Про жизнь из картона и жвачки. Елена Кондратьева-Сальгеро

Страница для печатиОтправить по почтеPDF версия
Виктор Гюго говорил, что мечтами можно отравиться. И был прав, хоть и понят не всеми, и не до конца.
 
Самой точной и самой наглядной тому иллюстрацией являются два уже набивших оскомину понятия - "российская оппозиция" и "американская мечта". Связь между ними прямая и неразрывная : без американской мечты никогда не возникла бы и не тлела в неокрепших мозгах современная российская оппозиция. Потому что, кроме американской мечты, российской оппозиции совершенно не на что опереться.
 
Hапример, противостояние красных и белых времён октябрьской революции к американской мечте, как к таковой, отношения не имело. Одни рвались построить что-то новое, с виду справедливое, - другие желали сохранить статус-кво того, что невозможно улучшить, сколько ни стреляй. Обе стороны были правы, каждая по-своему. Нo не по-американски. Современная российская "оппозиция" легко и непринуждённо предала тех и других, в погоне именно за американской мечтой.
 
По-настоящему, невольно, но добровольно травиться американской мечтой начали советские диссиденты времён брежневского застоя, резонно отметив, что как ни крути, а свобода слова и уровень жизни выше, лучше и мощнее видны с Манхэттена. Упрекать советских диссидентов в недобросовестности или в наивности смысла не имеет: мечты на то и мечты, что вера в их реализацию не нуждается в доказательствах. А советские диссиденты искренне и истово верили в американскую мечту. К мечте бежали поэты и артисты, таланты и фабриканты, дельцы, творцы и Золушки разной степени удачливости. Все они, с разной степенью удачливости, оседали или «проседали» в мечте. У кого сложилось, тот подтверждал мечту. У кого не складывалoсь - мечта не виновата. Она на то и мечта, чтоб былo к чему стремиться.
 
До самых недавних пор, мир был прост и понятен: стрелки на запад, всеобщее равнение на американскую мечту. Американская мечта сильна, верна и непогрешима. Американская мечта - единственная самая устойчивая и самая непоколебимая валюта в этом мире. Всё остальное - пшик и тлен. Сколько ни тешься духовными практиками, а комфорт важнее. Самый настоящий и самый надёжный комфорт - в американской мечте. Потому что, обещание безграничных возможностей сильнее краха невыполнимых обещаний.
 
Целые застойные поколения советских и российских диссидентов возросли и вскормились американской мечтой, так самозабвенно, что столь же искренне и истово не заметили, как крошилась позолота под неустанным колесом Фортуны. Как забродил и начал агонизировать лубочный "мелтинг-пот" наций и цивилизаций, разъевший американскую мечту "до основанья, а затем", внезапно обнаживший её натужно шаблонную красоту и комиксно утрированную фальшивость.
 
Oказалось, что кроме аляписто безвкусных экстерьеров Голливуда, по точному выражению Вуди Аллена, "из картона и жвачки", крыть американской мечте нечем, разве что высокомерным принуждением к восхищению, в армейском порядке. А те, у кого восхищения ощутимо поубавилось, наглядно убедились, что такое "свобода слова" в достижимой реальности.
 
Когда всё тот же (пока ещё целый) мир начал о чём-то догадываться, охолонул от американской мечты и в некоторой растерянности стал оглядываться по сторонам, в поисках новой опоры своим амбициям, бессменная российская оппозиция ещё крепче вцепилась в траги-комическую формулу "Запад нам поможет". Дельцы, творцы и Золушки разной степени удачливости рванули всё к той же мечте, лишь бы не строить у себя, на местах, что-то новое, с виду справедливое и не сохранять статус-кво, того, что невозможно исправить, сколько ни стреляй.
 
Заметавшись по Евросоюзу и его «аспирантам», бывшим советским республикам, из Союза вышедшим, но в Европу так и не вошедшим, дельцы, творцы и Золушки так рьяно принялись присягать американской мечте, с прицелом на коллективный Запад, который «поможет», что не только окончательно добили веру в её мнимую непогрешимость у прочих наблюдателей, но и весьма бестолково обнажили собственную никчёмность, до сих пор не всем очевидную в общей какофонии "российской оппозиции".
 
Мало профессиональные, но сильно экзальтированные истерички с радио и телевидения обнаружили, что Европе мало интересна их привычка нести в эфирах любую чушь на непонятном Западу языке, а умением писать реально значимые тексты на понятных Западу языках они не обладают. Мало талантливые, но сильно манерные актрисы убедились, что на Западе пруд пруди своих, точно таких же. Заядлые болтуны со сценических подмостков и съёмочных площадок констатировали, что кроме на глазах редеющих и скупеющих представителей собственной диаспоры, они на Западе никого не рассмешат. A ретивые блогеры с заблокированными яндекс-кошельками раньше всех прочих потеряли надежду прокормиться одной только ненавистью к своей "бывшей" стране, многослюнно и бесталанно обещая Западу её «скорое поражение» и «страшную расплату».
 
Сегодня можно понять тех, кто добровольно и бездумно травился тогда ещё не прoверенными мечтами, в период позднего брежневского застоя. Можно понять дельцов и творцов, бежавших за мечтой от ущемлённой этим застоем действительности.
 
Понять бегущих сегодня не сложнее. Гораздо труднее этих последних уважать. Потому что фокус с мальчиком и пустой обёрткой, без конфетки внутри можно проделать только один раз. Тот, кто видел фокус, на новую обёртку не поведётся.
 
А тех, кому важнее обёртка, нежели прикрываемая ей пустота - только пожалеть, да отпустить. Как глупо и бездарно траванувшихся заведомо палёным.