Русская Церковь при Патриархе Кирилле

Если Святейший Патриарх Пимен, как и его предшественники, патриархи Сергий и Алексий I выбирались на Соборах единогласно, то уже при избрании Святейшего Патриарха Алексия можно было увидеть явную предвыборную борьбу. Тогда Алексий II победил во втором туре выборов с небольшим преимуществом над митрополитом Владимиром, нынешним Предстоятелем Украинской Православной Церкви Московского Патриархата.

Видимо, уроки тогдашних «предвыборных схваток под ковром», одним из результатов которых был раскол на Украине, инициированный недовольным исходом выборов Патриаршим Экзархом Украины митрополитом Филаретом (Денисенко), крепко запомнились нашим архиереям.

В том числе и поэтому, голосование на январском Поместном Соборе нашей Церкви было гораздо более консолидированным, чем в 1990 году. Святейший Патриарх Кирилл победил, выражаясь «по-светски», можно сказать, конституционным большинством, собрав более трех четвертей голосов, с троекратным преимуществом над митрополитом Климентом Калужским и Боровским. Причем эта предвыборная фора в виде троекратного преимущества выявилась уже на Архиерейском Соборе в процессе выдвижения кандидатов на Поместный Собор.

Таким образом, избрание митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла (Гундяева) Патриархом Московским и всея Руси выразило консолидированную волю и российского епископата, и представителей священства, монашествующих и мирян Русской Православной Церкви Московского Патриархата.

Так это выглядит для внешнего политического наблюдателя. Для человека церковного в этом есть и своя мистическая составляющая. Недаром при обсуждении подобных вопросов в Церкви используются формулы, звучащие для светского уха немного пафосно, но абсолютно внятные верующему слуху – «Полнота Церкви» и «Изволися Святому Духу и нам».

Кого же избрала полнота Русской Церкви в лице Святейшего Патриарха Кирилла? Этот вопрос равно значим и для верных чад Русской Православной Церкви, и для всех граждан России, неравнодушных к судьбам Родины.

В первом приближении ответ на этот вопрос известен всем, хоть немного знакомым с жизненной линией вновь нареченного Патриарха – Святейший Патриарх Кирилл сторонник сильной Церкви.

В меру своих скромных сил я хотел бы посвятить сегодняшнюю колонку развернутой конкретизации этого тезиса.

Итак, who is Патриарх Кирилл? Имеющиеся исторические источники (в смысле Коллингвуда) позволяют сделать ряд утверждений по этой теме.

Патриарх Кирилл – убежденный «никодимовец». Дело здесь не просто в том, что Святейший в молодости был другом и любимым учеником приснопамятного митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова). Я полагаю, что слово «никодимовец» уже вошло в историю Церкви как название одной из «церковных партий» наряду с византийскими «зилотами» и «политиками» или нашими «иосифлянами» и «нестяжателями».

Митрополит Никодим и его друзья и соратники поняли, что политика митрополита (а потом и Патриарха) Сергия (Страгородского) – попытка сохранить храмы и богослужения в них за счет декларирования подчеркнутой лояльности советской власти исчерпала себя и заводит Русскую Церковь в тупик. Митрополит Никодим считал возможной и желательной гораздо более сильную политику.

Ключевой мыслью здесь является именно понимание неэффективности сергианской политики в исторических условиях постсталинской России. Митрополит Никодим не осуждал Патриарха Сергия за то, что тот вынужден был делать чрезвычайно сильные политические уступки советской власти. Он считал выбор Патриарха Сергия трагическим и не брался его судить.

Не будучи «антисергианцем», митрополит Никодим глубоко почитал память Святых Новомучеников Российских. Митрополит Кирилл вспоминал, что одним из глубочайших духовных переживаний в его жизни было совместное с митрополитом Никодимом тайное служение Божественной Литургии на Соловках и на Валааме.

Но, вместе с тем, уважая выбор «непоминовенцев», чтя память новомучеников, ни в коем случае не разделяя очевидно незаконные и неканоничные анафемы митрополита Сергия на них, невозможно было не видеть, что непоминовенческий выбор в тот конкретный момент нашей истории означал полную ликвидацию «внешней стороны» Церкви в России.

