Секретные операции советских спецслужб против свидетелей Иеговы в Украине (1949–1955 гг.). Т. А. Ваграменко

В 1951 г. украинские спецслужбы завели совершенно секретное агентурное дело на свидетелей Иеговы*, проживающих в западных областях Украинской ССР. Целью этой операции было использование Общества Сторожевой башни по линии внешней контрразведки — МГБ должно было фактически возглавить организацию свидетелей Иеговы в Советском Союзе. Однако в результате советские спецслужбы парадоксальным образом способствовали восстановлению общин и коммуникации свидетелей Иеговы и стали альтернативной основой, на которой верующие восстанавливали каналы связи друг с другом и восполняли свои религиозные ресурсы.

Вскоре после окончания Второй мировой войны советские власти стали проводить массовые репрессии против свидетелей Иеговы в западных областях Украины. Если до войны на территории Советского Союза проживали всего несколько сотен свидетелей Иеговы, то с аннексией польских территорий в 1939 г. в стране в одночасье оказалось более 6 000 членов так называемого Общества Сторожевой башни, проживающих в основном в восточной Галиции, северной Буковине и Бессарабии, а также в Беларуси и балтийских республиках. Общины постепенно разрастались, и к концу 1940-х гг. на вновь присоединенных западных территориях Советского Союза проживало около 8 000 свидетелей Иеговы, в основном украинских, польских и румынских крестьян, создавших одну из наиболее сложных подпольных организаций в стране. Их сеть хорошо организованных отделов, групп и ячеек, система бункеров, убежищ, подпольных типографий, операций по ввозу литературы, сети связных и курьеров с кодовой коммуникацией отличали их от других религиозных организаций, существовавших тогда в Советском Союзе. Советская пропаганда, в свою очередь, рисовала картины заговора, представляя свидетелей Иеговы пособниками американского империализма, либо обвиняла их в сотрудничестве с организациями украинских националистов (ОУН и УПА), несмотря на основополагающий принцип политического нейтралитета и невмешательства, который исповедовали свидетели Иеговы.

С присоединением западных территорий свидетели Иеговы стали объектом внимания со стороны советских спецслужб. Помимо массовых арестов, обысков, двух депортаций свидетелей Иеговы (в 1941 и 1951 гг.) из Украины, Молдовы, Беларуси, Латвии, Литвы и Эстонии, советские органы безопасности пытались также внедрить свою агентуру в подпольную организацию. С середины 1950-х гг. и по крайней мере до конца 1970-х гг. КГБ в своих ежегодных отчетах заявлял, что руководящий комитет «иеговистов» на территории Советского Союза был под их контролем, то есть в его состав входили один или более так называемых агентов влияния, чья задача заключалась в проведении внутренней политики, согласованной с советскими инстанциями .

Эта статья посвящена реконструкции одной из секретных операций, проводившихся в рамках агентурного дела под кодовым названием «Термиты». Операция была начата украинскими спецслужбами в 1951 г., спустя несколько месяцев после массовой депортации свидетелей Иеговы из западных областей СССР, и прекращена в 1954 г., вскоре после смерти Сталина и реорганизационных реформ органов безопасности. Целью спецоперации была вербовка членов подпольной организации свидетелей Иеговы и внедрение своей агентуры, а также создание легендированного краевого бюро (руководящий совет свидетелей Иеговы в стране на тот период). Секретный план заключался в том, что спецслужбы должны были возглавить свидетелей Иеговы в Советском Союзе, перехватить их каналы с зарубежными представительствами и внедрить свою агентуру в международный руководящий комитет свидетелей Иеговы, расположенный в то время в Бруклине. Общество Сторожевой башни, Библии и трактатов (Watch Tower Bible and Tract Society, официальное название главного управления организации свидетелей Иеговы) в конечном счете должно было стать каналом советской контрразведки. 

«Агентурные разработки» советских спецслужб в отношении религиозных организаций были типичной тактикой в советской религиозной политике в послевоенный период. Нелегальные религиозные группы становились особым объектом множества региональных и централизованных агентурных дел. С открытием документов архивов Службы безопасности Украины за советский период историкам стали доступны материалы агентурных разработок и дел оперативных проверок на пятидесятников (агентурное дело УССР «Пророки»), адвентистов-реформистов (агентурное дело УССР «Оракул»), истинно-православных христиан (дела «Скит» и «Христодулы»), иоаннитов (агентурное дело «Остров») и других . Целью этих разработок и проверок было установление церковных лидеров и руководителей религиозных групп, внедрение секретных сотрудников и вербовка агентов из числа верующих с последующим «разложением религиозного подполья» либо объединением нелегализованных групп с официальными организационными структурами для религиозных конфессий. Подобно случаю свидетелей Иеговы, описываемому в данной статье, для многих конфессиональных групп оформлялись различные централизованные управления (в хрущевский период эта политика подверглась критике). Эти легальные структуры создавались, финансировались и контролировались советскими инстанциями, в них продвигалось лояльное руководство, которое часто использовалось во внешнеполитических играх Советского Союза. Помимо более известного «зонтичного» Всесоюзного Совета евангельских христиан-баптистов (ВСЕХБ), который должен был унифицировать все позднепротестантские движения, были предприняты попытки создания организационной структуры старообрядцев-беспоповцев, созданы всесоюзные административно-религиозные центры адвентистов седьмого дня, старообрядцев-рогожцев, мусульман, иудеев, а также формализованные объединения буддистов . 

Однако, как демонстрирует история агентурного дела, о которой речь пойдет в данной статье, советские спецслужбы могли использовать агентурные разработки и в иных целях. Так, не ставя целью присоединение свидетелей Иеговы к формальной организационной структуре, спецслужбы планировали создать легендированный управляющий центр, о котором не знал даже Совет по делам религиозных культов (все документы по созданию легендированного управляющего центра свидетелей Иеговы были под грифом «совершенно секретно»). При этом легендированный центр планировалось использовать напрямую во внешней разведке.

Конечной целью операции было внедрение своих агентов влияния в руководящий орган свидетелей Иеговы в США. Агенты, проведенные в Бруклин, должны были влиять на политику Общества Сторожевой башни (и лично его президента Натана Норра) в отношении Советского государства. Таким образом, через перехваченные каналы связи между Всемирным центром и организацией свидетелей Иеговы в Советском Союзе спецслужбы планировали не просто установить контроль над верующими, но и использовать сложную организационную структуру свидетелей Иеговы в международных отношениях.

В статье также анализируются неожиданные последствия и «побочные эффекты» операции: когда МГБ-КГБ невольным образом способствовали восстановлению общин и коммуникации свидетелей Иеговы — религиозной организации, запрещенной и гонимой на протяжении всего советского периода. Внедряя свою агентуру в организацию и ее руководство, снабжая своих агентов (запрещенной) религиозной литературой, печатными станками и машинками, по сути органы становились религиозным ресурсом для верующих, так как именно агентура налаживала связи между общинами и фактически способствовала распространению религиозного знания в условиях, когда любые другие формы коммуникации между верующими были разрушены в результате массовых репрессий и депортаций.

В основу исследования легли недавно рассекреченные документы из архивов Службы безопасности Украины (СБУ), относящиеся к периоду 1950-х гг. В центре внимания — пятитомное литерное дело «“ЛКБ” [Легендированное краевое бюро] иеговистов». Для реконструкции истории секретной операции также используются архивные дела по депортации свидетелей Иеговы в 1951 г. (фонд 42), фрагменты следственно- наблюдательных дел, найденных в документах 2-го и 4-го Управления МГБ-КГБ (фонд 1 и 2), уголовные дела репрессированных верующих (реабилитированных, фонд 6, и нереабилитированных, фонд 5), нормативно-распорядительные документы (фонд 9) и печатные издания МГБ-КГБ для внутреннего употребления (фонд 13). Несмотря на то что архивы СБУ, относящиеся к Советскому периоду, рассекречены и доступны для исследователей, материалы секретных операций и личные дела агентуры практически не сохранились, особенно относящиеся к периоду Холодной войны. Большинство личных дел агентов и осведомителей было уничтожено еще в середине 1960-х гг. (тогда они были заменены на картотеку), следственно-наблюдательные дела, агентурно-оперативные разработки и дела-формуляры 5-го Управления (по борьбе с идеологической диверсией) были практически полностью уничтожены в 1990–1991 гг. Литерное дело «ЛКБ» было сохранено благодаря тому, что оно попало в коллекцию ежегодных отчетов 4-го Управления (фонд 2), которое в Украине в основном занималось борьбой с украинским националистическим подпольем.

