Слова народу. Марина Журинская о 23 главе Евангелия от Матфея

 Иванов А. А. Проповедь Христа в храме. 1850-е гг. 

По существу за этим обращением к жителям Иерусалима стоит обращение к новозаветной Церкви, которой еще только предстоит собраться и выйти в свой земной путь, приводящий в вечность. Если освободиться от непонятно на чем основанной идеи Божественного проклятия (ну да, в Библии его нет, но так хочется в страхе почитать проклинающего человечество Бога! хотя лучше, конечно, не человечество, а Еву, так оно как-то традиционнее получается), то можно усмотреть определенную параллель этого текста с третьей главой книги Бытия, в которой Бог объясняет согрешившим людям, что же они, собственно говоря, натворили и в каком мире и как им теперь вследствие этого придется жить.

Текст Мф 23 - это только речи Спасителя, и даже трудно себе представить состояние тех, которые услышали их вживе. Казалось бы... но ведь уже через несколько дней отступились почти все! А начал Он с того, что считал самым главным, потому что видел большую опасность в том, что ныне успокоительно называется преемственностью властей:

«На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают: связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их; все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди: расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих; также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! учитель! А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель - Христос, все же вы - братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник - Христос. Больший из вас да будет вам слуга: ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится».

Совершенно последовательно Христос развивает учение о любви к Богу и к ближнему: те, кто призваны служить Богу, тем самым должны служить и ближним, и не превозноситься, потому что в противном случае выясняется, что служат они себе. Но гораздо важнее и гораздо значимее то, что Он призывает не называть отцом никого на земле, а мы-то, мы-то... Но тут есть одна тонкость. А может быть, и не одна. Пару раз мне довелось встретить такой аргумент: мы не называем наших священников отцами, а они и есть наши отцы. Не нужно только думать, что мы тем самым утверждаем их Божественное достоинство, скорее уж мы себя относим к числу детей. И это правильно; эта метафора проскальзывает в разных местах Писания: то закон провозглашается детоводителем ко Христу (а кто из нас может сказать, что целиком усвоил закон? покажите этого человека!), то тот же апостол Павел рассуждает о том, что детям не следует давать твердой пищи. Дальше проще: если не будете как дети, не войдете в Царство... Вот только не нужно путать послушание с пресмыкательством и детскую простоту с тупостью; это совершенно разные вещи. И нужно помнить, что дети не выносят лжи и не прощают ее. А если с ней и примиряются, то они уже не дети. Таков, на мой взгляд, один из возможных подходов к этой проблеме, не исключающий и другие. Например, в патриархальном древнем обществе «отцами» называют влиятельных людей просто для того, чтобы подольститься. Но вот не нравится и не нравится мне такой семинарский слэнговый «юмор», когда мальчишки называют друг друга «отцами». Объясняться не буду, но неполезно это, потому что смирение обязательно для всех христиан невзирая на статус. Именно тогда оно будет смирением перед Богом, а не приемом продвижения по карьерной лестнице.

Слова насчет служения, унижения и возвышения следует сложить в сердце и поразиться (или не поразиться) тому, насколько нынешние правила процветания им не соответствуют. И что-то я не слышала наряду с решительным осуждением постмодерна хотя бы сравнимого по решительности осуждения гнусного понятия амбициозности, хотя раньше это было ругательство, а теперь комплимент.

И далее: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры. что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете». Одна только фраза, а сколько в ней горечи (родственные ведь слова - горе и горечь). Почему же о руководителях народа говорится, что они не входят в Царство Небесное? - да по маловерию их, по отсутствию той теплой веры, которая основана на любви, порождает любовь и движет горами. А как это они не дозволяют войти тем, кто хочет? Ну, во-первых, создавая множество формальных препон; соединение со Христом в Святых Дарах - что греха таить! - подчас обставляется как большое одолжение, которое «лично» батюшка оказывает «лично» просителю...

Позволю себе отступление. Речь пойдет о женщине, уже давно упокоившейся. Как-то она не была допущена к Причастию по вполне формальной причине (и поверхностной к тому же). Она хорошо разбиралась в церковной дисциплине и твердо знала, что никто, кроме этого священника, не вправе ее допустить. Выполнила его указание - и еще раз была отвергнута, по какой-то другой мелочи. В третий раз никаких препятствий обнаружено не было, и священник ее крайне недовольно спросил: «Что, квартиры нет?». Квартира была. «С мужем ссоришься?». Ничего такого не было, пожилые образованные и благочестивые супруги жили в полной гармонии. «С работой плохо?». Да и на работе все было вполне благополучно. И тогда священник негодующе воскликнул: «Во люди! Все у нее есть, - квартира, муж, работа, - так ей еще и Бога подавай!».

