Проблемы биоэтики и православное сознание

Современное «массовое сознание» зачастую остро реагирует на малозначащие, по сути, ничтожные события, стремится оценить малейшие детали общественной жизни и, напротив, часто оставляет без внимания происходящие в обществе глобальные социокультурные изменения. Совсем недавно на авансцену общественных мнений вышли проблемы биоэтики, о которых много рассуждали медицинские эксперты, философы, социологи, журналисты. Однако обсуждение этих проблем постепенно сошло на нет, да и сам биоэтический контент значительно редуцировался и из полемического поля сместился в область распространенных штампов, клише, навязанных обществу стереотипов, согласно которым существуют доказанные и устоявшиеся истины современной биоэтики, неопровержимые и неоспоримые. Даже сама так называемая «экспертная» полемика в сфере биоэтики превращается в набор традиционно выдвигаемых одной стороной аргументов «за» или «против» и контраргументов, предлагаемых другой стороной, построенных также на превратившихся в банальности и общие места тезисах и утверждениях.

Такое состояние дел в обсуждении проблем биоэтики является неудовлетворительным. От серьёзной теоретической дискуссии, как правило, отсекаются мнения, суждения, целые концептуальные модели, заведомо не укладывающиеся в рамки сформировавшихся в общественном секулярном сознании штампов и стереотипов.

Известно, что Русская Православная Церковь в лице многих своих представителей активно высказывалась по вопросам биоэтики с самого начала возникновения общественной дискуссии на эту тему, и мнение Церкви всегда было неординарным, нестандартным, оригинальным, хотя практически во всех случаях единым, аргументированным и весьма рассудительным. Наиболее удачным опытом обобщения внутрицерковной дискуссии вокруг биоэтической проблематики является общецерковная позиция, сформулированная ещё в начале 2000-х гг. в «Основах социальной концепции РПЦ»[1]: «Формулируя своё отношение к широко обсуждаемым в современном мире проблемам биоэтики, в первую очередь к тем из них, которые связаны с непосредственным воздействием на человека, Церковь исходит из основанных на Божественном Откровении представлений о жизни как бесценном даре Божием, о неотъемлемой свободе и богоподобном достоинстве человеческой личности, призванной “к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе” (Флп. 3:14), к достижению совершенства Небесного Отца (Мф. 5:48) и к обожению, то есть причастию Божеского естества (2 Пет. 1:4)»[2].

Твёрдая и уверенная позиция Церкви не всегда была (или является в настоящее время) удобной для признанных лидеров общественного мнения в современном информационном пространстве. Однако эта позиция есть результат взвешенного и продуманного образа мысли, в основе которого лежат мировоззренческие предпосылки, а не погоня за популярностью и сенсацией. И самое главное и принципиально важное заключается в том, что соборное мнение Церкви во всех случаях без исключений стремится к выражению, не только согласованному с профессионально подготовленной экспертной оценкой, но и основанному на евангельских истинах. Благо, что у Церкви есть возможность обращения к представителям профессионального сообщества, исповедующим христианскую веру, и что внутри самой Церкви, действительно, существует такой значительный интеллектуальный ресурс.

В числе просвещённой церковной общественности во все времена были представители врачебной профессии. От эпохи христианской древности, со времён святого великомученика целителя Пантелеимона (II-III вв.), врачевателей и чудотворцев Космы и Дамиана (III-IV вв.), до эпохи подвижнической жизни русского святого ХХ века, врача-хирурга, архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого) (1877-1961) сохранила Православная Церковь в соборной памяти имена многих христианских врачей, среди которых было много и священнослужителей. Именно врачебный и медицинский опыт большого количества верующих христиан является таким интеллектуальным ресурсом, который использует Русская Православная Церковь, вырабатывая позицию по тем или иным вопросам и проблемам современной биоэтики.

Что же такое биоэтика? Этимологически всё кажется довольно прозрачным, так как древнегреческие корни βιός (жизнь) и ἠθικόν (поведение) подсказывают нам, что это некое нравственное (то есть этическое) учение о жизнедеятельности всех живых существ на земле, в центре которого находится человеческий фактор.

Действительно, биоэтику понимают прежде всего как глобальный, всеохватный, всеобъемлющий проект биологического существования человека и всех прочих живых организмов в нашем земном мире, выстраиваемый при помощи современных медицинских технологий и базирующийся на неких этических началах. Так вот, сложность проблем биоэтики, их противоречивость и порой неразрешимость связаны в первую очередь с разным содержательным наполнением этих самых этических начал. Ведь этическое содержание может быть разным, иногда очень специфичным.