Восстанавливая ход мыслей митрополита Никодима, мне кажется, что он пришел к выводу о том, что у митрополита Сергия не было другого выбора по объективным причинам. Дело здесь отнюдь не только в том, что традиционное православие очень трудно представить себе без действующего священства, храмов и богослужения. Вопрос гораздо глубже. Разумеется, то, о чем я дальше скажу, является только моим личным мнением, не подтвержденным источниками.

Но мне кажется, что митрополит Никодим пришел к выводу, что митрополит Сергий вынужден был ради сохранения священства, храмов и богослужений, пойти на чрезвычайно далеко заходящий компромисс с гонительской богоборческой властью, в первую очередь, потому, что у него (как и у остальных архиереев нашей Церкви) не было средств политического противостояния советской власти. Не было средств потому, что их не было выработано в предшествующие столетия «синодального периода» нашей церковной истории.

Именно политика «слабой Церкви» в условиях христианского государства привела к тому, что в условиях гонений перед священноначалием Русской Церкви встал страшный трагический выбор между мученичеством и слишком далеко заходящим компромиссом с мучителем-гонителем-фараоном.

Я полагаю, что, исходя из этой логики, митрополит Никодим пришел к выводу, аналогичному выводу Петра Великого о необходимости смиренно учиться у Запада. Учиться, разумеется, не ценностям и не целям, а средствам.

Подобно тому, как Петр был готов учиться у Запада технологиям создания военно-промышленного комплекса ради достижения побед русского оружия, митрополит Никодим, будучи в догматическом и каноническом смысле вполне консервативным православным богословом, считал необходимым учиться у западных христиан технологиям социального действия.

Таким образом, программу митрополита Никодима можно представить себе как программу минимум – научиться искусству стратегической игры с Государством ради достижения бОльшей свободы Церкви в Государстве и программу максимум, которая предполагает христианизацию Государства и сильную Церковь, проводящую активную христианскую социальную политику.

У меня нет твердых доказательств, но мне кажется, что все в деятельности митрополита Никодима свидетельствует о том, что он придерживался именно такой позиции. И, хотя развернутую реконструкцию «никодимовства» я делаю сейчас впервые, но многие из изложенных здесь мыслей посещали меня еще при жизни митрополита Никодима. В том числе и мысль о том, что стратегической целью деятельности владыки Никодима является христианизация Советского Союза.

И еще мне кажется, что предлагаемая здесь реконструкция никодимизма как церковной стратегии, подтверждается деятельностью нашего Святейшего Патриарха Кирилла в течение последних 20 лет. Но об этом позже.

Второе, что можно с уверенностью утверждать о Патриархе Кирилле, это то, что Святейший является убежденным русским националистом. Ничуть не меньшем, чем почивший митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Иоанн (Снычев) или бывший епископ Диомид (Дзюбан). Но, разумеется, сильно более просвещенный, чем вышеупомянутые церковные деятели.

Враги Святейшего из «национал-патриотического» лагеря, разумеется, с большим возмущением отрицают этот факт. Враги же его из «либерального лагеря», напротив, с торжеством признают. Я уже цитировал в прошлой колонке «Какой Патриарх нужен нашей Церкви?» слова одного из самых ожесточенных противников Святейшего Патриарха Кирилла, главного редактора Портала-Кредо.ру Александра Солдатова – «если мы прочитаем его (т.е. митр. Кирилла – В.М.) высказывания на различных Всемирных русских народных соборах, на презентации "Русской доктрины", мы увидим, что он, может быть, под влиянием конъюнктурных факторов, но позиционирует себя сейчас как жесткий националист, жесткий клерикал, который говорит, что Россия – это моноконфессиональное государство, и более того – мононациональное. А Московская патриархия является "государствообразующей конфессией", то есть она стоит, в общем, выше государства, будучи источником его бытия»

Единственно, в чем невозможно согласиться с Александром Солдатовым, это в том, что национализм Патриарха Кирилла носит «конъюнктурный» характер. Владыка Кирилл демонстрирует свои взгляды уже очень много лет, ничуть не обращая внимания на «крики беотийцев» из либерального стана. Его поведение вполне постоянно. И рецепция «Русской доктрины» является вполне закономерным продолжением активных дружеских контактов с национал-патриотической оппозицией, начавшихся еще в последние годы существования советской власти.