Свидетели Иеговы в советской Украине

Украина часто называлась Библейским поясом Советского Союза, здесь находились самые многочисленные протестантские (особенно баптистские) общины . Многие из них были объявлены вне закона советским государством, другие не могли или не желали пройти сложную бюрократическую процедуру регистрации религиозной деятельности, поэтому уходили в подполье и функционировали нелегально. Эти религиозные группы, получившие название «секты», подпадали под негласную юрисдикцию советских спецслужб.

Уполномоченные представители совета по делам религиозных культов регулярно посылали отчеты о деятельности нелегальных религиозных групп в местные отделы МГБ-КГБ и фактически не могли предпринимать никаких решений в отношении незарегистрированных групп без согласования с органами. Тем не менее довольно мало известно об оперативной деятельности и секретных операциях советских спецслужб в отношении религиозного подполья, что усложняется и практической недоступностью архивов советских спецслужб в России. Часто оказываются скрыты от внимания и повседневные практики и стратегии нелегальных религиозных групп в условиях постоянной слежки, контроля и попыток вербовки со стороны тайной полиции. Исследователи порой ограничиваются простой констатацией факта наличия широкой сети секретных сотрудников и осведомителей в руководстве религиозных организаций без подробного анализа того, как проходили вербовки, в чем заключалось сотрудничество и как это влияло на религиозную жизнь простых верующих . 

Как пишет историк А. И. Савин, широкомасштабная вербовка агентов и осведомителей как из числа православного духовенства, так и среди руководителей протестантских организаций началась задолго до Холодной войны. Следуя принципу «разделяй и властвуй» (который в послевоенный период сменился на принцип «объединяй и властвуй»), власти организовывали расколы внутри церквей, вербовали религиозных лидеров и компрометировали несогласных. Савин приводит слова деятеля ЧК-ОГПУ М. И. Лациса о необходимости вербовки и преимуществах «заагентуривания» перед репрессиями: более эффективно не расстреливать «попа», осуждающего с амвона советскую власть, а вербовать его, чтобы он говорил, что эта власть от бога . Та же политика действовала и в отношении протестантских руководителей, многие из которых становились секретными сотрудниками спецслужб. Так, например, в 1933 г. баптистский союз возглавили два агента НКВД под кодовыми именами «Советский» и «Бобров». До их расконспирации и последующего ареста в 1935 г. деятельность легально существовавших протестантских общин находилась под контролем НКВД . Савин сравнивает эту стратегию политической мимикрии с концептом Джеймса Скотта «оружие слабых» или с «маленькими сделками» Джеймса Миллара: политические компромиссы позволяли религиозным организациям не только легально функционировать, но и попросту выживать .

Подобные «маленькие сделки» политической мимикрии были неприемлемы для свидетелей Иеговы, главным образом из-за их основополагающего теократического принципа и апокалиптического милленаризма (по которому любое светское правительство обречено на уничтожение во время Апокалипсиса). За исключением двух попыток в 1949 и 1957 гг., свидетели Иеговы не пытались зарегистрировать свою организацию в Советском Союзе. Более того, любые формы участия в политической или социальной жизни государства считались отступлением от веры и карались исключением нарушителя из собрания верующих. Свидетели Иеговы отказывались служить в советской армии, не участвовали в государственных выборах, не вступали в коммунистическую партию и ее молодежные организации, отказывались вступать в колхозы, отдавать честь национальному флагу и уж тем более сотрудничать с тайной полицией. Это были принципы их веры, и они мало согласовывались с советской идеологией. В своем служении они проповедовали построение теократического государства во времена тысячелетнего царства Христа . 

Несмотря на то что свидетели Иеговы стали частью религиозного подполья в Советском Союзе наряду со многими другими деноминациями и религиозными течениями, они отличались от них всех. В отличие от Украинской греко-католической церкви (самой многочисленной подпольной церкви) , свидетели Иеговы не имели церковной структуры, но представляли собой просветительскую организацию или общество. В отличие от евангельских христиан и баптистов, они создали четко организованную иерархическую структуру организации, называемую «теократическим правлением». Руководящий совет Общества Сторожевой башни, расположенный в США, осуществлял контроль через свои филиалы в разных странах с назначаемыми комитетами страны. После вхождения западных территорий в состав СССР советские свидетели Иеговы еще несколько лет не имели своего комитета страны и подчинялись польскому комитету (Восточноевропейский филиал), поэтому в 1950-е гг. руководящий орган свидетелей в западной Украине назывался краевым бюро (краевой комитет), позднее обретшим статус комитета страны и контролирующим деятельность свидетелей, проживающих на территории всего Советского Союза. Подведомственная территория была разделена на округи (украинские стрефы), с назначавшимся старейшиной (слугой); округи, в свою очередь, были разделены на отделы (группы) и низовые ячейки из 10–20 человек (украинские обводы и килки), в каждой назначался свой старейшина / слуга. Помимо того, в организации свидетелей Иеговы существовал институт курьеров, связных и разъездных проповедников (так называемых голосителей и пионеров), отвечающих за коммуникацию внутри организации, распространение религиозной литературы, а также пересылку миссионерских отчетов вышестоящим инстанциям внутри организации.

Структура была транснациональная: краевое бюро в СССР — комитет Восточноевропейского филиала в Лодзи — комитет Западноевропейского филиала в Берне — Руководящий комитет в Бруклине (позднее в Пенсильвании). На протяжении всего периода Холодной войны свидетели Иеговы в Советском Союзе не теряли контактов с вышестоящими филиалами за рубежом, посылая им ежемесячные миссионерские отчеты и получая религиозную литературу от Общества. Как отмечает историк Эмили Баран, в случае со свидетелями Иеговы советское государство имело дело с вполне реальной (а не воображаемой, как это часто было в советский период) подпольной организацией. Не было никакой надобности приписывать им правонарушения: свидетели Иеговы очевидно и неоднократно нарушали советские законы, незаконно пересекали границы, ввозили контрабандой религиозную литературу и проповедовали грядущее разрушение Советского государства .

Свидетели Иеговы не имели священства и духовенства — основной мишени в агентурной работе спецслужб. На каждой ступени организации был назначаемый старейшина или слуга, который осуществлял контроль за деятельностью своей группы, отвечал за своевременную поставку религиозной литературы и составлял ежемесячные и годовые миссионерские отчеты. Однако слуги групп, районные надзиратели и курьеры часто менялись, чтобы обезопасить организацию от попыток вербовки и внедрения агентов.

Можно предположить, что ввиду того, что основное руководство свидетелей Иеговы находилось за границей, это снимало проблему «заагентуривания» или инфильтрации руководящих постов организации. Однако это было не так. Советские спецслужбы довольно быстро изучили все характерные особенности свидетелей Иеговы, их местную и международную организацию, а также конспиративные практики. Уже в документах середины 1940-х гг. советские органы дают полное и детальное описание построения организации свидетелей Иеговы как на территории Советского Союза, так и за рубежом: количество и состав стреф и групп в Украине, их каналы коммуникации с зарубежными представительствами, практики назначения слуг, составления миссионерских отчетов, а также пункты пересечения границ . Более того, именно международная структура Общества Сторожевой башни стала объектом внимания советских спецслужб, а именно отдела контрразведки, очевидно планировавшего использовать международную организацию свидетелей Иеговы в своих шпионских играх с американскими спецслужбами.

Теократическое служение и принципы политического нейтралитета и невмешательства свидетелей Иеговы делали их чрезвычайно сложным объектом агентурных разработок спецслужб. В то же время эти фундаментальные принципы веры делали сам факт сотрудничества и доносительства болезненной темой для самих верующих, живущих в условиях тоталитарного контроля со стороны государства. Несмотря на жесткие теократические принципы, факты сотрудничества с властями и спецслужбами были не единичны среди свидетелей Иеговы. Тем не менее, как показывает анализ исторических источников, не всегда пособничество властям приводило к исключению верующего из собрания. Тогда, в трудные и опасные 1950-е гг., было место сомнениям, страхам, лжи, но также компромиссам и прощению. Проживая трагические моменты репрессий и депортаций, находясь под угрозой ареста и длительных сроков заключения, верующим приходилось приспосабливаться к социальным реалиям и искать компромиссы. Как пишет Эмили Баран, не всегда можно было провести четкие границы между сопротивлением и компромиссом: «Даже в течение одного допроса один и тот же человек мог оказывать сопротивление, идти на компромисс и уступать. Свидетели проявляли особую изобретательность и находчивость в создании множества стратегий поведения на допросах» .