Этика – учение о нравственности, о нравственном поведении человека в обществе. Однако понятно, что этика, в зависимости от исторически сложившегося типа обществ, культурных и религиозных традиций, нравов, различных социальных укладов и даже особенностей экономических факторов развития человеческих сообществ, может быть неодинаковой.

С одной стороны, мы вполне можем вести речь о христианской этике, о мусульманской этике, об этике древнего язычества, этике атеистического государства, этике безрелигиозного или светского общества, о секулярной этике постмодернистской эпохи и так далее. И в каждом отдельном случае будут выявляться свои особенности этических категорий отношения к личности человека, к его смерти, к ценности человеческой жизни, к вопросам взаимоотношений между полами и тому подобное.

С другой стороны, хорошо известен феномен так называемой профессиональной этики, которая складывается в рамках нравственной регуляции взаимоотношений между людьми той или иной конкретной профессии. Например, наиболее близкой обсуждаемой нами теме биоэтики является профессиональная медицинская этика, история которой уходит корнями в глубокую древность – в эпоху зарождения первых медицинских знаний. Знаменитая врачебная клятва Гиппократа (III в. до н.э.) – пример сохраняющейся и действующей по сей день в современной медицине профессиональной этической традиции.

Учитывая многообразие этических факторов, перечисленных выше, проблемы современной биоэтики действительно становится всё сложнее грамотно квалифицировать. В широком смысле биоэтикой называется нравственное (этическое) учение, касающееся биомедицинской и врачебной деятельности, вопросов взаимодействия и этической ответственности её субъектов – учёных-биологов, антропологов, генетиков, врачей и докторов разного уровня – вплоть до представителей младшего медицинского персонала. Узкое понимание биоэтики ограничивает её содержание сугубо профессионально-этическим кодексом биомедицинских исследований в сфере генетики. Ясно, что в этом вполне условном разделении на широкий и узкий планы значений не отражается в полной мере суть биоэтической проблематики. Но, так или иначе, важно подчеркнуть, что биоэтика формируется как результат накопленного учёными-медиками опыта этического осмысления научно-медицинских открытий современности.

Ведь помимо сугубо медицинской этики, принципами которой руководствуются профессиональные работники медицинской отрасли, в современном мире для них становятся чрезвычайно актуальными проблемы и вопросы, которые ставит медицинская наука в исследованиях в области генетики, биоинженерии, биомедицинских технологий.

В связи с появлением новейших медицинских технологий, изобретением медицинских способов продления и поддержания жизни, использованием геномных технологий исследования факторов наследственных заболеваний, разработкой различного рода генномодифицированных заменителей лекарства, пищи, а также основанных на генетических открытиях способах борьбы с онкологическими заболеваниями, нарко- и алкоголезависимостями, генодиагностики и генотерапии и так далее проблемная насыщенность современной биоэтики всё более и более нарастает.

Может ли нравственная оценка этой проблематики опираться на принципы автономной секулярной морали, выработанной современным внерелигиозным сознанием? Наверное, да. И так происходит в рамках развития современной биоэтики.

Но почему, спросим мы, в подобной нравственной оценке отказано религиозному сознанию? Почему эта оценка не может базироваться на этическом опыте, укоренённом в конкретной исторически сложившейся системе религиозных ценностей? И почему, если такая религиозная оценка в рамках той или иной конфессиональной системы ценностей высказывается, её вдруг квалифицируют как несовременную и ретроградную, консервативную (в негативном ключе), непрофессиональную, ненаучную или даже невежественную? На одном только основании, что эта точка зрения высказана мусульманином или православным (католиком, протестантом и так далее, ряд может быть продолжен)!? И даже гипотетически не допускается, что этот самый мусульманин или православный является учёным!

Это явно логическая ошибка, подмена понятий, когда точка зрения профессионала – биолога, медика, генетика – трактуется как несостоятельная ввиду одного только факта принадлежности выражающего свою позицию учёного к той или иной религиозной конфессии.

Безусловно, наука, претендующая на максимум объективности, не может быть окрашена в тона религиозных исповеданий. Может ли быть назван какой-либо вид спорта, например футбол или хоккей, «православным» или «мусульманским», «буддистским»? Конечно, это абсурд. Но спортсмены, участвующие в спортивном состязании, вполне могут быть представителями христианских, мусульманских и других стран, да и в действительности исповедовать собственное религиозное кредо – быть верующими. Кстати, зрители часто являются свидетелями этого исповедания таких спортсменов, когда те совершают крестное знамение (или другой обрядовый жест), выходя на поле, на состязательную площадку. Вера не изменяет правила игры, но влияет на отношение соперников друг к другу! Наука, стремящаяся к объективным истинам, вырабатывает собственные правила и законы, однако голос учёного, исповедующего ту или иную религиозную доктрину, имеет право на существование.