А ведь это происходило не сегодня, когда Путин и Медведев с легкостью характеризуют себя как «русских националистов в хорошем смысле», а в позднегорбаческие и раннеельцинские времена, когда «национал-патриотическая идентификация» могла иметь вполне предсказуемые печальные последствия.

Но это еще не все необычное, что можно утверждать о нашем новом Патриархе. Святейший Патриарх Кирилл, что очень непривычно для иерарха Русской Церкви, является интеллектуалом. Можно даже сказать, используя современный молодежный сленг, продвинутым интеллектуалом. И это в нашем церковном сообществе понимают очень многие.

Незадолго до того, как я начал писать эту колонку, я позвонил моему старому другу, очень авторитетному московскому протоиерею, поздравить его с избранием нового Патриарха. И первое, что он мне сказал в ответ на мои поздравления: «Помнишь, как мы с тобой в юности мечтали о патриархе-интеллектуале, но считали после смерти митрополита Никодима это абсолютно невозможным. И вот, наконец, сбылось. Даже не верится».

При этом Святейший является не просто интеллектуалом, но русским православным интеллигентом, воспитанным на русской религиозной философии Серебряного Века и Русского Зарубежья. Это очень важно. Насколько я понимаю, в интеллектуальном становлении Святейшего русская философия и богословие абсолютно превалируют над западными философией и богословием.

Далее. Святейший является профессиональным стратегическим управленцем и политиком очень высокого класса. Это выражается не только в «знаниях и умениях», но и в, так сказать, личностных практиках. Будучи, насколько мне известно, человеком очень эмоциональным, он никогда не дает своим эмоциям возобладать над пользой дела, под которой он понимает благо и процветание нашей Церкви.

Это выражается, с одной стороны, в терпимости и отсутствии мстительности, а с другой, в умении ценить профессиональные качества других людей, независимо от личных взаимоотношений.

Помню, как один очень влиятельный священнослужитель, близкий к Святейшему, поделился со мной, незадолго до Собора, следующим размышлением. Речь шла об одном грешащем «излишним фундаментализмом» политически активном священнике «правых» убеждений, довольно часто весьма резко и несправедливо критикующем митрополита Кирилла. Мой собеседник сказал мне: «Неужели они не понимают? Да, владыка Кирилл может их весьма негативно оценивать, и даже довольно плохо к ним относиться. Но если он станет Патриархом, то при Патриархе Кирилле они будут служить. А в ином случае, их заточат в дальнем монастыре, а при попытке сбежать из него, немилосердно и решительно извергнут из сана».

И я совершенно уверен, что многие архиереи, известные своими не самыми добрыми чувствами к Святейшему, но являющиеся хорошими дельными епархиальными архиереями, не только не будут репрессированы по субъективным соображениям, но и вполне могут получить соответствующее их профессиональным достоинствам повышение. Причем, я сильно подозреваю, что некоторые из этих владык, радуясь своему возможному служебному повышению, еще более укрепляются в своих недобрых чувствах к Патриарху, коря его сквозь зубы за такое нетрадиционное поведение.

Еще одна очень важная характеристика Святейшего, которую легко можно увидеть, наблюдая за его публичным поведением в течение многих лет - по ментальности Патриарх Кирилл является аристократом. Речь идет отнюдь не только о том, что многолетняя дипломатическая работа наложила на Святейшего естественный отпечаток. Речь даже не о том, что у него, как выражаются англичане о своих лордах, твердая верхняя губа, хотя это, конечно, так. Тут все, на мой взгляд, гораздо глубже.