Иногда для того, чтобы защитить организацию в целом, верующие шли и на некоторые формы сотрудничества. В 1952 г. в результате ареста группы свидетелей Иеговы чекисты конфисковали дневник Марии (Марины) Веретельник, члена (или секретаря) краевого бюро. В последующие годы «дневник Маринки» часто упоминался в документах украинских спецслужб . Сам дневник не сохранился в архивах СБУ, но, судя по всему, его записи свидетельствовали о том, что верующие знали, кто сотрудничает с органами, кто завербован. Они изучали действия и личности самих сотрудников органов и следили за ними. Более того, верующие отправляли «своих» вербоваться в агентурную сеть и писали ложные доносы, чтобы сбить с толку следствие. Свидетели Иеговы также инсценировали допросы, тренируясь отвечать на вопросы следователей, чтобы не раскрыть важной информации о религиозной жизни и внутренней организации свидетелей Иеговы . Часто они знали о тех или иных секретных операциях спецслужб. 

Все это позволяет говорить о том, что в критический период, когда на кон были поставлены жизнь и вера, между «сопротивлением» и «сотрудничеством» были десятки оттенков серого. Для выживания и сохранения целостности Общества Сторожевой башни свидетели Иеговы вырабатывали альтернативные стратегии борьбы и адаптации в условиях репрессий и тотального государственного контроля. Несмотря на это, истории сотрудничества и голоса осведомителей умалчиваются в официальной историографии как свидетелей Иеговы, так и других религиозных деноминаций, прошедших через опыт советских репрессий. В политике памяти еще не осмыслены до конца истории сотрудничества и тот факт, что многие верующие доносили друг на друга.

Депортация и секретный план

«Я вижу по происходящим событиям 8.IV—1951 г., что это вложенный только ключ в замке к раскрытию дверей этого дела», — пишет в своем донесении агент и по совместительству один из видных свидетелей Иеговы . 8 апреля 1951 г. — печально известная дата операции «Север», в результате которой свидетели Иеговы, проживающие на западных границах Советского Союза, подлежали депортации . Более 6 300 верующих с их семьями были отправлены в Сибирь (в основном Томскую и Иркутскую области).

Украинская часть операции «Север» проходила под кодовым названием «Тройка» (депортации подлежали три категории населения — «кулаки, андерсовцы и иеговисты» ). На сегодня история операции довольно хорошо изучена и собрана значительная источниковая база, состоящая как из архивных документов, так и из устной истории и воспоминаний очевидцев событий . Однако мало известно о том, что депортация была только частью большого плана. С началом Холодной войны свидетели Иеговы неслучайно стали одной из главных мишеней украинских спецслужб. Уже в конце 1940-х гг. МГБ организовало серию групповых следственных дел, за период 1947–1953 гг. было арестовано около 2 000 верующих, конфисковано тысячи единиц журналов, книг, листовок, более 300 тысяч рублей и другие ценности, раскрыто несколько подпольных типографий, принадлежащих свидетелям Иеговы. Трижды краевое бюро было арестовано в полном составе .

Репрессии почти уничтожили организационную структуру свидетелей Иеговы в Украине, вселив в верующих страх и панику. Разрозненные общины и отдельные верующие были оторваны друг от друга, хорошо налаженная коммуникация между конгрегациями была нарушена. Властям, тем не менее, было известно, что не все активные свидетели Иеговы были высланы; так, по неизвестным причинам, в последнюю минуту целая Закарпатская область была исключена из списков на депортацию, несмотря на то что там проживало большое количество свидетелей Иеговы. Вскоре после успешного завершения операции «Север» спецслужбы в западноукраинских областях стали составлять новые списки тех, кто остался. При этом у них была наиболее детальная информация: в 1951 г. польские спецслужбы арестовали польский комитет свидетелей Иеговы, расположенный в Лодзи (на тот момент советские свидетели Иеговы входили в состав польского филиала) и конфисковали его архив, в котором были обнаружены финансовые и миссионерские отчеты со всего Советского Союза. Лодзинский архив наряду с документами, конфискованными в период массовых арестов и обысков в Украине, предоставили украинским органам исчерпывающую картину с подробными данными о структуре Общества свидетелей Иеговы на территории Советского Союза, с именами слуг и курьеров, адресами явочных квартир, информацией о теократических курсах, изготовлении печатной продукции, пожертвованиях и так далее.

Несколько месяцев спустя апрельской депортации 1951 г. УМГБ составляло отчеты с новыми списками стреф и групп на территории западной Украины под руководством единственного оставшегося на свободе члена краевого бюро Николя Цыбы. В суровых условиях, глубоко в подполье Цыба и его ближайшие помощники пытались восстановить разорванные связи между конгрегациями, собрать вместе верующих и общины, рассеянных теперь по всему Советскому Союзу, а главное, восстановить связь с зарубежными представительствами. Большинство слуг и надзирателей к тому времени были либо арестованы, либо сосланы в Сибирь, и Цыба не знал, кому можно доверять из оставшихся.

Он сделал неправильный выбор, и среди его доверенных лиц оказались агенты, что привело к его аресту в августе 1952 г. Вместе с его арестом последняя связь советских свидетелей Иеговы с Обществом за рубежом была прервана. Почти все слуги стреф и групп, а также большинство старейшин низовых общин (килок), проповедников (голосителей и пионеров) были высланы либо арестованы. Верующие остались без руководства, без литературы и без коммуникации друг с другом — деятельность организации была временно парализована. Идеальный момент для начала агентурных игр. Так МГБ попытался возглавить организацию свидетелей Иеговы на территории Советского Союза.

МГБ — столичная организация свидетелей Иеговы

В то время как местные власти были заняты организацией поставок сотен вагонов для депортации более 2 000 семей свидетелей Иеговы в западных областях Украины, 6-й Отдел 4-го Управления МГБ в Киеве заводит совершенно секретное литерное дело под названием «Легендированное краевое бюро иеговистов» (далее — операция ЛКБ). Идея была амбициозная: организовать ложное краевое бюро, которое установит контроль над всеми 10 стрефами в Украине, известными спецслужбам. Все старейшины стреф и групп должны быть либо завербованы, либо заменены на агентов. Коммуникация между конгрегациями должна быть также под контролем агентов и осведомителей (то есть все курьеры и разъездные проповедники — голосители и пионеры — должны быть завербованы).

«Постепенное разложение иеговистского подполья» — так значилась основная задача операции. Однако комплекс запланированных мероприятий свидетельствовал о том, что ликвидация подпольной религиозной организации не была основной целью. Еще более амбициозный план был разработан в нескольких секретных донесениях: внедрить агентуру в руководящие посты подпольной организации, перехватить каналы связи с зарубежными представительствами, сначала в Польше, Румынии, Чехословакии, затем в западной Европе и в конечном счете с главным офисом в Бруклине, ввести своих секретных агентов во всех филиалы организации . Таким образом, советские спецслужбы планировали использовать Общество Сторожевой башни в качестве канала внешней контрразведки.

Парадокс заключался в том, что для успешного осуществления спецоперации (то есть для полного контроля над структурой и внутренней коммуникацией организации), необходимы были не разрозненные ячейки верующих, парализованные страхом и неопределенностью, но консолидированная сеть конгрегаций, оснащенных всем необходимым инвентарем и печатной продукцией и с налаженной связью друг с другом. Для осуществления контроля и перехвата связи с зарубежными представительствами и главным офисом организации МГБ были необходимы четко функционирующие каналы коммуникации, с курьерами, явочными квартирами и подпольными типографиями. Тайная полиция вполне четко усвоила основной принцип властных отношений внутри организации свидетелей Иеговы: религиозным авторитетом обладает тот, кто приносит литературу Сторожевой башни, которую верующие изучали на еженедельных библейских собраниях и распространяли среди населения.

