Протоиерей Александр Степанов: Трудные подростки

В Интернате №2 города Ижевска произошел бунт подростков. Дети, под давлением старшего товарища, вскрыли себе вены. Основной мотив – вынудить директора интерната покинуть свой пост.

Мы попросили дать комментарий о случившейся трагедии протоиерея Александра Степанова, настоятеля храма Анастасии Узорешительницы и святых благоверных князей Федора, Давида и Константина Ярославских в Санкт-Петербурге.

Отец Александр многие годы окормляет детскую колонию для несовершеннолетних в городе Колпино Ленинградской области, также участвует в деятельности центра святителя Василия Великого, где реабилитируются подростки с условными сроками. О проблемах трудных подростков батюшка знает не понаслышке.

Е. Ф. Отец Александр, прокомментируйте, пожалуйста, инцидент, произошедший в Ижевском интернате №2.

О. А. Комментировать произошедшее в Ижевске сложно, потому что информация противоречива. Либо у парня маниакальные склонности, либо у него такие лидерские данные, что он смог увлечь за собой стольких детей. Либо таково положение в интернате, чему я удивляться не могу. Если говорить о положении в тюрьмах и детских колониях, то такие происшествия не редкость.

Е. Ф. То есть в своей практике подобные случаи Вы встречали?

О. А. Конечно. Такие бунты не всегда связаны с действиями руководства. Это, может быть, с большей вероятностью, от бездействия руководства. Просто начальство дает ситуации развиваться так, как она развивается.

Е. Ф. Дети в колониях уже живут «по понятиям»?

О. А. Еще в большей степени, чем взрослые.

Е. Ф. Насколько сильно у таких детей влияние старшего товарища?

О. А. Очень сильно. С одной стороны, они находятся под влиянием авторитета, с другой – под страхом физический и психической расправы. Это в колонии. Я не говорю, что именно так обстоят дела в детских домах и интернатах, но думаю, что в смягченной форме примерно то же самое и происходит.

Е. Ф. Советский детский дом, советская детская колония сильно отличается от этих заведений сегодняшнего образца? Куда движется ситуация? Ухудшается, улучшается?

О. А. То, что мы имеем сегодня – прямое следствие советской системы. Если говорить о колонии, то это такая система, когда одни преступники управляют другими. Это не дореволюционная практика, это не практика каких-то зарубежных стран. Это исключительно советская система. Никто не хочет тратить лишние средства на содержание дополнительных сотрудников. И вообще марать руки об эту публику. Поэтому из среды самих заключенных назначают старших, бригадиров и командиров. Они имеют полную власть и устраивают жизнь так, как хотят. Начальству важно, чтобы не доходило до эксцессов, подобных ижевскому. А если все более или менее тихо, кого-то бьют, кого-то унижают, над кем-то издеваются систематически и много лет – то это абсолютно не важно. Между тем, человек выходит из колонии просто психически и физически больным. Изломанным, морально изуродованным. Если произошло убийство, это, конечно, большое ЧП. Но если до этого не дошло, или человеку нанесены даже тяжелые повреждения, то такую ситуацию скрывают, замалчивают. Упал, мол, ударился головой.

Е. Ф. А в ситуации с ижевским детским домом, что-то изменится, или сейчас просто все поговорят об этом и дело забудется?

О. А. Не знаю. Я посмотрел новости в Интернете, и у меня сложилось впечатление, что основной вектор публикаций направлен на старшего подростка: он виноват. Он спровоцировал детей, кому-то сам нанес раны, был в состоянии алкогольного опьянения. То есть весь возможный комплекс его вины представлен. Но может быть, это абсолютно не так.

Е. Ф. Но ведь он, действительно, совершил античеловечный поступок?

О. А. Да, но он не всем детям сам вены перерезал. Кого-то он, может быть, в истерическом состоянии и поранил, но остальные-то, вероятно, это делали по собственной воле?! Другое дело, если он убедил детей вскрыть себе вены.

Е. Ф. Или угрожал…

о. А. Или угрожал. Трудно сказать, но пока что из публикаций видно, что виновен парень. Я думаю, что здесь и большая вина самой администрации учреждения. Так или иначе, но с ним-то она точно не смогла совладать. Видимо, дети считали, что какие-то действия администрации были несправедливы в отношении него или в отношении их всех. Здесь нужен подробный анализ того, что происходило.

Е. Ф. На ваш взгляд, этот инцидент будет каким-то образом лоббировать принятие Ювенальной юстиции в нашей стране?

О. А. Я думаю, да, это, конечно, аргумент в пользу того, что надо вводить Ювенальную юстицию. Другое дело, будет ли этот проект эффективен и адекватен. Понятно, что в него будет вложено огромное количество денег, но и эта система может оказаться неэффективной. Хотя, ижевский случай стимулирует нас к тому, что бы хоть что-то делать в этом направлении, предпринимать меры.

Е. Ф. Какие церковные центры и организации ведут работу с трудными подростками?