Мы полагаем, что профессиональная оценка проблем биоэтики, высказанная носителями религиозного сознания, более продуктивна, нежели узкоспециализированные, часто вырванные из глубокого мировоззренческого контекста, экспертные заключения, лишённые этической опоры в религии.

Религиозное сознание на то и является со-знанием, что формулирует рациональное, основанное на знании, отношение к миру, культуре и современной действительности в свете главных религиозных ценностей.

Отношение к проблемам биоэтики в православной среде не должно быть исключением. Православное сознание обязано формулировать оценки, конечно, опираясь на фундамент знания, на интеллектуальные и научные ресурсы внутри самой церковной соборности. И такие ресурсы, как было сказано выше, у Церкви, безусловно, существуют.

Митрополит Антоний (Блум), медик по образованию и профессии, размышляя над проблемами медицинской этики, подчёркивал особое, исключительное положение медицины в ряду других профессий, поскольку медик имеет дело не с бездушным материалом, а с человеческой жизнью: «Я думаю, медицина как отрасль человеческой деятельности занимает совершенно особое место именно потому, что наука в ней сочетается с ценностями, подходом, не имеющими ничего общего с наукой. В основе врачебного подхода – сострадание, а сострадание по самой своей природе ненаучно. Это человеческий подход, который может быть привнесён в любую отрасль человеческой деятельности, но медицины вовсе не существует вне сострадания. Медик, если он только человек науки, способный холодно, хладнокровно, бесстрастно делать то, что требуется, без всякого отношения к пациенту, медик, для кого главное не пациент, а действие врачевания, будь то лекарственное лечение, хирургическое вмешательство или иные методы, – не медик в том смысле, в котором я надеюсь, я хотел бы, чтобы мы все думали о медицине»[3]. Действительно, даже латинская этимология слова «медицина» (лат. medicina от словосочетания ars medicina – «лечебное искусство», «искусство исцеления») указывает нам на её главную цель как профессиональной деятельности и как науки – оказание помощи страдающему человеку, больному пациенту. Это и есть этическая основа, на которой базируется христианское понимание врачебного искусства.

Любовь к ближнему, помощь больным и убогим, исцеление страждущих – таковы евангельские идеалы, которые заповеданы нам Сыном Божиим Иисусом Христом, Который и Сам исцелял, врачевал, спасал, и глухие начинали слышать, слепые – видеть, параличные и умалишённые – двигаться и сознавать себя разумными. Именно такой этический идеал христианства и выделял в медицинской профессии Владыка Антоний.

Какой ещё иной целью может руководствоваться врач, учёный-медик, да и любой другой учёный? Биоэтика с точки зрения православного сознания должна обосновывать нравственные задачи развития биомедицинских технологий и никак иначе. Идею соборного обсуждения этих проблем горячо поддерживал митрополит Антоний: «Для этого нужно, во-первых, чтобы Церковь признала наличие проблем, во-вторых, этих людей заранее не связывать ничем из прошлого, а только евангельской истиной и учением святых отцов. Причем – не рассуждениями отцов с точки зрения культуры или науки их времени. Я имею в виду, что нельзя, например, основывать современное мировоззрение о начале творения на писаниях святого Василия Великого, который не имел понятия об очень многом, что мы теперь знаем достоверно. Его нравственное суждение – одно, а его научная подготовка – другое. Современная наука и опыт человечества раскрывают нам Евангелие по-иному, и Евангелие раскрывает нам современные ситуации совершенно иным образом, чем в средние века»[4]. Православная Церковь не имеет права отказываться от опоры на научное знание: «…христианская вера никогда не противопоставляла себя познанию, во-первых, потому что отрицание познания противоречит сущности человеческой личности как образа и подобия Господа, а во-вторых, потому что развитие самого христианского вероучения неизбежно требует обращения к различным интеллектуальным ресурсам, в том числе научным. Достоверное постижение тварного мира предполагает его внимательное и систематическое исследование, составляющее основу научного познания»[5].

Современная наука открывает мир окружающей природы, устроение Вселенной и самого человека в новых ракурсах и аспектах, поэтому смысл и назначение человеческой жизни находят новые мотивы для постижения в свете христианского учения: «Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны» (Рим 1:19-20).