План операции ЛКБ был также направлен на постепенное отделение советских свидетелей Иеговы от их зарубежных представительств и влияние на внутреннюю политику верующих с целью развития советского патриотизма. Цель была не уничтожить, а скорее «одомашнить» радикальных верующих, сделать из них верных и послушных граждан. Несколько лет спустя, когда значительная часть религиозного подполья свидетелей Иеговы находилась под контролем МГБ, органы начали инструктировать своих агентов о подготовке новых проповедей для собраний, в которых постепенно будет внедряться идея гражданского патриотизма и верности социалистическому строю. В так называемом «плане чекистских мероприятий против подрывной деятельности сектантского иеговистского подполья» за 1953 г. в качестве образцово-показательного примера упоминается община в Закарпатье. Община из 80 свидетелей Иеговы была интегрирована в советскую жизнь: верующие «признают службу в армии и участие в общественной и политической жизни страны». Община возглавлялась старейшиной, который проходил в документах МГБ под кодовым именем агент Русин .

В результате секретной операции МГБ должно было фактически возглавить организацию свидетелей Иеговы в Советском Союзе. План операции ЛКБ формулировал это следующим образом: «столичная организация Иеговы» отныне будет находиться по адресу г. Киев, ул. Владимирская, дом 33 . По этому адресу находилось управление службы безопасности по Украинской ССР, и по сей день здание занимает Украинская служба безопасности. Все рапорты так называемой «полевой службы» (ведение отчета о проведенных часах библейских курсов, проповедей, количестве распространенной литературы, организации крещений и так далее) и финансовые отчеты локальных групп должны были направляться в «столичную организацию Иеговы» на Владимирской, 33. По этой схеме спецслужбы (то есть «столичная организация Иеговы») должны были получать детальную карту территориальных объединений свидетелей Иеговы, в которой определялись границы каждого округа, указывались имена слуг, вплоть до списка имен рядовых свидетелей. В то же время «столичная организация» становилась ответственной за обеспечение всех конгрегаций библиями и другой необходимой печатной продукцией, а также граммофонами и пластинками с записями проповедей, печатными машинками и даже велосипедами для курьеров и проповедников. «Краевое бюро должно содержаться за счет [миссийной кассы] “Доброй надежды”, средства которой будут находиться в кредитах столичной организации. Бумага и все материалы, необходимые для печати “Башни стражи” или бюллетеня, должны получаться из столичной организации…» . Как бы это парадоксально ни звучало, но секретный план пытался сделать организацию свидетелей Иеговы придатком к советским спецслужбам.

«Заагентуривание» подполья

Находясь в тюрьме МГБ в ожидании приговора суда (по которому он получит 25 лет лагерей и больше никогда не вернется в Украину), Николай Цыба, последний член краевого бюро в Украине, смог тайно переправить на волю письмо. В этом письме он назначал Александра Мамчука новым членом краевого бюро свидетелей Иеговы. Такова была официальная легенда, разработанная в спецслужбах. Письмо, подброшенное Мамчуку, на самом деле было фальшивкой. Сам же Мамчук появляется в документах МГБ под кодовым именем «агент Кирпиченко». В 1940-е гг. Мамчук был активным свидетелем Иеговы: он возглавлял стрефу в Волынской области и тесно сотрудничал с Николаем Цыбой. Однако после массовых арестов 1947–1951 гг. и депортации 1951 г. Мамчук отошел от активного участия в организации и уехал в восточную Украину, где легализовался, получил документы и устроился на работу. Это сделало его уязвимым для вербовки. Мы не знаем, как действовали органы в момент его вербовки, был ли это шантаж или давление, но он подписал согласие на сотрудничество. Спецслужбы переводят его и его жену обратно во Львов, где они ранее служили, снимают ему квартиру, выдают ему стопку журналов «Сторожевая башня» и поручают создать общину и начать еженедельные собрания.

Даже Мамчук не знал, что письмо, которое он получил от Цыбы из тюрьмы, было фальсификацией спецслужб . Несмотря на то что он подписал согласие на сотрудничество и в последующие четыре года работал секретным сотрудником, тем не менее он искренне верил, что его назначение руководителем краевого бюро в Украине было действительно согласовано Обществом Сторожевой башни.

Вторым членом легендированного краевого бюро стал Василий Крыжановский, под кодовым именем «агент Гуйва» — единственный в составе легендированного краевого бюро, кто не был свидетелем Иеговы. Крыжановский был пятидесятником, осужденным к лишению свободы. В лагере он и был завербован (и, по всей видимости, досрочно освобождён). Его роль в спецоперации заключалась в осуществлении контроля за остальными членами легендированного краевого бюро. Оба агента — Кирпиченко и Гуйва — в какой-то момент стали работать вместе и были расконспирированы друг перед другом.

Позднее они стали проходить под кодовым именем Двойка. В их задачу входила реорганизация подпольной сети округов, отделов и участков свидетелей Иеговы, а также налаживание коммуникации между ними. Для обеспечения конспирации оба агента были переведены на нелегальное положение: они выписались с места жительства и уволились с работы. С этого момента спецслужбы начинают их полностью финансировать и платить им ежемесячный оклад (1 500 рублей в месяц). МГБ также организовало подпольную типографию в Тернопольской области (на основе оборудования, конфискованного у свидетелей Иеговы) и выделило сумму в размере 5000 рублей для закупки бумаги и чернил .

Постепенно спецслужбы вербовали новых агентов в свою сеть, продвигали своих секретных сотрудников на руководящие посты, тем самым расширяя контроль над организацией свидетелей Иеговы. К 1953 г. легендированное краевое бюро уже контролировало более 700 верующих в Тернопольской, Львовской, Станиславской и Волынской областях. Дополнительно пять округов (около 1 100 верующих) в других областях западной Украины находились под контролем агентов МГБ, не входивших в состав спецоперации ЛКБ . На пике успеха операции, в 1953 г., МГБ печатает схему международного Общества Сторожевой башни, в котором указаны руководящий комитет в Бруклине, западноевропейский и восточноевропейский филиалы, а также все стрефы и группы свидетелей Иеговы, расположенные в Советском Союзе (илл. 1). Пунктирными красными линиями обозначены объединения, находящиеся под контролем агентов МГБ.

Другая схема (илл. 2) изображает связи внутри легендированного краевого бюро: объединения и конгрегации, находящиеся под контролем агента Владко (третьего члена краевого бюро, о котором речь пойдет ниже) . В соответствии с секретным планом, утвержденным в начале операции в 1951 г., легендированное краевое бюро должно в результате взять под контроль все территориальные объединения свидетелей Иеговы в Советском Союзе, обеспечить каналы связи с зарубежными филиалами и управляющим центром в США для оперативного использования.

Илл. 1. Схема международного Общества Сторожевой башни, созданная советскими спецслужбами в 1953 г. Источник: ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2433. Л. 94

Илл. 2. Схема связей агентов внутри легендированного Краевого бюро. Источник: ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2432. Л. 355

Эти схемы, однако, не отражали существование альтернативного управляющего комитета свидетелей Иеговы, созданного в западной Украине Богданом Терлецким. Терлецкий был вне влияния МГБ: после ареста Николая Цыбы в 1952 г. и до своего ареста в 1955 г. он практически в одиночку сражался против попыток «заагентуривания» организации свидетелей Иеговы, пытаясь дискредитировать оппозиционное краевое бюро, созданное спецслужбами. В течение трех лет Терлецкий находился в глубокой конспирации: много месяцев он провел буквально в подземелье, не выходя на улицу. При этом все усилия он направлял на перевод и печатание религиозной литературы, которой в условиях отсутствия коммуникации с центром не хватало верующим. Органы, в свою очередь, объявили Терлецкого во всесоюзный розыск и приложили немало усилий для его поимки . Тем временем оба краевых бюро работали параллельно, каждый публикуя журналы и листовки, в которых обвиняли своих конкурентов в сотрудничестве с властями. Простые верующие, получая литературу от обоих комитетов, должны были делать выбор, кому доверять.

Легендированное краевое бюро просуществовало четыре года. После административных реформ по централизации советских органов безопасности в 1954 г. все инициативы на местах должны были пройти через процедуру одобрения Москвой. По причинам, о которых пойдет речь ниже, спецоперация ЛКБ не была одобрена и вскоре приостановлена.

