Радость, которой не сдержать

Митрополит Вениамин (Федченков) о богослужении православных праздников

Понятно ли нам православное богослужение — нам, приходящим в храм каждое воскресенье и встречающим в нем все праздники? Легко ответить: конечно, понятно! Не было бы понятно — не ходили бы…

Меж тем православное богослужение и, в частности, богослужение праздников — это глубочайшее море смысла; оно наставляет в вере, в духовной жизни, оно дает истинное понимание Священного Писания. А нам свойственно черпать с поверхности, удовлетворяясь необходимыми, но совсем не достаточными, на самом деле, знаниями. Для того чтобы каждая — и будничная, и праздничная — служба становилась для нас духовным событием, надо читать книги.

Глубоких книг о богослужении совсем не так мало, и они разные — по стилю изложения, по подходу, по адресации. Книги митрополита Вениамина (Федченкова) выделяются, пожалуй, вот чем: это не просто объяснение или истолкование, это нечто вроде личного дневника. Зачастую это хроника постепенного постижения человеком того или иного церковного праздника и, стало быть, соответствующего события Священной истории. Вот как пишет владыка Вениамин о празднике Введения во храм Пресвятой Богородицы:

«Я… не улавливал главного смысла, основной идеи празднуемого события. Думалось, что Богоотроковица Мария отдана была на воспитание при Доме Божием. И еще: была посвящена Богу как богоданный плод бесчадных прежде супругов. Но все это было как бы бесцветно, неглубоко, не затрагивало сердца, не охватывало самой существенной сердцевины праздника. Не было религиозной (то есть таинственно Божественной) глубины. Между тем все праздники именно этой религиозной сущностью и ценны…» И далее: «Моего уха коснулось слово ''обручение'' или ''предобручивый''. И, точно молния ночью, мое сознание пронзила мысль: да ведь ныне же празднуется обручение Божией Матери! И мне стало все ясно, светло и понятно… Обрадовалось сердце! Точно когда человек найдет что-то потерянное. И этой радости я уже не мог сдержать: тотчас после вечерни поделился ''открытием''… А теперь вот буду делиться с читающими».

Автор делится своей радостью с нами, и мы вслед за ним, постепенно, шаг за шагом, движемся к постижению каждого церковного праздника. Говоря о дне Обрезания Господня, владыка Вениамин обращается к одному из самых трудных, как можно догадаться, моментов своей жизни. В 1927 году, живя и служа в Сербии, он — тогда еще епископ — должен был сделать выбор: принять или не принять декларацию митрополита Сергия (Страгородского), постулирующую лояльность по отношению к советской власти, то есть остаться ли в Русской Православной Церкви Московского Патриархата или же войти в одну из Поместных Православных Церквей. После долгих мучений, после сорока ежедневных Литургий (был у него такой способ разрешения трудных вопросов) он выбрал первое, потому что «…пришел к выводу: закон нужно исполнить. И это было накануне праздника Обрезания… Господь, подчиняясь Закону, исполнил чин обрезания. Это укрепило меня еще более… Тот, кто намерен жить по новым законам, должен прежде исполнить старые. Это покажет, что он действительно законный человек, не самоволец…».

Но это воспоминание — только первый шаг к постижению смысла праздника. Далее, обращаясь к его богослужению, митрополит Вениамин говорит, прежде всего, о вочеловечивании Бога, о Его непостижимом смирении: «На престоле огнезрачнем, в вышних седяй… благоволил еси родитися на земли… сего ради и обрезан был еси, яко человек осьмодневный». И о том, почему обрезание Господне обрезает наши прегрешения, отрезает нас от них: «самое грешное естество наше оперируется», по выражению владыки Вениамина. Творец заповедал евреям обрезание, но «обрезание преста»: обрядом, совершенным над Богомладенцем, оно кончилось, кончился и Ветхий Завет, начался Новый: спасение не исполнением Закона, но благодатью: «Обрезание приемлет Христос… и Сего днесь сень спрятает, свет воссиявая новыя благодати». Вот почему, продолжает владыка Вениамин, праздник Обрезания — это конец надеждам на Закон, надеждам на «самостное» спасение собственными делами. Отныне спасать будет вот этот Младенец, получивший — как полагается при обрезании — имя Иисус, Иегошуа, Иешуа, означавшее «Бог спасает». Следовательно, Обрезание — это еще и праздник имени Божиего.

