Пришествие русских коливадов

Это может не нравится только противникам Русской Православной Церкви.

Тов. Семенко не имеет никаких аргументов против всеобъемлющей миссии. За их отсутствием он выдвигает миссионерам абсурдные обвинения в постмодернизме и стремлении «остудить сакральное ядро Церкви.

В действительности, использование форм современной культуры в миссионерских целях не имеет никакого отношения к постмодернизму, то есть к философии отрицания Истины. Проповедь на стадионах, рок-концертах, студенческих аудиториях, среди байкеров и других молодежных групп по определению не может иметь никакого отношения к постмодернизму, ибо мотоциклы, электронные (как и любые другие) музыкальные инструменты, мотоциклы, автомобили, парты, доски и мел в студенческих аудиториях, шариковые ручки, книги, Интернет, телевидение, кино сами по себе не несут никакой смысловой нагрузки, они являются инструментом и, одновременно, достижениями современной культуры. Все зависит от того, как их использовать. Семенко путает форму и содержание (он вообще много чего путает). И одновременно активно использует в своих целях такое достижение современной культуры, как Интернет. Что касается откровенно идиотического обвинения в попытке «остудить сакральньное ядро Церкви» , то сама лексика этой фразы носит оккультно-эзотерический налет. Да и в других своих публикациях этот борец с миссионерством выступает не как сторонник догматического Православия, а как «правый синкретист». Так, в статье «Исламский вопрос глазами православного традиционалиста» тов. Семенко, призывая к союзу Православия и традиционного ислама, пишет: «Главным лозунгом такого союза должно стать углубление каждого в свою традицию».

Так не может писать человек, считающий Православие единственно истинной верой.

Да, мы можем выстраивать политические союзы с традиционным исламом против ваххабизма, но человек, исповедующий Истину Православия, не может считать главным и обязательным углубление заблуждающихся в свое заблуждение. Тем более что религиозные заблуждения, по учению Церкви, ведут в ад. А тов. Семенко пишет, что гланое, что заблуждающиеся (речь идет об исповедующих пусть традиционные, но магометанство) обязаны углубляться в свою традицию, по учению Церкви, к спасению не ведущую. Логическим следствием любого синкретизма, в том числе и «традиционалистского», и является миссиофобия. Раз можно и должно углубляться в другие, неправославные традиции, значит сотериологическая эксклюзивность Православия не столь очевидно. Значит, вовсе не обязательно ставить вопрос об Истине Православия перед каждым человеком а планете Земля, значит, миссия не нужна, а важнее некое «возгорание сакралитета». Вместо абстрактного «возгорания сакралитета», Церковь исповедует необходимость обожения человека через борьбу со страстями, участие в таинствах Церкви, в первую очередь – соединении со Христом в таинстве Евхаристии.

Но как раз именно миссиофобы объявили войну «ереси частого Причащения». Эта война, объявленная евхаристиоцентризму, носит откровенно-модернистский, протестантский характер, является призывом к «самоспасению». Вообще, все эти миссиофобские доктрины и являются подлинным модернизмом и обновленчеством. Догматическое Православие, исповедуя сотериологическую эксклюзивность Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, несет себе безусловный миссионерский императив. Церковая жизнь предполагает единство и неразрывность духовной, миссионерской и гражданской жизни и служения православного христианина. Современные миссионеры, такие как Святейший Патриарх Кирилл, игумен Сергий (Рыбко) и им подобные как раз являют такой пример.

Еще одним таким примером является движение коливадов, выдающихся подвижников Греческой Церкви, которые в условиях османской оккупации, активного и нередко успешного исламского, инославного и секулярного прозелитизмов и разорения Церкви оккупантами, насаждавших, кстати, миссиофобскую идеологию внутреннего разложения Церкви, встали на путь активного миссионерского и патриотического служения. Святые Косьма Этолос и митрополит Коринфский Макарий устоили самую настоящую тотальную, массовую миссию, обходя город за городом, деревню за деревней, повсеместно организовывая православные школы, взывая и ко всему народу, и к каждому человеку. Одновременно коливады призывали священников быть и активными общественными лидерами народа. В этом смысле Православие традиционно было «политическим». Активнейшая, массовая и всеобъемлющая миссионерская и патриотическая деятельность коливадов является посрамлением демагогов, выдающих собственную беспомощность за неготовность Церкви к массовой миссии. Коливады смогли мобилизоваться и мобилизовать других на всеобъемлющую миссию в условиях агрессивной иноверной оккупации, разорения Церкви и противодействия тогдашних миссиофобов, считавших, что все должно оставаться, как есть. Миссионерское и национально-патриотическое и общественно-политическое  служение коливадов описано здесь:  

Это была действительно тотальная миссия.

Одновременно коливады были сторонниками и евхаристического возрождения, убеждали мирян как можно чаще приобщаться святых Христовых Тайн. О «непрестанном Причащении Святых Христовых Тайн см.

Логика единства духовной жизни, миссионерского и общественно-политического служения православных христиан отражена и в Основах Социальной Концепции Русской Православной Церкви, в которых миряне, вовлечены в активную общественно-политическую деятельность, призываются к усиленной духовной жизни, к более активному участию в Таинствах Церкви.

Таким образом, современные православные миссионеры стоят на камне Предания Церкви, а миссиофобия является явлением подлинно модернистским, адогматическим, синкретистским, следовательно-антицерковным.