Можно без комментариев?

И конечно, все люди разные, и характеры у всех разные, и настроение может быть всякое. Но чем дальше, тем чаще я обнаруживаю, что вот кто-то и хотел бы поговорить со священником, но боится. И, кстати, от Бога тоже уже привычно не ждут ничего, кроме строгостей. А подчас, посмотрев на фотографию священника в церковных СМИ, неблагочестиво вспоминаешь, прости Господи, старую мрачную фразу: «смотрит, как паровоз на Анну Каренину».

Да ведь и на иконы это выражение тоже переселяется время от времени - вместо запредельного покоя... И простодушные верующие как-то начинают считать, что единственно достойное выражение православного лица - это выражение ненависти...

И вот почему бы это Спаситель объединяет в одной фразе две вещи, которые можно счесть несвязанными: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов и лицемерно долго молитесь: за то примете тем большее осуждение»? Может быть, и нет здесь связи, разве что долгие молитвы напоказ могут вызвать особый энтузиазм недалеких женщин. Но вот что и то, и другое есть мерзость перед Господом - здесь вряд ли поспоришь.

Очень важно здесь и сейчас: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны вдвое худшим вас». Как ни горестно, это про миссию. Это про то, что для нее нужны добрая душа, чистосердечие и любовь, а вовсе не наскоро усвоенные и плохо систематизированные богословские познания. Потому что ученик не выше учителя, - и здесь Господь говорит о еще одном аспекте этой суровой истины. Конечно, Господь открывает Себя тому, кому Сам хочет (на меня произвел огромное впечатление рассказ индонезийского мусульманина о том, как он вдруг понял Троичность Бога ... читая Коран; теперь он архимандрит). Но тогда не нужно провозглашать себя просветителем мира.

«Горе вам, вожди слепые, которые говорите: если кто поклянется храмом, то ничего, а если кто поклянется золотом храма, то повинен. Безумные и слепые! что больше: золото, или храм, освящающий золото? Также: если кто поклянется жертвенником, то ничего, если же кто поклянется даром, что на нем, то повинен. Безумные и слепые! что больше: дар, или жертвенник, освящающий дар? Итак клянущийся жертвенником клянется им и всем, что на нем; и клянущийся храмом клянется им и всем, что в нем; и клянущийся небом клянется Престолом Божиим и сидящим на нем».

О напрасности и вредоносности клятв Христос говорил и до этого (см. Мф 5:37), но здесь Он не просто возвращается к этой теме, но и открыто говорит о тщетности установления по человеческому разумению градаций святыни. А у нас сейчас подобных рассуждений более чем достаточно, причем наблюдается своего рода перетягивание каната: кто-то когда-то отстаивает вполне сомнительную идею о том, что немножечко погрешить против святыни не так уж и страшно (вполне советская модель: если нельзя, но очень хочется, то можно), а кто-то другой противопоставляет этой идее другую, столь же, если не более сомнительную: что святыня (а святыней при желании можно объявить что угодно) выше человека. Как будто и не говорил об этом Христос, рассуждая о благе человека и о соблюдении субботы. Да и задолго до него братья Маккавеи рассудили достаточно здраво: если неукоснительно соблюдать субботу и позволять, чтобы верных в субботу беспрепятственно резали, то рано или поздно верных не останется вовсе - а тогда кто же будет соблюдать субботу?

Заметим еще, что Христос называет заблудших и отклонившихся от истины духовных руководителей народа «безумными и слепыми». Как же так, ведь запретно же так говорить... Можно ли тогда счесть, что Бог позволяет Себе то, что запретил людям? Думается, что нет, что это нужно рассматривать по-иному. Потому что то упорство, с которым книжники и фарисеи готовили богоубийство и тем самым - гибель народа, конечно же свидетельствует о глубоком нарушении умственных способностей и психических процессов. Назвав этих людей безумцами, Спаситель просто говорит правду, и к этому никакого отношения не имеет распространенная и доныне манера употреблять названия психических заболеваний, мозговых и интеллектуальных расстройств в качестве ругательства. А ведь именно это и было запрещено...

