Протоиерей Виктор Кулыгин: Со страхом Божиим и верою… отступите?!

Как часто нужно причащаться? — вопрос, с одной стороны, провоцирующий яростную полемику среди тех, кто призван к единству в главном, с другой стороны — абсурдный. Об этой проблеме — протоиерей Виктор Кулыгин.

Со страхом Божиим и верою отступите! Правда, звучит зловеще? Ведь за каждой Литургией мы привыкли слышать: «Со страхом Божиим и верою приступите!» Этот призыв, как маяк кораблю в море, дает каждому христианину верное направление духовной жизни. Христос заповедал нам приступать к Животворящему Хлебу и Спасительной Чаше Его Тела и Крови.

«И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». (Лк.22:19,20) «Всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет» (1Кор.11:26), — поясняет святой Павел.

Христос — наш Путь, Истина и Жизнь, Он — Глава и основание Церкви. Его вочеловечение, искупительная жертва и воскресение — главный факт, на котором зиждется наша вера. Во Христе мы обретаем надежду на то, что мы — не бессмысленная случайность в этом мире, и наша жизнь — не угасание в мучительную пустоту, а движение к полноте жизни, радости и абсолютному благу. Мы верим, что Христос освободил нас, безнадежных, из-под вечной власти смерти и ада, мы чаем воскресения мертвых и жизни будущего века, когда Бог отрет всякую слезу с лица человека.

Эту веру возвещают слова: «Со страхом Божиим и верою приступите!». С этой верой мы благодарно приступаем к Чаше. Только ради того, чтобы этот призыв на Евхаристии звучал и был услышан, уже два тысячелетия бурлит многогранная церковная жизнь в этом мире с ее Вселенскими и поместными Соборами, борьбой за чистоту веры, богатым богословским и культурным наследием, храмами и епархиями, служением и служителями, молитвами и молящимися.

Изначально для христиан было немыслимо присутствовать и молиться на Литургии и не причащаться, как это у нас бывает сегодня. Участие в Евхаристии христиан делает Церковью, через Евхаристию мы воцерковляемся и созидается Церковь. Единство духа и веры, являемое у Чаши, соединяло всех сильнее родственных и кровных уз.

У Чаши люди становятся братьями и сестрами во Христе, друг другу друзьями. Потому причащение не мыслилось как проявление индивидуального благочестия или частное дело каждого. Это было общее дело всех собравшихся. Причащение не мыслилось в категориях прав и обязанностей, так же, как настоящие дружба, вера, надежда или любовь не бывают в таких категориях. Оно мыслилось в категориях радостной благодарности и доверия Богу.

Древние христиане, которые понимали вопрос о причащении так, не знали наших современных проблем воцерковления, отсутствия живых церковных общин и экзистенциального кризиса в Церковной жизни. Потому что вопрос о том, можно и нужно ли причащаться верующему крещеному человеку за Литургией, звучал бы крайне нелепо. Нелепо он звучит и сегодня.

С первых веков христианства и доныне ни учение Церкви о Евхаристии, ни церковные догматы, ни Новозаветные Писания не изменились. И современные редакции чинов Литургии, как и древние, не содержат даже намека на то, чтобы кроме оглашенных или отлученных кто-то еще из присутствующих на Литургии не причащался.

Нет и не может там быть упоминания о тех, кто присутствует, но не причащается по какой-то причине.

Литургия — не зрелище, не концерт и не религиозное праздничное мероприятие, которые нужно благочестиво отстоять и прослушать. Ее не наблюдают, в ней участвуют. Она подразумевает соучастие и сопричастность присутствующих Тайне Спасения, когда они со страхом Божиим и верой приступают к Чаше.

Увы, то, что было очевидно когда то, для многих сегодня становится неожиданным открытием.

В наши дни мы наблюдаем печальный парадокс. Призыв «Со страхом Божиим и верою приступите!» — для многих в Церкви зазвучал как «Со страхом Божиим и верою отступите!»

И речь тут вовсе не о номинальных христианах, далеких от этой темы и сознательной церковной жизни. Мы говорим исключительно о людях церковных и о печальной традиции редкого причащения. Хотя сегодня и есть некоторые обнадеживающие сдвиги в этом вопросе, многие верующие до сих пор боятся причащаться «часто», т. е. по воскресеньям и праздникам, когда они обычно бывают на Литургии.

Среди «боящихся» немало активных сторонников традиции редкого причащения. Да и многие пастыри не устают внушать пасомым, что «часто» причащаться грешно и опасно. Чего стоят душераздирающие истории, когда людям не дают причащаться в Рождество и на Пасху!

Сторонники редкого причащения ссылаются на правила благочестия и традиции. Но ведь не всегда богоугодно то, что для человека выглядит благочестивым. Не все традиции верны и спасительны. Истина — мерило традиции, потому что и Христос назвал Себя Истиной, а не Традицией.

Сам Христос порицает по-своему благочестивых ревнителей традиции — фарисеев: «Вы, оставив заповедь Божию, держитесь предания человеческого, омовения кружек и чаш, и делаете многое другое, сему подобное. И сказал им: хорошо ли, что вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свое предание?» (Мк.7:8–9)

Практика редкого причащения — практика псевдоблагочестивых преданий и вовсе не богоугодных традиций, которые заменяют собой заповедь Христову. Сторонники редкого причащения тоже, якобы, руководствуются призывом: «Со страхом Божиим и верою…». Но только после этих слов они начинают рассказывать, почему нельзя приступить и почему нужно отступить.