Читая главу о празднике Преображения, мы вместе с владыкой Вениамином вслушиваемся в слова праздничных канонов: «Во всего Адама облекся Христе, очерневшее изменив, просветил еси древле естество и изменением зрака Твоего богосоделал еси…» — и понимаем, что Спаситель на Фаворе «и нам показал, какими мы могли бы быть, если бы не пали, и какими мы можем быть, если в благодати и благодетельно поживем. Посему праздник Преображения есть праздник преображенного человечества и наш праздник».

Мне представляется очень полезным и даже необходимым изо дня в день читать митрополита Вениамина, приближаясь к Троице. Он начинает от Вознесения и описывает «настроения, как они рождались постепенно в душе»; переходит от одной «вдруг блеснувшей» мысли к другой, чтобы прийти и нас привести, наконец, к смыслу праздника: «Ныне — восстановление Царства Троицы в людях. А это означает воссоединение с Нею. Что же такое воссоединение? Нельзя думать, что это простое признание или холодная вера. Нет, это прилепление сердца, привитие ветви к Лозе — Хрис^­ту, а через Него и ко Святой Троице».

Владыка рассказывает о своих личных переживаниях, связанных с Рождеством Хрис­товым, со Входом Господним в Иерусалим, с Пасхой: пишет не только о радости, но и о сомнениях, и о том, что воспринимается как духовная потеря. Но в конце концов — «я ощутил, что ныне — хотя бы ныне, в эти великие праздники — не ''прилично'', не подобает даже думать о себе. Вообще ни о чем своем не нужно заботиться… нужно отдаться всецело чувствам о Нем, о Боге, о Спасителе…».

Размышления о праздновании Рождества Христова владыка предваряет вопросом: а что такое богослужение вообще? На языке современного, прагматичного человека этот вопрос звучал бы, наверное, так: зачем это делается? Это делается в благодарность воплотившемуся Спасителю, отвечает владыка Вениамин, богослужение есть благодарение прежде всего; это наш дар Богу, и дар православный. Выделенное самим автором слово «православный» в данном случае следует, скорее всего, воспринимать так: дар веры истинной, неложной, дар, приносимый не в заблуждении: «…наше слово есть выражение того разума, светом которого просветил нас Господь в день воплощения» — в день Рождества Своего. Вслушиваясь в это слово, человек учится вере. Я начала эту статью с того, что книги митрополита Вениамина — нечто вроде личного дневника, а сейчас поняла, что это еще и ученический дневник.

Земной путь митрополита Вениамина — долог, богат событиями и многострадален. Глава военного духовенства врангелевской армии, человек, которому не приходилось рассчитывать на любовь советской власти, он тем не менее очень хотел вернуться на родину, пытался это сделать еще в 20-х годах. Возможность появилась после Второй мировой войны: тогда вернулись многие из первой волны эмиграции. Владыка Вениамин поверил в возможность возрождения Церкви в СССР. Он участвовал в выборах Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского). С 1945 по 1958 год сменил три кафедры, последней из которых оказалась наша Саратовская: с ноября 1955‑го по декабрь 1958-го владыка Вениамин — митрополит Саратовский и Балашовский (с декабря 57-го — Саратовский и Вольский). К этому времени он уже понял, судя по всему, что никакой свободы Церкви в СССР нет и не может быть. Мне памятны слова человека, общавшегося с ним в те далекие годы,— 80-летнего (на момент нашей встречи в Донецке) протоиерея Димитрия Гапонова, преподававшего в 50-х годах в только что возрожденной Саратовской семинарии: «Он был крупнейший богослов, талантливый проповедник, идеальный монах… Он умер не от болезни, а от обмана и скорби».

Скончался владыка в 1961 году, не в Саратове, а в Псково-Печерском монастыре, куда удалился, выйдя на покой: это было единственно возможное для него тогда последнее пристанище.

Литературное наследие митрополита Вениамина огромно. Это и бесценные мемуары, и жизнеописания святых, и богословские труды. Мы остановились сегодня на самых радостных его книгах — о православном богослужении.

Марина Бирюкова

Источник: Православие и современность