Агентурные донесения как исторический источник: агент Крестинский

Так история выглядит при первом приближении, как она была представлена в официальных отчетах и секретных планах. Однако в ней есть несколько возможных прочтений. Обилие в деле агентурных донесений, характеристик агентов и осведомителей, кросс-агентурных наблюдений, внутрикамерных разработок позволяют реконструировать эту историю с позиции самих агентов, осведомителей, а также арестованных верующих.

Агенты и осведомители, кто они были? Несколько агентов принимали активное участие в самой разработке секретной операции с самого начала. Одним из первых документов, вложенных в папку секретной операции ЛКБ, оказалось донесение агента Крестинского. Девятистраничный машинописный текст адресован начальнику 2-го Отдела 4-го Управления УМГБ Виктору Сухонину . В этом донесении Крестинский предлагает детальный план секретной операции, дает свои рекомендации по созданию нового краевого бюро и «перегруппировке по всему фронту иеговистского подполья». Вероятно, донесение Крестинского было записано с его слов и затем перепечатано оперативником для предоставления его на рассмотрение в Киев (оригиналы донесений обычно не сохранялись).

Однако даже в таком «причесанном» варианте, полном «корректных» фраз и формулировок, текст Крестинского обнаруживает семантический конфликт, так как он настойчиво смешивает два речевых регистра: бюрократический язык советского делопроизводства «еретически» смешан с религиозным языком глубоко верующего свидетеля Иеговы. «Мы должны видеть и знать, что делается в каждом уголке нашей страны иеговистским подпольем», — пишет Крестинский. Он упоминает о ликвидации польского комитета в Лодзи во главе с Вильгельмом Шайдером как о важном успехе спецслужб и пишет о необходимости ликвидировать «современное бюро иеговистов на Украине». Далее Крестинский предлагает организовать «нам самим» краевое бюро, и, «если этот проект будет одобрен со стороны начальства», он берется за составление и публикацию бюллетеней для верующих и предлагает свои услуги по поиску подходящих лиц для службы в качестве слуг округов (стреф), групп (отделов) и участков (килок). Читая этот текст, предполагаешь, что «доверенные» должны означать лиц, подходящих для работы в качестве осведомителей МГБ.

Однако это не так. Читая дальше рассуждения Крестинского, становится ясным, что подходящие служители для него означают верующих, верных теократическому служению: «У нас имеются еще слуги стреф, постоянные пионеры, слуги групп, которые выброшены из подпольной работы, будто бы из-за недоверия или невыполнения работ в деле Иеговы. Эти люди отстали от жизни и в мир не пошли. Хорошие организаторы они, со мной они живут хорошо… Мое появление к такому брату обязательное, я должен его проверить <…> если он способен еще служить теократической организации <…> а я по поручению бога Иеговы пришел к нему, как слуга призвать его на работу. Если он согласен <…> сказать ему: “Радуйся! Иегова имеет свою теократическую организацию на земле, которую сатана и его представители на земле не смогли уничтожить”» . 

Подобное смешение речевых регистров в донесении Крестинского позволяют увидеть историю с другой перспективы. Его рекомендации по созданию альтернативного краевого бюро больше похожи на формализованное соглашение между спецслужбами и свидетелями Иеговы — соглашение, в котором прописываются права и обязанности обеих сторон. Соглашаясь перенести руководство организацией свидетелей Иеговы по символическому адресу ул. Владимирская, дом 33, Крестинский настаивает на том, что «столичная организация» должна не просто регулировать внутреннюю жизнь верующих, но и одновременно быть ответственной за своевременную поставку религиозной литературы и средств для ее производства: «Бумага и все материалы, необходимые для печати “Башни стражи” или бюллетеня, должны получаться из столичной организации… Если просьба на заем двух [печатных] машинок или одной будет отклонена [столичной организацией], то обязательство выпуска печати ложится на столичную организацию» . Крестинский также дает подробные указания о порядке собраний, проведении крещений и похорон, а также о методах «духовной посевной [то есть миссионерской] кампании» и как пользоваться старыми журналами «Сторожевая башня», «пока Иегова не пошлет нам новых» . Ничего не должно быть нарушено. Создается впечатление, что автор пытается обеспечить выживание конгрегаций верующих, хоть и на альтернативной основе.

Имя агента Крестинского не раз появляется в документах спецслужб того времени. Его настоящее имя было Андрей Гринишин. Он начал свой путь веры в 1926 г. в Польше и там служил старшим проповедником (пионером). После оккупации польских земель в 1939 г. Гринишин (так же, как и Николай Цыба) переселился во вновь образованные области Украинской ССР и включился в создание организационных объединений свидетелей Иеговы на новых территориях. В этом же году он был завербован советскими спецслужбами. Его вербовка позднее цитировалась в печатных изданиях КГБ как образцовый пример вербовки агентуры из числа религиозных руководителей. На его вербовку ушло четыре месяца, при этом в характеристике было указано, что объект — «фанатично настроенный человек». При помощи шантажа, подкупа, а также долгих бесед на религиозные темы, оперативнику удалось наладить контакт с Гринишиным, после чего он дал согласие на сотрудничество с органами. Под кодовым именем «агент Крестинский» он проработал на спецслужбы около 20 лет.

Судя по его характеристикам и многочисленным агентурным донесениям, это был амбициозный лидер, непримиримый ко многим руководителям свидетелей Иеговы в Советском Союзе. Так, например, с его помощью были арестованы члены краевого бюро Станислав Бурак и Павел Зятек. Другие данные свидетельствуют о том, что, создавая проект альтернативного краевого бюро, он сам хотел занять руководящую позицию. Когда же спецслужбы отстранили его от участия в секретной операции, он стал действовать самостоятельно и разоблачать перед верующими агентов, назначенных МГБ в качестве руководителей легендированного краевого бюро. При этом его отчеты и донесения часто были вызывающе наполнены религиозными образами и смыслами. Казалось, для него не существовало антагонизма между его религиозной верой и службой в качестве агента и осведомителя. История Крестинского перекликается с историей каргопольского старообрядца-странника Максима Залесского, описанной в исследовании Ирины Пярт .

Максим Залесский — наставник страннического старообрядческого движения и составитель текстов Большого страннического собора — служил также внештатным сотрудником и консультантом НКВД-ОГПУ, содействуя им в работе с религиозными группами. Подобно фигуре Залесского, Крестинский был «живым учебником» для советских спецслужб, обучающим оперативников особенностям религиозной практики и мировоззрения свидетелей Иеговы. Так же, как и у Залесского, его сотрудничество с властями не было вызвано чувством самосохранения (вызывающий тон его агентурных донесений свидетельствует об отсутствии страха перед чекистами), но скорее его идеологическими убеждениями и поисками правды и справедливости, которых он не видел в современных ему руководителях свидетелей Иеговы. В то же время, его многочисленные тексты демонстрировали своего рода заботу о простых верующих, которых он стремился защитить. Нельзя недооценивать также и роль Крестникого в организации территориальных округов и отделов свидетелей Иеговы в западной Украине после присоединения новых территорий. В середине 1950-х гг. агент Крестинский оказался под подозрением у верующих (неясно, был ли он исключен из организации) и, в связи с этим, вскоре отстранен от работы в операции по созданию легендированного краевого бюро. Однако он еще долго проработал агентом спецслужб и был основным автором фальсифицированных бюллетеней и журналов «Сторожевая башня», изготавливаемых КГБ.

История Крестинского демонстрирует неоднозначность или даже лиминальность агентов и осведомителей — их пограничное положение между социальными группами.

Находясь между двумя реальностями (социалистической и религиозной), будучи частью обеих, он не принадлежал ни одной из них. Часто сотрудничество было опасной игрой, нарушающей границы между двумя враждебными социальными системами, потому что агент мог одновременно бросить вызов сакрализованным нормам советской реальности и нарушить нормы и иерархии религиозного сообщества, из которого он вышел. Как мы увидим дальше, агент мог писать резкие и полные религиозного смысла донесения, он мог открыто и не боясь проповедовать, при этом разрушая существующую систему руководства в своей религиозной организации. Подобная лиминальность и неоднозначность сотрудничества с органами также демонстрирует, что несмотря на свои устоявшиеся радикальные теократические позиции, некоторые свидетели Иеговы, по крайней мере в 1950-х гг., искали компромиссы и альтернативы во имя сохранения своей веры.