Патриарх Кирилл обладает некоторыми совершенно не свойственными большинству наших архиереев и, тем более, совершенно не свойственными высокопоставленным бюрократам, морально-эстетическими ограничениями на совершаемые поступки. Некоторые поступки, даже очень нужные, Кирилл совершить не может, потому что это неаристократично. Будучи большим и изощренным политиком, он очень умел в стратегической комбинации действий, но совершенно не способен к поступкам парвеню, к поступкам с элементами жлобства. И, видимо, он немного удивляется, когда видит, что у других, казалось бы, крупных людей, таких ограничений нет.

Этот же аристократизм виден и в том, как Патриарх очень тонко и косвенно делает объявления своих будущих намерений, делает знаки, или, как сейчас говорят, посылает месседжи. И, опять же, немного удивляется, когда эти месседжи не понимают.

Теперь я хочу вернуться к обещанному описанию жизненного пути Святейшего, исходя из предложенной мною реконструкции «практического богословия» его учителя митрополита Никодима.

Важнейшими результатами деятельности Патриарха Кирилла за последние 20 лет, помимо его основной профессиональной деятельности на посту Главы ОВЦС, является разработка нескольких базовых концептуальных документов, по стилю и значению весьма напоминающих важнейшие папские энциклики последних полутора столетий, учреждение и поддержание некоторых общественных инициатив и некоторые важнейшие политические действия.

По инициативе и под руководством Патриарха Кирилла были разработаны Социальная и Правозащитная концепции РПЦ и Нравственный Свод ограничений предпринимательской деятельности. Сюда же, с определенными оговорками, можно отнести и поддержку разработанной не без благожелательного внимания владыки Кирилла «Русской Доктрины».

Если изучить эти документы внимательно, то в них обнаружится два основных потока идейного влияния. С одной стороны, это социальное богословие Римо-Католической Церкви, с другой – это русская социально-политическая философия и богословие 20-30-х годов, в особенности, разные формы русского солидаризма.

Эти документы вместе взятые образуют концептуальный инструментарий для будущего активного социально-политического действия Церкви.

Организационный инструментарий для такого будущего действия представляет Всемирный Русский Народный Собор. Нельзя забывать также, что в свое время владыка Кирилл стоял и у истоков Союза Православных Братств. И не его вина, что в отличие от Всемирного Собора СПБ так и не заработал в полную силу. Целенаправленное разрушение и маргинализация СПБ было произведено силами, активно противоборствовавшими стратегической политике будущего Патриарха.

Важнейшей задачей на церковно-политической ниве, успешно решенной митрополитом Кириллом, является воссоединение двух главных юрисдикций Русской Церкви – Русской Православной Церкви Московского Патриархата и Русской Православной Церкви за рубежом. Митрополит Кирилл был и инициатором знаменитых «переговоров в Даниловском» в 1993 году. Он же и убедил Патриарха Алексия вынести чудотворную Владимирскую икону Божией Матери для примирения борющихся политических лагерей. Учреждение 4 ноября в день памяти Казанской иконы Божией Матери и освобождения Москвы от иностранных оккупантов общегосударственного праздника так же являлось инициативой владыки Кирилла.

Думаю, что перечисленного вполне достаточно для того, чтобы имеющие очи видеть смогли составить себе адекватное представление о Патриархе Кирилле как церковном, политическом и общественном деятеле. Думаю, что на основе перечисленного можно и формулировать некоторые прогнозы о будущей деятельности нашего нового Патриарха.

В стратегическом плане, как я полагаю, деятельность Патриарха будет направлена на постепенный запуск чрезвычайно влиятельных в перспективе общественно-политических институтов на Православной основе. И если Господь даст нашему Патриарху нужные для того силы и годы жизни, то нам с вами предстоит увидеть много интересного.

А я надеюсь, что Господь такие силы и лета Святейшему даст. Мне кажется, что об этом свидетельствует мироточение чудотворной иконы Божией Матери «Умягчение злых сердец», совершившееся на Поместном Соборе.

Каковы же будут результаты этого «институционального строительства»? Я, конечно не могу обещать, что Русская Православная Церковь создаст под окормлением Патриарха Кирилла православные аналоги «Акцьон Католика» или «Опус Деи», но то, что в ближайшие лет 10 мы с вами увидим влиятельные православные профсоюзы, предпринимательские союзы, страховые общества и благотворительные фонды, православные университеты, больницы и детские дома, массовые православные молодежные организации и народные дружины и даже православных священников, получающих научные степени по естественным и гуманитарным наукам и преподающих в светских университетах, считаю чрезвычайно вероятным.