О. А. У нас в Петербурге есть несколько хороших церковных организаций, но наиболее интересная работа ведется, на мой взгляд, в «Центре социальной адаптации святителя Василия Великого». Это – мощная организация, которая работает с условно осужденными, находящимися под следствием и находящими в местах лишения свободы юношами в возрасте от 14 до 18 лет. Работа с первыми двумя категориями проходит на нашей территории. Программа социальной реабилитации рассчитана на 100 дней с обязательным проживанием воспитанников в Центре под круглосуточным контролем социальных педагогов. С подростками работают специалисты по социальной работе, психологи, тренеры по экстримальным видам спорта (это увлекает подростков), есть театральная студия. Все вместе создает такой поток жизни, который вовлекает подростков в круг новых интересов, и на этом фоне можно мотивировать их на учебу и работу. На 21-й день каждый воспитанник должен поступить учиться или работать. Одновременно ведется работа с семьей, где и зародились все проблемы подростка. Конечно, с ребятами занимаются профессионалы. Есть и добровольцы, причем некоторые – из прежних воспитанников Центра, но лишь на добровольческой основе эту работу не выполнить. Здесь нужны усилия довольно большого профессионального коллектива. В колонии работа Центра началась недавно, и сегодня она охватывает только небольшой фрагмент жизни заключенных – карантин, но мы планируем в ближайшее время расширить зону своего присутствия, создать реабилитационное отделение внутри колонии, службу социального сопровождения, продолжающую работу с подростком и после освобождения. Работа психологов с родителями заключенных уже началась. То, что мы делали многие годы сводилось к тому, чтобы хоть сколько-то облегчить положение конкретного парня, который приходит в церковь. Эту работу выполняли и выполняют волонтеры из моего прихода. Уже больше 10 лет с подростками проводят беседы, успешно работает изостудия. Мы регулярно служим Литургию, крестим, исповедуем. Батюшка может посочувствовать, укрепить. Рассказать, как молиться. Но все это – несколько часов в неделю. Основная часть жизни заключенных проходит вне нашего участия. Задача Центра заключается в том, что поставить под контроль весь воспитательный процесс, как это происходит у нас в стационаре на воле.

Е. Ф. Как ребята к священнику относятся?

О. А. Хорошо. А почему им плохо относится? Приходит батюшка раз в месяц, молится с ними и за них, проповедь говорит, беседует, конфет приносит. Любой человек ценит хорошее к себе отношение.

Е. Ф. На службы ходят?

О. А. Несколько десятков человек приходят регулярно.

Е. Ф. Как понять, что мой ребенок – и есть трудный подросток? Только ли крайние проявления, такие как наркомания, преступления являются сигналом?

О. А. Если вы находите общий язык, если он более или менее вписывается в общепринятые рамки поведения, это – норма. Трудности бывают всегда. Если он заявляет, что не будет жить дома и уходит, хлопнув дверью, и его нет неделю, это уже за приделами нормы. Трудные дети появляются там, где ими не занимаются их родители. Не находя этого дома, ищут альтернативу вне дома, ищут другую форму самореализации. Это реально несчастные в собственном доме дети.

Е. Ф. Некоторые родители не могут найти общий язык с детьми. Что делать, если ситуация заходит в тупик?

О. А. Хорошо, если есть, к кому обратиться и обе стороны готовы выслушать какое-то третейское мнение. Это может быть священник, призванный родителями как-то рассудить, сказать, как правильно поступать. Это может быть психолог, если это неверующие люди. Может быть, какой-то центр по работе с трудными детьми. Но реабилитационный или консультационный центр в наших условиях – открытое учреждение. Никого насильно поместить в реабилитационный центр нельзя. Только решением суда человек может быть ограничен в свободе. Так что, ребенок должен сам осознать свою проблему и согласиться на контакт. Важно вовремя осознать проблему, пока еще есть контакт с ребенком и он готов вместе искать выход.

Е. Ф. Чаще всего – это дети из неблагополучных семей?

О. А. Такие дети часто бывают просто в неполных семьях. А есть трудные дети и из вполне благополучных семей с очень немалым достатком. Такие встречаются и в колпинской колонии, а особенно часто среди условно осужденных.

Е. Ф. Как вы это объясняете?

О. А. Отсутствием любви и внимания. Родители заняты собой. В то же время есть люди, живущие очень скромно, тем не менее, проблем с детьми такого рода не имеют.

Е. Ф. Что бы Вы посоветовали родителям и верующим, и не верующим, как в наш век сохранить ребенка?

О. А. Когда это полная семья – уделять больше внимания, насколько это возможно. Если семья неполная, это тяжелее. С одной стороны, надо зарабатывать на жизнь, с другой стороны, надо заниматься детьми. На все времени нет. Тогда надо искать какие-то детские организации. Если говорить о моем опыте, то это – «Витязи» («Санкт-Петербургский округ Витязей» Детская общественная организация – прим. Е.Ф.), где создается здоровая детская, подростковая среда, где дети увлечены общим делом. Часто родителям кажется, что если они отдали детей в музыкальную или художественную школу или учат языки, т.е. будут заняты все свободное время, проблемы решены. Это не так. Помимо серьезной профессиональной занятости (что само по себе очень хорошо) надо озаботиться кругом общения детей, в котором их удерживают безусловно интересные для них дела – лагеря, походы, игры и т.п. Все это проходит под контролем и руководством молодежи, выросшей в этой же организации. Их руководство не только не отторгается детьми, но с радостью принимается. Система уже не новая, но работает хорошо. Среди «Витязей» было много мальчиков из неполных семей, но выросли они абсолютно нормальными людьми. Сейчас много таких организаций скаутского типа. Мне кажется, они могут помочь решить многие проблемы воспитания, если вовремя определить туда ребенка.

Беседовала Елена Фокина

http://www.pravmir.ru/trudnye-podrostki/