В середине 1950-х гг. в среде свидетелей Иеговы в западной Украине работало около 200 агентов и осведомителей (на примерно 8 000 верующих). Я смогла проследить истории пятидесяти из них. Почти все они имели трагическую судьбу: одни потеряли связи со своими семьями (их родители, дети или супруги были либо высланы, либо репрессированы), другие за спиной имели опыт лагерей, третьи будут осуждены после их работы с органами. Многие были завербованы под давлением: «негласно снять [то есть задержать без официального ордера на арест], допросить и принять решение о вербовке или аресте», — подобная фраза предшествовала многим историям сотрудничества. Как выразительно пишут об этом Венер и Рахи-Тамм, это было «предложение, от которого они не могли отказаться: сохранить свободу (или жизнь) в обмен на информацию» .

Как и донесения агента Крестинского, другие агентурные донесения были либо «причесанными» копиями несохранившихся оригиналов, либо записывались со слов агента. Их печатал на машинке оперативник, работавший с данным агентом, часто с использованием специальных бланков агентурных донесений. Поэтому к агентурным донесениям как к историческому источнику надо относиться с особой осторожностью: они написаны бюрократическим языком и полны стандартизованных формулировок. Однако, несмотря на это, агентурные донесения могут иногда рассказать нам о жизни и настроении агента, о его отношениях с оперативником, его эмоциональном состоянии. Иногда в донесениях доходят диалоги и даже споры с оперативником . Учитывая рабочую нагрузку рядового сотрудника спецслужб (в его ведении могли находиться двадцать и более агентов, с которыми он должен был регулярно встречаться), он не всегда имел возможность или способность производить чекистски-корректные тексты по результатам встреч с ведомыми им агентами. Часто мы можем встретить разноголосицу, в которой слышны аутентичные голоса тех, кто столкнулся с репрессивной машиной советских спецслужб.

Кросс-агентурные данные являются другим важным историческим источником. Практически все важные агенты, особенно завербованные из среды самих верующих, подвергались проверке и слежке. Для этого обычно использовались другие агенты и осведомители, которые сообщали о действиях и разговорах вновь завербованного. Текстологический анализ данных источников позволяет нам заглянуть в драматические моменты жизни агентов с их сложными и противоречивыми идентичностями.

Сотрудничество как религиозный опыт

Григорий Семак (Симак), слуга группы в Тернопольской области, был арестован в 1951 г. Он был авторитетной фигурой в организации свидетелей Иеговы, лично знал и сотрудничал с Николаем Цыбой. Во время следствия органы взяли его в агентурную разработку, предложив ему стандартный для того времени выбор: 25 лет лагерей или свобода в обмен на сотрудничество. Семак выбрал второе. Спецслужбы фактически инсценировали суд, наняли свидетелей, доказывающих его невиновность, и обеспечили оправдательный приговор суда. Он был освобожден из зала суда уже в качестве агента Владко. Органы вручили ему стопку журналов «Сторожевая башня» из ранее конфискованных (для укрепления его авторитета) и снабдили подробным планом действий. Так агент Владко стал третьим членом легендированного краевого бюро . Под его контролем находилось около 300 верующих в Тернопольской области. В то же время, в последующие годы агент Владко стал одним из самых активных проповедников в западной Украине. Он распространял религиозную литературу (правда, напечатанную спецслужбами), организовывал библейские курсы, крещения, открыто проповедовал на свадьбах и похоронах верующих. Теперь, в качестве агента, он уже не боялся властей и мог совершать свое служение открыто.

Парадоксально, но именно статус секретного сотрудника иногда открывал возможности для «теократического служения», предоставлял свободу проповеди, возможность распространять религиозную литературу — другими словами, исповедовать веру. Более того, иногда оперативник мог порекомендовать агенту или осведомителю: «Все свободное от работы время уделяйте изучению Библии», либо советует принять крещение, если представится такой случай . Другому секретному осведомителю было поручено читать Библию и журналы «Сторожевая башня» на еженедельных собраниях в небольшой общине малограмотных верующих. Этот же секретный осведомитель получил задание от органов «вступить в секту иеговистов и активизировать свою иеговистскую деятельность» .

Надо отметить, что именно подобная религиозная свобода привела к разоблачению агента Владко. После проведения похорон одного верующего, на котором Владко долго и громко проповедовал, братья и сестры по вере заподозрили его в сотрудничестве с органами. «Если бы Симак не был связан с МВД, он бы так открыто не выступал на похоронах и другого бы давно за это арестовали», — пересказывал другой осведомитель подслушанный разговор .

Вербовка также могла восприниматься как Божье испытание. Так, например, в документе 1953 г. упоминается агентурная разработка молодой верующей по имени Парасковья Олещук. Кросс-агентурные данные (в общине, в которой состояла Парасковья, были осведомители, которые следили за ней) многое говорят о ее эмоциональном состоянии после вербовки. Парасковья все время плакала и говорила своим братьям и сестрам, что она погибла навеки. Она обратилась к старейшине общины и спросила, сможет ли Бог простить ее грех и возможно ли служить двум богам. Затем она пошла к брату Иосифу (верующий, на которого она дала показания), плакала и говорила, что он погиб тоже, потому что она предала его. Она даже принесла ему фуфайку, чтобы ему было во что одеться на случай ареста .

Вербовка и сотрудничество порождали полифонию чувств, которые часто истолковывались верующими в религиозных категориях. Несмотря на то что вербовка должна была проходить в строгой секретности и человек подписывал обязательство о неразглашении, иногда вербовка становилась своего рода символическим грузом всей общины — тем, что верующие переживали вместе. Мне удалось проследить историю одной небольшой группы свидетелей Иеговы во Львове. С 1951 г. по 1954 г. четверо из десяти членов общины в разное время сотрудничали с органами . Все жили в страхе, зная, что их группа была под наблюдением и каждый мог стать объектом агентурной разработки в любое время. Тем не менее, несмотря на страх и опасность, верующие не прекращали собираться на еженедельные собрания, во время которых они часто обсуждали тему сотрудничества, предательства и прощения. Вербовка, слежка, репрессии, предательство и сотрудничество приносили в жизнь религиозной организации разрушение и страдания, но они в то же время становились частью нового религиозного опыта верующих, испытанием, в котором они искали религиозный смысл.

Кросс-агентурные данные фиксировали также антисоветские настроения ведущих агентов спецоперации, Кирпиченко и Владко. «Это все мерзота [оперативник надписал это слово от руки карандашом, оставляя в печатном варианте прочерк — Т. В.], — говорил Мамчук (агент Кирпиченко), глядя из окна на демонстрацию в праздник 7 ноября. — Большинство идут [на демонстрацию], потому что их гонят туда под расписку, они без копейки голодные» . На протяжении всей четырехлетней операции агенты Кирпиченко и Владко описывались в характеристиках МГБ как «фанатически настроенные сектанты» .

Казалось, спецоперация стала жить своей независимой жизнью, слабо контролируемой органами. Агенты совершали поездки, встречались с разными общинами и верующими, организовывали библейские курсы, собрания, поминовения Вечери Господней, распространяли религиозную литературу. В августе 1953 г. двадцать два человека приняли тайное крещение во Львове и Станиславе. Их крестили агенты Кирпиченко и Гуйва. «Крещение проведено с большой радостью для всех. Все очень были довольны», — отчитывается в своем донесении агент Гуйва . 

Агент МГБ, проводящий тайное крещение верующих и докладывающий об этом оперативнику, не скрывая своей радости и удовлетворения? Оперативник истолковал это сообщение как успех операции: соблюдена секретность, и никто не догадался, что мероприятие прошло под контролем спецслужб. Но как интерпретировать само крещение в религиозном контексте? Было ли оно ложным или истинным? Ведь несмотря на то, что обряд организовали агенты под прикрытием спецслужб, приняли это крещение настоящие верующие люди. Для них это был истинный акт веры. Сами верующие насыщали подобные «ложные» контексты аутентичными религиозными смыслами.

Спецслужбы как религиозный ресурс?

