Многие люди в Церкви очень боятся подпасть под действие злых духов. Они читают какие-то специальные молитвы, окружают себя большим количеством материальных святынь. Но самое сильное оружие против злых духов – это смирение. В Древнем Патерике рассказывается, как к некому старцу привели бесноватого, прося исцелить его. Старец долго отказывался, но, уступая просьбам, сказал бесу: «Изыди из творения Божия!» Демон ответил: «Выхожу, но спрошу у тебя об одном: скажи мне, кто суть козлища в Евангелии, а кто агнцы?» Подвижник сказал: «Козлище – это я, а агнцев знает Бог». Бес возопил: «Я исхожу по твоему смирению» – и тотчас вышел.

Смирение – главное миссионерское качество. В рассказе Н. С. Лескова «Запечатленный ангел» раскольник приходит в православие, поразившись смирению некоего отшельника по имени Памва. Лесков передает впечатления раскольника от встречи со старцем: «Ни одного слова я более отцу Памве не сказал, да и что бы я мог ему сказать: согруби ему – он благословит, прибей его – он в землю поклонится, неодолим сей человек с таким смирением! Чего он устрашится, когда даже в ад сам просится? Нет: недаром я его трепетал и опасался, что петлит он нас, как гагрена жир. Он и демонов-то всех своим смирением из ада разгонит или к Богу обратит! Они его станут мучить, а он будет просить: ‟Жестче терзайте, ибо я того достоинˮ. Нет, нет! Этого смирения и сатане не выдержать! он все руки об него обколотит, все когти обдерет и сам свое бессилие постигнет пред Содетелем, такую любовь создавшим, а устыдится его.

Так я себе и порешил, что сей старец с лапотком аду на погибель создан!»

Конечно, подобное смирение приобретается не сразу. Есть душевные аналоги этой духовной добродетели: скромность; стремление быть во всем тихим, незаметным, не лезть на первые места, не стараться быть в центре внимания, не обижаться и не роптать. Стать всем слугой, но слугой незаметным. Как воздух – все им дышат, но его самого не видно. Или как земля – все ее топчут, а она нас кормит.

Такие простые вещи – первые шаги к добродетели смирения. «Не духовное прежде, а душевное, потом духовное» (1 Кор. 15:46). Начинать нужно с малого, не задумываясь о великом – только так все великое и рождается. Пусть смиренный Христос поможет на этом пути всем нам, чтобы мы во всем поступали «достойно звания, в которое призваны».

Сергей Комаров

http://pravlife.org/content/smirenie-ne-v-slovah-v-nastroenii-dushi