Протоиерей Максим Козлов: «Чтобы узнать правду, нужно включать голову…»

Истерия, развернутая в СМИ в связи с различными скандальными событиями, заставила вновь, как в старые недобрые времена, заговорить о нарастании агрессии к Церкви. «Прогрессивная общественность» недовольна, Интернет бурлит от количества антиправославного спама. В чем причина подобного всплеска и к чему он может привести? Что стоит за разговорами о сращивании Церкви и государства? И почему православные не надевают белые ленточки? Наш московский корреспондент Наталия Волкова решила узнать все из первых уст. Она встретилась с протоиереем Максимом Козловым, настоятелем храма во имя святой мученицы Татианы при МГУ, первым заместителем председателя Учебного комитета при Священном синоде РПЦ.

Соборность по вертикали

– Отец Максим, как бы вы могли охарактеризовать процессы, которые сейчас происходят в Церкви? Деление епархий и связанная с этим напряженность, критические статьи в светских СМИ, агрессия в Интернете… Что это – переходный этап, кризис? Кто-то даже говорит о начинающемся расколе…

– Главное, что я хотел бы подчеркнуть: в Церкви ничего существенно нового не происходит, в ней всегда была и есть некая внутренняя самотождественность. Это важно понять даже тем людям, которые к Церкви относятся как к обычному социальному институту, не принимая метафизические реалии ее бытия. Раскол в Церкви бывает тогда, когда какой-либо ее частью эта самотождественность подвергается сомнению. Так было в XVII столетии, когда перемены, привнесенные приснопамятным патриархом Никоном, не были восприняты частью церковного народа и духовенства. Сейчас ничего подобного не происходит. Речь идет просто о работе в тех направлениях, которые в силу различных причин были недостаточно продвинуты в первые два десятилетия церковной свободы.

– Что это за направления?

– Первое связано с управляемостью Церкви и созданием большего единства на уровне епископата. Для этого сегодня предпринимаются очень серьезные усилия. Например, был создан Высший церковный совет, объединяющий руководителей главных Синодальных учреждений, по сути – общецерковное правительство. Также можно вспомнить об умножении числа епархий – реформе, действительно беспрецедентной в Русской Церкви. Епископ, лицо в России исторически достаточно удаленное от духовенства и мирян, во многих епархиях уже приближен и к тем, и к другим на порядок. Сами епархии стали граничить не со всей областью, как это было раньше, а с ее районами. И получается, что епископ в такой ситуации – это не «президент республики», а «начальник района». Выстраиваются совсем другие отношения на месте, но при сохранении общецерковной вертикали.

– Выстраивание вертикали – это нам знакомо. Значит, в Церкви идут те же процессы, что и в государстве?

– Если бы речь шла только об одной вертикали, то можно было бы говорить о параллельности процессов. Но в Церкви также идет и очень интенсивная работа по созданию институтов соборности, которые бы давали людям возможность доносить свое мнение и предлагать варианты решений самых разных проблем. Это наиболее отчетливо выражено в недавно созданном Межсоборном присутствии, которое охватывает основные области церковной жизни уже не на уровне управления, а просто в форме народного волеизъявления.

Мерседесы с ободками

– При объяснении все встает на свои места. Но сегодня большинство россиян узнают о Церкви из скандальных новостей, сквозь призму известий о часах, квартире Патриарха, о выступлении Pussi Riot… В подобных медийных эпизодах людям бывает трудно разобраться и понять, что в этом потоке правда, а что ложь…

– Я глубоко убежден, что за большинством подобного рода эпизодов, вбрасываемых в масс-медиа и активно обсуждаемых, стоит вовсе не желание исправления церковной жизни и тем более не желание рассказать о ней правду, ибо правда значительно многообразнее и многостороннее. Многие представители господствующего ныне секулярного общества испытывают внутреннюю потребность прежде всего себе самим и миру доказать: я не в Церкви не потому, что не согласен с Новым Заветом и со всем тем, что возвещает Христос, с заповедями, самоограничением, необходимостью нравственного контроля; я не принимаю Церковь, потому что у Патриарха часы дорогие, потому что кощунницы из Pussi Riot сидят в тюрьме, а не выступают на всех каналах телевидения с рассказом о том, как попы на черных мерседесах с золотыми ободками ездят… То есть люди ищут оправдания своему нежеланию идти за Христом и успешно их находят...

Само появление Церкви на общественно-политической арене сегодня значительно более активное, чем это было пять лет назад. И это наряду с симпатией вызывает антипатию и отталкивание. Исторически так сложилось, и не только в нашей стране, что именно радикальное либеральное меньшинство формирует сегодня общественное сознание. В их руках находятся механизмы общественного влияния и контроля: от университетской кафедры до кнопок телевидения. Я не сторонник теории заговора, но тенденция налицо. Секулярный гуманизм, который исповедуют эти люди, совершенно чужд христианству, поэтому расширение влияния Церкви они стараются как минимум затормозить, в том числе с помощью вот таких медийных манипуляций.

– Но ведь Церковь тоже может как-то отвечать на эти вызовы. Что мешает выйти к тому же микрофону и объяснить, кто здесь на самом деле прав, а кто виноват?