Изготовление литературы Сторожевой башни было основным козырем в спецоперации ЛКБ. Литература Общества Сторожевой башни (в особенности ежемесячный журнал с одноименным названием) была и есть основной «духовной пищей» свидетелей Иеговы — тем, что объединяло каждую конгрегацию и каждого верующего на земле с Обществом и его руководящим центром. Советские спецслужбы ясно осознавали важность журнала «Сторожевая башня» (уступающего по значению только Библии) для каждого свидетеля Иеговы. Руководящий центр Общества Сторожевой башни обладал исключительными авторскими правами на все выпуски журнала. Издаваемый в США, журнал переправлялся на территорию Советского Союза, где верующие переводили его на русский и украинский языки и печатали в подпольных типографиях . «Сторожевая башня» был своеобразным символическим и материальным капиталом, ассоциирующимся с религиозной властью и авторитетом. Тот, кто поставлял журнал конгрегациям, был связан с руководящим центром Общества, а значит, был истинным его посланником. В обмен на журналы конгрегации передавали миссионерские и финансовые отчеты, которые затем отправлялись далее по иерархичной структуре организации.

Чтобы укрепить авторитет агентов среди верующих, а также чтобы легендированное краевое бюро могло существовать независимо от управляющего центра в США, советские спецслужбы решили начать печатать «Сторожевую башню» своими средствами. В августе 1951 г. были напечатаны первые 50 копий журнала в типографии, организованной 5-м отделом УМГБ Тернопольской области. Оригинал выпуска «Сторожевой башни» был перехвачен при пересылке по почте из Украины в Сибирь ссыльным верующим (илл. 3).

Вскоре были изготовлены еще 400 копий журнала . Однако этого было недостаточно, так как спецслужбы печатали уже устаревшие номера журналов. Верующие же ожидали «свежий хлеб» от «мамы» . В каждом своем донесении агенты требовали новых изданий «Сторожевой башни», так как спецоперация была на грани провала: простые верующие начинали подозревать, что коммуникации с Обществом нет, а значит, назначение новых членов краевого бюро (без согласования с руководящим центром) недействительно.

Спецслужбы искали любые возможные каналы за границей. Дело доходило до абсурда: в одном отчете говорилось о необходимости перехватить новые номера журнала «Сторожевая башня», издаваемые Всемирным центром Общества Сторожевой башни в Бруклине, для того чтобы советские спецслужбы получили литературу первыми и далее могли ее распространять .

Илл. 3. Фотокопия оригинала «Сторожевой башни» и ее репринт, изготовленный в типографии МГБ. Источник: ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2019. Л. 158

Тем временем в отсутствие свежих номеров журнала органы решают изготовить религиозную литературу самостоятельно. В течение 1952–1953 гг. УМГБ печатает несколько номеров новостных бюллетеней свидетелей Иеговы «Информатор» (около 300 копий), авторами которых стали уже известные нам агенты Крестинский, Кирпиченко и Гуйва. Несмотря на то что бюллетени были фальсифицированы, органы не рисковали вносить изменения в их религиозное содержание. Так, в брошюрах призывалось к усилению «теократического служения», к консолидации общин и восстановлению связей между членами организации. Фальшивки, изданные МГБ, призывали к укреплению веры и единению с «мамой» (Всемирным центром Общества) .

В 1953 г. агент Крестинский подготовил черновик украиноязычного номера журнала «Сторожевая башня» под названием «Блудница Раав» . Однако все надежды на успех спецоперации перечеркнула Москва, которая запретила проект публикации журнала (авторства Крестинского) от имени легендированного краевого бюро. В своем ответе заместитель министра внутренних дел СССР К. Лунев писал, что проект по сути направлен «на активизацию реакционной деятельности иеговистов», он требовал исключить из текста места, где идет речь об Армагеддоне, бегстве из северной страны и установлении Божьего царства. Многочисленные обращения Киева в адрес министра МВД С. Н. Круглова о том, что изменение содержания выпусков журнала будут способствовать провалу спецоперации, не принесли результата .

Агентам спецоперации больше нечего было нести верующим, авторитет ЛКБ стал падать, так как верующие начали подозревать, что краевое бюро действует без согласования с Всемирным центром, а значит не является легитимным. Один за одним агенты были расконспирированы (дальнейшая судьба их неизвестна). Вместе с реформой органов безопасности в 1954 г., повлекшей укрупнение и централизацию аппарата, а также значительное сокращение штата, спецоперация ЛКБ была прекращена и дело закрыто.

Операция просуществовала четыре года, за это время ЛКБ напечатало тысячи копий журналов и информационных бюллетеней. Спецслужбы пытались вести учет распространения собственной литературы, составляя списки людей и адресов, получивших копии . Осознавая весь риск операции — советские спецслужбы сами производят нелегальную религиозную литературу и распространяют ее среди верующих! — все фальсифицированные копии были помечены. Опечатка на первой странице, пропущенное слово надписано от руки на шестой странице, типографский брак на одиннадцатой странице — становились невидимой границей, отделяющей фальсифицированные копии от их аутентичных оригиналов. Фактически, эти незримые штрихи становились той символической границей, отделяющей религиозные общины от политического центра. Журналы и бюллетени быстро разлетались среди верующих с одним лишь последствием — они просили принести еще. Фальшивая литература, изготовленная МГБ, использовалась во вполне аутентичном религиозном контексте библейский курсов и еженедельных собраний. Границы между ложным и аутентичным становились незначимыми.

Заключение

С началом Холодной войны советские службы безопасности начинают разрабатывать новые методы и стратегии работы с религиозными организациями, осознавая в том числе и их «оперативную ценность» в международных отношениях и внешнеразведывательной деятельности. Недавно рассекреченная операция «Легендированное Краевое бюро иеговистов», анализу которой посвящена эта статья, позволяет нам увидеть механизмы этого перехода, когда оперативники разрабатывали новые формы работы с агентурной сетью и верующими. Несмотря на то что операция ЛКБ не достигла своих амбициозных целей — перехватить каналы связи с заграничными представительствами Свидетелей Иеговы и использовать Всемирный центр Сторожевой башни в контрразведке, — она стала важной вехой в истории государственного контроля над религиозным инакомыслием в СССР.

Секретная операция 1951–1954 гг. была одной из первых попыток (после сталинского Большого террора) изменить тактику советских спецслужб — от прямого давления и открытых репрессий идеологического противника к более изощренным технологиям государственного контроля. «Сажать нельзя, нужно воспитывать» — звучит рефреном в секретной документации спецслужб . Однако времена хрущевских широкомасштабных антирелигиозных кампаний еще не пришли. В 1951 г. под перевоспитанием религиозного инакомыслия имелось в виду совсем другое: тотальный и негласный контроль, а также руководство и управление. Так, МГБ попыталось возглавить организацию свидетелей Иеговы на территории Советского Союза.

Дело ЛКБ является важным историческим источником еще и потому, что эта спецоперация была первой из серии попыток «заагентуривания» религиозной организации и создания легендированного руководящего органа свидетелей Иеговы. Вскоре после закрытия дела (возможно уже в середине или конце 1950-х гг., точная дата неизвестна), органы завели централизованное агентурное дело по работе со свидетелями Иеговы и вербовке его руководства, преследуя все те же цели — перехват каналов связи свидетелей Иеговы с их зарубежными центрами. Однако материалы этого дела не сохранились, и исследователям доступны лишь отрывочные сведения и упоминания агентурного дела в годовых отчетах .

Так, например, в позднейших документах КГБ упоминается агент Коханский, который был введен в комитет страны свидетелей Иеговы. Как утверждают рапорты спецслужб, Коханский (его настоящее имя неизвестно) смог установить связь с зарубежными представительствами и встречался даже с президентом Общества Сторожевой башни Натаном Норром в США. КГБ также якобы получил возможность перехвата директивных документов, исходящих из Бруклина, и, установив канал связи с Всемирным центром, провел в него своих агентов влияния. Органы также приписывали себе заслугу в том, что в 1964 центр Общества Сторожевой башни предложил более лояльную политику в отношении советского государства, и утверждали, что именно они спровоцировали болезненный раскол внутри организации свидетелей Иеговы, вследствие чего было создано два комитета страны (в Украине и Сибири) . В отчетах вплоть до конца 1970-х гг. упоминается, что комитет страны свидетелей Иеговы находился под контролем агентов, которые продвигали просоветскую политику внутри организации. Например, в докладной записке за 1957 г. утверждается, что в руководство свидетелей Иеговы, возглавляемое Павлом Зятеком, были внедрены агенты, целью которых было оказать влияние на Зятека и склонить его к пересмотру вопроса об участии верующих в государственных выборах и членстве в профсоюзах. В записке также утверждается, что агенты через Зятека предложили произвести укрупнение структуры организации и отстранить женщин от активной деятельности и руководящих позиций в подпольной организации . Так это было в реальности или нет, стали агенты, проведенные в руководство организации, причиной последующего в 1960-х гг. раскола или нет, неизвестно — возможность верификации данных архивных источников ограничена. 