Для реализации всех этих амбициозных планов Патриарху Кириллу понадобится укрепление и реорганизация управленческого аппарата Московской Патриархии. Я полагаю, что, будучи талантливым стратегическим управленцем, Святейший, скорее всего, пойдет по пути постепенного создания на базе существующих Отделов Патриархии новых органов управления.

Не могу исключить создание на базе Управления делами, ОВЦС и Патриаршьей канцелярии нового органа управления - чего-то типа Администрации Патриарха. Войдут ли в этот новый орган Управление делами и ОВЦС целиком, или же они передадут в него свои основные функции стратегического управления, оставив за собой лишь чисто хозяйственную деятельность и межконфессиональные отношения «в узком смысле», я, конечно, судить не могу.

В среднесрочном же плане, я полагаю, что нас ожидает, с одной стороны, активная политика возвращения Церкви храмовых зданий и борьба за передачу Церкви прав собственности на храмы и землю под ними, а с другой – серьезная образовательная реформа, направленная на повышение образовательного уровня священнослужителей, а возможно и получение ими дополнительного светского образования, в особенности необходимого для возможности преподавания священниками в школе педагогического образования. Об этом я уже писал в «Образовании и будущем Церкви».

В ближайшее же время ожидаю присвоения духовно-учебным заведениям статуса ВУЗов и серьезного укрепления существующих православных университетов – Иоанно-Богословского, Свято-Тихоновского и (прошу обратить внимание!) Свято-Филаретовского. Не могу исключить и быстрого создания новых университетов, к примеру, на базе Сретенской семинарии.

Думаю, что вопрос о преподавании в школах «православной культуры» будет решен довольно быстро. Но не мгновенно. Поскольку Святейший, будучи квалифицированным управленцем, понимает, что процесс подготовки и переподготовки учителей требует некоторого времени.

Поскольку все эти проекты требуют серьезного финансирования, я предполагаю, что Патриарх в достаточно обозримое время решит вопрос о финансировании церковных проектов в принципе. Здесь возможны два варианта решения. Либо добиться права на осуществление легального крупного церковного предпринимательства, либо ввести, как это принято во многих странах, церковный налог. Не могу исключить, что будут приняты и оба варианта одновременно.

Теперь, наконец, можно перейти и к самому интересному – гипотезам о кадровых перестановках и назначениях. Так как я совсем не любитель весьма популярной в народе лженауки коридорологии, то я собираюсь говорить только о принципиальных назначениях и перестановках.

И первое, это то, чего ожидать не следует. Я уверен, что никаких репрессий и отправлений «за Можай» архиереев и статусных священников, близких к почившему Патриарху Алексию, как это у нас, к сожалению, происходило ранее чуть ли ни при каждой новой интронизации, не воспоследует. Как говорится, не дождетесь. Святейший, как я уже говорил, совсем не мстителен, и предпочитает оценивать сотрудников и подчиненных по их профессиональным достоинствам, а не по личному отношению к себе.

Хотя, в том, что я говорил, возможно и одно важное исключение. Это – высокопреосвященнейший Климент (Капалин) митрополит Калужский и Боровский. И дело здесь вовсе не в том, что владыка Климент всерьез соперничал с владыкой Кириллом в борьбе за Патриаршье звание. Святейший не мстителен. Дело здесь даже и не в том, что нельзя доверить управление такой «серьезной конторой» как Управление делами Патриарха человеку, которому не вполне доверяешь. Этот вопрос, как я уже говорил выше, вполне решаем.

Дело здесь в том, что во время своей «предвыборной кампании» владыка Климент допустил ошибки. И я не уверен, что эти ошибки могут остаться без достойной оценки.