Биомедицинские открытия и технологии ставят очень острые этические вопросы перед обществом, перед Церковью, перед верующим сознанием. Эти вопросы требуют взвешенных ответов, и ответы эти должны быть даны в согласии с христианским вероучением, то есть должны отражать главные истины христианского отношения к человеку, человеческой личности, ценности человеческой жизни, которые определяются прежде всего сострадательностью и милосердием, заповеданными Спасителем Иисусом Христом.

Как отмечается в ответствующем разделе «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви» (XII. 1), целый комплекс этических проблем, которых не знала традиционная медицинская этика, ставит перед обществом развитие современной биомедицины: «Бурное развитие биомедицинских технологий, активно вторгающихся в жизнь современного человека от рождения до смерти, а также невозможность получить ответ на возникающие при этом нравственные проблемы в рамках традиционной медицинской этики вызывают серьезную озабоченность общества. Попытки людей поставить себя на место Бога, по своему произволу изменяя и “улучшая” Его творение, могут принести человечеству новые тяготы и страдания. Развитие биомедицинских технологий значительно опережает осмысление возможных духовно-нравственных и социальных последствий их бесконтрольного применения, что не может не вызывать у Церкви глубокой пастырской озабоченности»[6].

Каков типологический состав биоэтических проблем и как формулирует Русская Православная Церковь свой ответ на многочисленные остроактуальные вопросы развития современных биомедицинских технологий? Аборты, контрацепция, репродуктивные технологии, генетическая диагностика и генотерапия, клонирование и трансплантология, смерть и искусственное продление жизни, изменение пола – вот тот набор проблем, которые ставит биоэтика перед обществом и Церковью.

Этот ряд может быть расширен вследствие конкретизации и спецификации проблемных зон изнутри биомедицинского дискурса. Так, например, если перечисленные выше проблемы биоэтики нашли отражение в «Основах социальной концепции РПЦ», где была сформулирована, хотя и недостаточно развёрнутая, но определённая и чёткая позиция Церкви относительно каждой из них, то церковное отношение и этическая оценка в свете православного учения такого социокультурного феномена современности, как биомедиальное (генетическое) искусство, остались не выраженными ни в этом, ни в каком-либо другом церковном документе.

В документах Межсоборного присутствия всегда формулируется позиция Церкви по наиболее актуальным и общественно значимым вопросам жизни и современной культуры, но и здесь мы не находим даже упоминания темы биомедиального искусства. Понятно, что Церковь не должна высказываться по любому, пусть и резонансному, информационному поводу. Тем не менее церковное отношение к вопросам, затрагивающим нравственные основы человеческой культуры, всё же необходимо формулировать ясно и точно, для того чтобы избежать кривотолков в церковной и околоцерковной среде, в массовом сознании.

Так называемое биомедиальное искусство[7] – это искусство, основанное на генетических экспериментах. Это постмодернистское экспериментирование на стыке генной инженерии, биомедицинских технологий и компьютерного моделирования. Посредством манипуляции генным материалом современные авторы конструируют некие биологические артефакты – биометрические ткани или даже живые, способные к самовоспроизводству организмы, являющиеся носителями необычных свойств, которым придаётся отрефлектированная в концептуальном проекте эстетическая характеристика.

В качестве вполне безобидных примеров можно привести арт-объекты современной португальской художницы Марты де Менезес, которая искусственно вывела бабочек с генетически модифицированными рисунками крыльев[8]. Флюоресцирующий зелёный кролик бразильского художника и арт-теоретика Эдуардо Каца также вызвал бурю обсуждений в медиапространстве всего мира[9]. Известны работы группы учёных и художников «SymbioticA» (Австралия) по искусственному выращиванию в условиях специальной питательной среды полуживых креатур на основе тканевых образований живых организмов, то есть системы клеток, сходных по происхождению, строению и функциям[10].

Эксперименты лаборатории нейроинженерии Стива Поттера (Laboratory for Neuroengineering at Georgia Tech, США), где создали робота, управляемого живыми нервными клетками (используются специально выращенные в питательной культуре нейроны), заставляют задуматься над границами искусства, науки и современной этики. Робот MEART («полуживой» художник) в специальном лабораторном павильоне университета Западной Австралии рисует абстрактные картины при помощи нейроимпульсов, посылаемых из лаборатории, находящейся на другом континенте – в США. Это составная часть совместного проекта австралийских конструкторов и американских биологов нейротехнической лаборатории доктора Стива Поттера в Институте технологии Атланты. Условно «мозговая» основаробота (wetware) состоит из искусственно выращенных нервных клеток коры головного мозга подопытной крысы, которые создаются в нейротехнической лаборатории. «Механическая рука» MEART получает преобразованные импульсы по Интернету и выполняет заданные программой движения[11].