Что важно, анализируемые документы раскрывают стратегии и тактики спецслужб, а также обнажают внутренние противоречия советской религиозной политики, наметившиеся в позднесталинский период. Работа с нелегальными религиозными организациями, в особенности имеющими организационные связи со своими зарубежными центрами, была направлена скорее не на уничтожение идеологического противника, а на установку полного контроля над ним и использование его в своих агентурных играх. Однако подобный контроль (посредством агентурной сети) мог приобретать парадоксальные черты, когда советские спецслужбы фактически становились во главе религиозной организации, как это оказалось в случае «столичной организации» свидетелей Иеговы, формально находящейся в здании МГБ-КГБ в Киеве в середине 1950-х гг. Подобные гротескные формы контроля парадоксальным образом способствовали восстановлению организации свидетелей Иеговы в послевоенной Украине. Будучи «столичной организацией Иеговы», советские органы безопасности печатали и распространяли среди верующих религиозную литературу (в том числе журнал «Сторожевая башня», нелегальный в Советском Союзе), снабжали верующих печатными машинками, финансировали подпольную типографию свидетелей Иеговы, фактически становясь источником воспроизводства религиозной структуры. В контексте массовых репрессий и депортаций, повлекших тотальную разобщенность свидетелей Иеговы, советские спецслужбы оказались альтернативной основой, на которой верующие восстанавливали каналы связи друг с другом и восполняли свои религиозные ресурсы.

Библиография

1. Белякова Н. О попытке создания организационной структуры у старообрядцев- беспоповцев Прибалтики в 1940-е гг. // Латвийские староверы: исторический опыт сохранения идентичности. Сборник статей. Рига, 2014.

2. Белякова Н. «Общества адвентистов в нашей стране не являются членами международного союза АСД...». Из истории оформления организационной структуры Адвентистов седьмого дня в СССР в условиях Холодной войны // Электронный научно-образовательный журнал «История», 2015. Вып. 6 (39). URL: http://history.jes.su/s207987840001188-5-1 

3. Бережко К. О. Масові релігійні репресії в Україні: операція «Північ» // Культура народов Причерноморья. 2009. № 162. 

4. Бережко К. Переслідування свідків Єгови в післявоєнний період (1945–1951 рр.) // З архівів ВУЧК, ГПУ, НКВД, КГБ. 2011. № 2. 

5. Веденеев Д. В. Атеисты в мундирах: советские спецслужбы и религиозная сфера Украины. М.: ТД Алгоритм, 2016. 

6. Голько О. Сибирский маршрут, 3-е издание. М.: Библеист, 2007. 

7. Голько О. Загартовані в Сибіру. Добірка розповідей та архівних документів, зібраних вченим-архівістом, живим свідком багатьох описаних подій. Видання друге. Львів: Піраміда, 2014.

8. Горбатов А. В. КГБ и религиозные организации // Вопросы истории. 2008. № 6. 

9. Иваненко С. И. О людях, никогда не расстающихся с Библией. М.: Арт-Бизнес-Центр, 1999.

10. Иваненко С. И. Свидетели Иеговы — традиционная для России религиозная организация. М.: Арт-Бизнес-Центр, 2002. 

11. История сталинского гулага: конец 1920-х — первая половина 1950-х гг. Т. 5. Спепереселенцы в СССР / под ред. Царевской-Дякиной Т. В. М.: РОССПЭН. 2004. 

12. Коротаєв, О. П’ятидесятницькі релігійні союзи України як об’єкт оперативної розробки органів НКДБ-МДБ за часів пізнього сталінізму (1944–1953) // Наукові записки Вінницького державного педагогічного університету імені Михайла Коцюбинського. Серія: Історія. 2020. № 33.

13. Маслова И. И. «Ватиканское направление»: из истории секретных операций КГБ // Религия и право: информационно-аналитический журнал. 2005. № 2. 

14. Одинцов M. И. Совет министров СССР постановляет: «Выселить навечно!». М.: Арт- Бизнес-Центр, 2002. 

15. Пасат В. И. Трудные страницы истории Молдовы (1940–1950 гг.) М.: Терра, 1994. 

16. Савин А. И. Сотрудничество с тайной полицией как специфическая форма политической адаптации верующих в советском государстве (1920–1940-е гг.) // Вестник Омского университета: Серия «Исторические науки». 2014. № 3/3. 

17. Савин А. И. «Многие даже не допускали мысли, что сектант может быть честным человеком»: «Брежневский поворот» в антирелигиозной политике и российский протестантизм (1964–1966) // Вестник ТвГУ. Серия «История». 2016. № 4. 

18. Савинский С. История евангельских христиан-баптистов Украины, России, Белоруссии. СПб., 2001. Т. 2. 1917–1967. 

19. Санников Г. Большая охота. Разгром вооруженного подполья в Западной Украине. М.: Олма-Пресс, 2002. 

20. Смыкалин А. С. Идеологический контроль и Пятое управление КГБ СССР в 1967–1989 гг. // Вопросы истории. 2011. № 8. 

21. Bociurkiw B. Ukrainian Churches under Soviet Rule: Two Case Studies. Cambridge, Mass.: Harvard University press, 1985. 

22. Christopher A, Mitrokhin V. The Sword and the Shield: The Mitrokhin Archive and the Secret History of the KGB. N. Y.: Basic Books, 1999. 

23. Chryssides G. D. Jehovah’s Witnesses: Continuity and Change. N. Y.: Routledge, 2016. 

24. Knox Z. Jehovah's Witnesses and the Secular World: From the 1870s to the Present. L.: Palgrave Macmillan, 2018. 

25. Lewis A. The secret lives and files of Stasi collaborators: Reading the files for identity and habitus./ Secret Police Files from the Eastern Bloc: Between Surveillance and Life Writing / ed. by V. Glajar, A. Lewis, C. L. Petrescu: Camden House, 2016. 

26. Paert I. Preparing God’s Harvest: Maksim Zalesskii, Millenarianism, and the Wanderers in Soviet Russia // The Russian Review. № 64. January 2005. 

27. Trigub O. Agent-Operational Activities of Soviet Security Services in A Protestant Environment (1945–1953) // Occasional Papers on Religion in Eastern Europe. 2021. Vol. 41 (4) [Электронный ресурс]. URL: https://digitalcommons.georgefox.edu/ree/vol41/iss4/7 

28. Vagramenko T. Bunker Printing Press // Hidden Galleries: Material Religion in the Secret Police Archives in Central and Eastern Europe / ed. by J. Kapaló, T. Vagramenko. Lit Verlag, 2020. 

29. Vagramenko T. Visualizing Invisible Dissent: Red-Dragonists, Conspiracy and the Soviet Security Police // The Religious Underground and the Secret Police in Communist and Post- communist Central and Eastern Europe / ed. by J. Kapaló, K. Povedák. Routledge, 2021. 

30. Wanner С. Communities of the Converted: Ukrainians and Global Evangelism. N. Y.: Cornel University Press, 2007. 

31. Weiner A., Rahi-Tamm A. Getting to Know You: The Soviet Surveillance System, 1939–1957 // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2012. № 13/1.

Источник: Ваграменко Т. А. Секретные операции советских спецслужб против свидетелей Иеговы в Украине (1949–1955 гг.) // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2021. T. 12. Выпуск 8 (106) [Электронный ресурс]. URL: https://history.jes.su/s207987840016688-5-1/ DOI: 10.18254/S207987840016688-5

* Организация признана в Российской Федерации экстремистской, её деятельность запрещена (Прим. редакции портала «Богослов.Ru»)

https://bogoslov.ru/article/6172462