Во-первых, ход этой «предвыборной кампании» может создать впечатление, что ее основным пропагандистским органом довольно неожиданно оказался известный своей ярко выраженной антипатией к «погрязшей в экуменизме и сергианстве Московской Патриархии» Портал-Кредо.ру. Возникает даже впечатление, что Кредо работало даже не в режиме «гонораров», а в режиме попила бюджета. И это – серьезно. Это вам не проплатить опричную пьянку в ресторане «Опричник».

Во-вторых, ход этой «предвыборной кампании» создает впечатление, что скандально известный «проект Диомид» оказался политтехнологическим спойлером «проекта Климент». А «Диомидовский штаб» оказался филиалом «Климентовского штаба», управляемым по Берсеньевскому каналу.

Впрочем, я глубоко сомневаюсь в том, чтобы владыка Климент был «разжалован с позором» и «сослан, куда Макар телят не гонял». Вряд ли специально для наказания опального митрополита из состава Северо-Американских приходов РПЦ будет выделено Аляскинская епархия с тем, чтобы ее возглавил маститый специалист по истории православной миссии на Аляске. Я уж и не говорю о вдовствующей Чукотской кафедре.

Скорее всего, владыку Климента отправят на повышение. Давно ходят слухи о том, что планируется объединение Западно- и Центрально-Европейских епархий РПЦ МП с созданием Патриаршего Экзархата.

Третье. Мне кажется весьма правдоподобным, что Святейший в обозримое время сделает серьезное «кадровое предложение» академику Глазьеву. Эту мысль делает для меня правдоподобной то, что митрополит Кирилл демонстративно поддерживал Сергея Юрьевича даже в самые тяжелые для него периоды. Но я, конечно, не могу судить, предложит ли Святейший Глазьеву должность главного экономического советника Патриарха или порекомендует ему возглавить Всемирный Русский Народный Собор.

Кстати, о Всемирном Соборе. Мне кажется весьма вероятным, что Всемирный Русский Народный Собор вскорости может объявить о том, что в своей деятельности будет руководствоваться «Русской Доктриной». С выделением должностей авторскому коллективу.

И на этом я, пожалуй, остановлюсь в своих «гаданиях как бы через мутное стекло». Я, конечно, мог бы написать о Патриархе еще много, но всему свое время. А пока я хочу выразить свое личное отношение к теме колонки словами: 

Аксиос! Многая лета Святейшему Патриарху Кириллу!

 http://www.apn.ru/column/article21273.htm

И четвертое. В отношении существующих в нашем церковном сообществе идеологических течений, Святейший, как мне кажется, будет придерживаться политики «пусть цветут сто цветов», мудро балансируя между крайностями. Принципиальные вопросы будут выноситься на дискуссию в Церковно-общественную Палату, а Святейший будет по-отечески следить, чтобы дискуссия не переросла в потасовку, вовремя командуя «брек!» излишне горячим головам. Кстати, полагаю, это не помешает ему оценить философскую и богословскую красоту дискуссии.

Ну, и, может быть, немножечко поспособствует тому, чтобы Церковный Суд. наконец, заработал.

При этом я вовсе не предполагаю никакой «политики массовых репрессий» против некоторых архиереев. Скорее всего, Святейший просто отменит действовавшее при своих предшественниках священное правило – направлять жалобы на архиереев «для исполнения» самому объекту жалобы.

Второе, о чем я хочу сказать, это о том, что я предвижу хотя бы небольшое, хотя бы символическое, но возвышение о.Андрея Кураева. Мне кажется, что таким образом Святейший в своей излюбленной манере мог бы послать месседж. Месседж о том, что «предвыборная активность» Дьякона всея Руси была вовсе не «черным пиаром», а обещанием определенной политики.

А обсуждаться все эти проекты, скорее всего, будут во вновь созданной Церковно-общественной палате.

Но в чем я совершенно уверен, так это в том, что в достаточно близкое время Святейший чрезвычайно сильно расширит и укрепит Патриаршью пресс-службу или даже создаст на ее основе Управление общественных связей.

Что же означает эта «партийная принадлежность»? Я полагаю, что «никодимовцы» возникли как оппозиция и противовес «сергианцам». Или, точнее, как попытка преодолеть противостояние «сергианцев» и «непоминовенцев», образующее основной нерв русской церковной истории XX века.