И далее продолжаются пламенные обличения, касающиеся разных сторон религиозной жизни, но в сущности говорящие об одном: о формально-поверхностном исполнении предписаний, которое позволяет не углубляться в собственные грехи, оставляя их все в том же состоянии, и одновременно испытывать «возвышенное» самодовольство от собственной правильности:

«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять. Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие!». Как-то уже само собой разумеется, что Христос призывает нас к вере и милости, - но обратим же внимание и на то, что десятину Он не отвергает. Да и комаров глотать - удовольствие небольшое, хотя верблюда - не в пример хуже. А вот с судом у нас всяко плохо. И боимся мы не столько справедливого суда, сколько несправедливого. И правильно делаем. Жаль только, что наши несовершенные представления о несовершенстве суда человеческого мы переносим на Суд Божий, поэтому кто-то рассчитывает «проскочить», а кто-то другой заранее уверен, что не найдет ни справедливости, ни милосердия... а есть и такие, которые предвкушают свою победу над неприятными им людьми и полную и окончательную гибель этих людей.

Тема несоответствия внешнего и внутреннего усугубляется: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их». Этот образ перекликается с благочестивым обычаем перемывать всю посуду в доме перед Пасхой. «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всяческой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония», - разительная сила этого последнего сравнения в пояснениях не нуждается.

Завершают эту главу наигорчайшие слова, в которых кроется ответ на очень важные вопросы: почему и зачем? Почему получилось так, что человечество в который раз оказалось на грани гибели? Мало было потопа и Содома? Зачем должен был Сын Божий придти к людям в образе Человека и претерпеть безвинно ужасающую казнь? - А потому, что и после грехопадения Бог делал все возможное, чтобы восстановить падшее человечество, которое, однако же, чаще всего из двух возможностей безошибочно избирает гибельную...

Странные у нас представления о праведности; мы склонны считать, что праведник - это тот, кто не грешит. И все добиваемся безгрешности. А это - фантом; безгрешных нет. А праведник - это тот, который осознанно прилагает усилия, чтобы уклоняться от зла. Это тот, кто говорит Богу «Вот я, Господи!» - потому что Бог обращается к человеку всегда и всегда жаждет ответа.

Так вот, когда пути человечества отклоняются от предначертанных для него Богом уже критическим образом, возникает реальная угроза гибели. Конечно, у нас свои представления о гибели, основанные на киношных ужасах, но на самом деле все хуже: гибель несет отступление от Бога (даже вот не прямое богоборчество), и одна из форм его - равнодушие. Однако праведники были и во времена земной жизни Христа (мы же знаем о семьях Захарии и Елисаветы и Иосифа и Марии, а были ведь еще и Апостолы), и в другие страшные времена; есть они и сейчас, хотя не так просто их увидеть современникам.

Так вот, когда размах отступничества грозит захлестнуть уже все, Бог спасает мир. И делает это единственно возможным образом. А в нижеприводимых словах Христа - горечь человека и гнев Бога, перед взором Которого вся история мира - открытая книга:

«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников, и говорите: если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков; таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков; дополняйте же меру отцов ваших. Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну?».

Последняя фраза явственно перекликается со словами Иоанна Предтечи: «Порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? сотворите же достойный плод покаяния» (Мф 3: 7-8). И в том и в другом случае исходная идея понятна: те, кто под личиной добра несет ложь и гибель - продолжают дело райского змия. И совратители народа должны каяться сугубо, потому что очень уж велика их вина.

Дивно устроен человек: слышит только то, что хочет услышать. Например, любит противовпоставлять «сурового» Предтечу «мягкому» Христу. А ведь они говорят об одном, и суровость одного и мягкость Другого нуждаются в неторопливом осмыслении и не могут просто так служить моделью для быстренько подготовившихся проповедников.

Вот потрясающая картина того, насколько глубока испорченность фарисеев, как их заблуждения переходят из поколения в поколение. И не будем упускать из виду, что именно фарисейство, лицемерие, двоедушие, ложь Христос определял как гибельные свойства и постоянно от них предостерегал: «Посему, вот, Я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников; и вы иных убьете и распнете, а иных будете бить в синагогах ваших и гнать из города в город; да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии, сына Варахиина, которого вы убили между храмом и жертвенником, истинно говорю вам, что всё сие придет на род сей. Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст. Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, пока не воскликните: благословен Грядый во имя Господне!».

Вот вам и любовь Божия, и забота Его, и скорбь, и гнев. И понятно, что они требуют встречного движения такой же силы, насколько это возможно для человека. Да, мы ежегодно восклицаем перед самой Страстной седмицей «Благословен Грядый во имя Господне!», но всю ли свою любовь и все ли свое упование мы в это вкладываем?

Однако внушает надежду пророчество Христа о том, что при Втором славном Его Пришествии это воскликнет весь мир.

<!--author--> Источник: Журнал "Фома"