Этих почему-аргументов у них тьма, очень разных и одинаково несостоятельных. Оказывается, и Мария Египетская два раза в жизни причастилась, и была святая. Хотя сами они в пустыню спасаться не торопятся. Еще говорят, можно привыкнуть к причастию. Но и дети могут привыкнуть к родителям при частом общении. Что же, объявим это вредной привычкой и постараемся превратить общение детей и родителей в редкий мучительный праздник?

Пост и меню — одна из главных проблем. В итоге имеем, что в жизни у нас не так порочна повседневная подлость, как случайный неправильный пирожок. И вычитывание правила, чем неподъемней, тем правильнее. И на Пасху, у них, надо праздновать и разговляться, а не под епитрахилью стоять и у Чаши время занимать, у батюшки столько забот в этот день…

Причастие для них — не радость, а печаль. И, еще, вот не принято у нас, и вообще не умничайте… — и прочая-прочая, всего не перечесть. Как в той песне про страну Лимонию: «Стой, кто идет!… А-я-яй! туда нельзя! А-я-яй! сюда нельзя! А-я-яй! никуда нельзя!».

Конечно, никто не говорит, что можно к Чаше идти без разбору и рассуждения. Нельзя профанировать Таинство. В храм приходят разные люди, с разной верой и понятиями, и какие-то рамки нужны. Но нельзя доводить их до крайности. Они призваны помочь, а не помешать человеку подойти к Чаше.

Перед причастием церковных людей вовсе не нужно заставлять дополнительно поститься, если они и так постятся в предписанные церковным уставом дни или не могут делать этого без вреда своему здоровью.

Касательно молитвенного правила перед причастием, полезно помнить, что у каждого человека своя мера и свои обстоятельства. Умные люди никогда не заставят съесть одно и то же количество еды штангиста и балерину, солдата и первоклашку. Одним будет слишком мало, другим — слишком много. И правило нужно не для того, чтобы его вычитывать, а чтобы молиться.

Ясно, что «Последования ко Святому Причащению» вполне достаточно, чтобы сосредоточиться на этом важном событии и помолиться. Да и самая главная часть правила пред Чашей — сама Литургия с ее молитвословиями и наша жизнь между причастиями.

Так же и исповедь — вовсе не сеанс психоанализа, после которого человек уходит с невротическим чувством вины. Правда ли обязан человек нагрешить или что-то выдумать, чтоб получилась предметная исповедь через неделю после предыдущей, без которой его не захотят пустить ко причастию? Разве не более естественно ожидать услышать от исповедника, что в прошлое воскресенье он причащался, и за эту неделю, слава Богу, смертных грехов не совершал?

Пастырю не дано право становиться преградой между верующим и Христом. Причащение — это проявление сознательной веры верующего христианина, а не милость священника. Для недопущения должны быть очень серьезные основания. По сути, недопущение к Чаше — это отлучение от Церкви. И у Чаши, а следовательно, и в подготовке ко причащению, все равны — и священники, и миряне, потому что над всеми нами — Христос.

Справедливости ради, заметим, что многое зависит не только от позиции священника в этом вопросе, но и от каждого прихожанина: насколько он сам хочет быть со Христом?

Редкое причащение нечестно оправдывать известными словами апостола Павла о недостойном вкушении Тела и Крови Христовых: «Посему, кто будет есть хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней. Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. От того многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1Кор.11:27–30).

Здесь он говорит не о тех, кто регулярно с верой причащается, тогда это было нормой. Он говорит о тех, кто подходит к Чаше не ради Христа: «Вы собираетесь, так, что это не значит вкушать вечерю Господню; ибо всякий поспешает прежде других есть свою пищу, так что иной бывает голоден, а иной упивается. Разве у вас нет домов на то, чтобы есть и пить? Или пренебрегаете церковь Божию и унижаете неимущих? Что сказать вам? похвалить ли вас за это? Не похвалю». (1Кор.11:20–22)

Слова «со страхом Божиим» — не призыв рабски бояться не угодить божеству и уподобиться человеку с одним талантом из евангельской притчи. Страх Божий — это благодарное и трепетное отношение к Богу, Который призвал нас в Свое общение и любит нас вопреки тому, что мы этого недостойны. И это главное! Чтоб не отвергнуть Божью любовь, нужно Ему доверять.

«С верою» значит с доверием. Те, кто причащается регулярно и часто, подходят к Богу не дерзко, а с доверием.

Каждая Литургия ставит нас внутрь события той Евангельской Тайной Вечери, и Христос незримо присутствует с нами. Нормально ли на Его: «Примите, ядите, сие есть Тело Мое», — ответить: «Подожди, не сегодня, я еще не готов?» Но зачем тогда мы пришли?

В завершение хотелось бы привести ответ игумена афонского монастыря Ватопед архимандрита Ефрема на вопрос о практике причащения во время его встречи с учащимися Московских духовных школ, которая состоялась 19 мая 2009 года: «Исповедь в Греческой Церкви не связана с Причастием. Человек, не совершивший смертных непростительных грехов, не имеет препятствия к Причастию. Причащение — от любви сердца, это стремление сердца.

Молитвенное правило перед Причастием в Греции — Последование к причащению. Есть каноны, но не следует узаконивать их чтение. В вопросе подготовки не может быть принуждения. То же самое относительно поста. Кто соблюдает все положенные Церковью посты, тот выполнил свой долг, а правила, запрещающего причастие непостившемуся, нет».

Итак, не будем отступать, но со страхом Божьим и верою приступим!

И благословен всяк грядущий во имя Господне! 

Правмир в Украине

http://www.donor.org.ua/index.php?module=articles&act=show&c=2&id=2788