– У нас, я думаю, тоже были ошибки в освещении тех или иных конфликтных ситуаций. Слишком много людей не совсем ответственных высказывались по теме. Могла создаться иллюзия того, что есть разделение по этому поводу и в самой Церкви. Но правда состоит в том, что люди, в свое время говорившие, что не нужно ходить к Поясу Пресвятой Богородицы, а потом желавшие извиняться перед молодыми женщинами из Pussi Riot, ничего собой в Церкви не представляют. Однако по странному стечению обстоятельств именно они получали возможность регулярных высказываний в СМИ. Даже некоторые популярные церковные ресурсы стали мигрировать в сторону заигрывания с политической оппозицией. Не всегда были идеальными высказывания официальных церковных спикеров и вне контекста часто давали повод для шуток, разговоров о мракобесии и крайней «узости подходов». Но существование Церкви в медиа-пространстве – это область, в которой мы только учимся, только приобретаем некоторый навык путем проб и ошибок. В этом смысле я надеюсь, что месяцы активной антицерковной кампании в СМИ дали нам необходимый опыт и дальше мы будем крепче держать удар.

– Сильно ли эта кампания, на ваш взгляд, повредила мнению о Церкви в глазах большинства?

– На мой взгляд, результат получился противоположным. Не буду говорить обо всей стране, но в Москве этим Великим постом было столько людей, сколько не было уже много лет. И особенно на Страстной неделе и в Пасху. Наши оппоненты не понимают, что своими нападками не только не отталкивают людей от Церкви, но, наоборот, привлекают к ней внимание. Парадоксально, но душа человека, задумывающегося о Церкви пусть и в результате провокации, Богом зачастую обращается к самому главному.

Так кто кого выгуливает?

– Сегодня часто можно услышать, что Церковь является служанкой государства, особенно в свете последних политических событий…

– Иерархи Церкви в своих официальных заявлениях не раз повторяли: мы против огосударствления, мы считаем опыт Синодального периода, мягко говоря, неположительным даже в условиях православной монархии, что уж говорить о нынешних реалиях… Но нам все равно отвечают: нет, вы хотите слияния с государством. Люди просто не видят, что есть огромный комплекс проблем, которых наверняка не было бы, будь у нас пресловутое слияние. У нас не решен вопрос полноценного присутствия Церкви в Вооруженных Силах и преподавания религиозных дисциплин в средней школе. Высшая аттестационная комиссия не признает теологию дисциплиной, по которой можно защищать диссертации. Дипломы наших духовных школ – всего лишь внутренний документ, который не имеет никакого значения для государства. Да, какие-то стороны упорядочены: в том или ином объеме осуществлена реституция церковной собственности, есть возможность действовать в рамках налогового благоприятствования – тоже весьма относительного. Но мы не можем, например, выйти в средства массовой информации, нас нет на общенациональных каналах, за исключением парочки передач, идущих далеко не в прайм-тайм. И в этом тоже заключается парадокс: Церковь как самая массовая общественная организация, даже если не брать в расчет ее онтологическую сущность, не имеет возможности полноценного обращения к согражданам. Поэтому о каком сращивании можно вести речь? Сегодня, когда говорят о слиянии Церкви с государством, чаще всего имеют в виду неслияние церковных людей с оппозицией, негуляние по бульварам и ненадевание белых ленточек. В этом видят выражение приспособленчества. Но я глубоко убежден: мир и порядок в нашей стране – это не то, что выгуливается на площадях и высиживается в голодовках. Тем более, не дай нам Бог, чтобы этот порядок определялся теми, кто устроение социума мыслит по аналогии с «Домом-2»...

– Может ли Церковь объединить две противоборствующие стороны, примирить власть и оппозицию?

– Церковь по природе своей – сила объединяющая. Она с теми, кто созидает, а не с теми, кто протестует. Это отнюдь не означает равнодушия к грубому попранию человеческих прав. Вспомните, как в свое время протоиерей Димитрий Смирнов предельно жестко высказался об известном эпизоде с казанскими полицейскими, обвиненными в издевательствах над заключенными. Так что говорить, что Церковь пассивна, нельзя. И то, что большинство мирян и духовенства так же, как и большинство нашего народа, поддержали стабильность в России, говорит вовсе не о пассивности, а о нежелании вновь жить в тяжелую эпоху перемен. Это может кому-то не нравиться, но это сознательный выбор людей, с которым необходимо считаться.

– Вы говорили о манипуляции общественным сознанием. Как простой человек, у которого в доме работает телевизор и радио и не всегда Интернет, может узнать правду?

– Путь тут один – думать и не принимать на веру готовые эмоциональные слоганы. Обращаться не к тем, кто громче всех кричит и у кого зазывнее фотография, а к тем, кто даст возможность опереться на первоисточник. Нельзя стать христианином и вынести внятное суждение о Церкви, не прочитав Евангелия. Нельзя понять, чем Православие отличается от западного христианства, не ознакомившись с азами того и другого, просто сказав, что мне орган нравится, а стоять в храме – нет. Так и здесь – чтобы вынести какое-то суждение о том, что говорят церковные люди, надо дать себе труд изучить их слова. Нажмите две кнопки в Интернете, послушайте церковное радио, а дальше уже самостоятельно делайте выводы. Я вовсе не призываю считать наших спикеров, иерархов и даже Предстоятеля безошибочными в суждениях, но, чтобы не оказаться в числе тех, кто идет за кукловодом, сладко играющим на дудочке, нужно включать голову. Это вообще по жизни полезно...

Беседовала Наталия Волкова

Источник: Православие и современность