Действительно, сегодня активно обсуждается эстетический статус подобной арт-деятельности: «Сама эстетическая характеристика данных объектов проблематична, меж тем “эстетическая футурология” позволяет нам представить потенциальную возможность художественно значимого преобразования любых объектов (от ландшафтов, что давно практикуется в культуре, до космических объектов), вплоть до самого творца»[12]. Однако представляется, что осмысление этих экспериментов необходимо начинать всё-таки с этической составляющей.

Общей типологической чертой каждой из обозначенного комплекса биоэтических проблем является прежде всего их эпохальная обусловленность современностью.

Ни одна из проблем биоэтики не существовала в историческом прошлом современного общества. Происхождение дискуссионного поля биомедицины обусловлено развитием фундаментального научного знания в области наук о природе, о живых организмах и человеке и проекцией этого новейшего знания в прикладную сферу человеческой жизни. Мы подчёркиваем эту специфическую характеристику биоэтической проблематики, её историческую обусловленность, так как ни в одну другую историческую эпоху ни общество, ни государство, ни Церковь не сталкивались с подобного рода вопросами, имеющими фундаментальную научную масштабность и сложнейшую функциональную природу.

Безусловно, христианская Церковь знает в своей истории периоды, когда развитие науки и техники, открытие фундаментальных законов физики и космологии требовало религиозной оценки и богословской реакции. Такими историческими периодами были, например, эпоха Возрождения и эпоха Просвещения (открытия Галилея, Коперника, Кепплера), эпоха научно-технической революции конца XIX – начала XX века (открытие феноменов радиоактивности, электрической и атомной энергии и так далее). И мы знаем, что не всегда церковная реакция на развитие науки была взвешенной и правильной.

Однако активное развитие науки и её прикладной сферы применения заставляло церковное сознание вырабатывать и совершенствовать своё отношение к различным феноменам, связанным с прогрессом цивилизации. И, конечно, Церковь приобрела благодаря этому неоценимый опыт. Кроме того, Церковь обогатилась этим опытом ещё и потому, что в её соборной среде появились и непосредственные представители науки, для которых вера и знание не только не представляют взаимно противоречащих сторон жизни, а являют подлинно онтологическое единство, которое формирует целостное мировоззрение современного человека. Прекрасная иллюстрация – замечательное богословское исследование современной новейшей космологической и астрофизической проблематики в работе православного учёного-астрофизика, профессора космологии и квантовой физики Института космоса и гравитации Портсмутского Университета, научного сотрудника Института православных христианских исследований (Кембридж), диакона А.В. Нестерука «Логос и космос»[13].

Русская Православная Церковь не только способна, но и, вне всякого сомнения, должна вырабатывать соборное отношение к биоэтической проблематике. Об этом свидетельствуют исторические обстоятельства, накопленный духовный опыт, наличие у Церкви необходимых интеллектуальных ресурсов. Более того, разработка точно сформулированного, основанного на твёрдом доктринальном учении, отношения Церкви к биоэтической проблематике является святой обязанностью, священным императивом, продиктованным ответственностью перед сообществом верующих и обществом в целом.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
 

1. Антоний (Блум), митрополит. Вопросы медицинской этики // Труды. М.: «Практика», 2002. С. 37-56.

2. Антоний (Блум), митрополит. Человеческие ценности в медицине // Труды. М.: «Практика», 2002. С. 27-36.

3. Булатов Д.Х. BioMediale: Современное общество и геномная культура. Калининград, 2004.

4. Булатов Д.Х. Эволюция от кутюр: Искусство и наука в эпоху постбиологии. Калининград: КФ ГЦСИ, 2009. Т. 1.; Эволюция от кутюр. Искусство и наука в эпоху постбиологии. Т. 2. 2013.

5. Давыдов Д.М. О статусе синтетического искусства // Журнальный клуб Интелрос «RES COGITANS», №4, 2008. URL: http://www.intelros.ru/readroom/res-cogitans/reg4-2008/27419-o-statuse-sinteticheskogo-proizvedeniya-iskusstva.html (дата обращения: 19.08.2017).

6. Малер А.М. Вопрос о соотношении христианской веры и научного познания // Портал Богослов.ru: [сайт]. URL: http://www.bogoslov.ru/text/print/1945142.html (дата обращения: 19.08.2017).

7. Нестерук А. В. Логос и космос: богословие, наука и православное предание / Алексей Нестерук; [пер. с англ.: М. Карпец (Голыбина)]. М: Библейско-богословский ин-т св. ап. Андрея, 2006. 399 с.

8. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. М., 2001.