Принять каждого… Марина Бирюкова

«Он принимал каждого человека таким, как есть; таким, как тот человек был». Так говорят и пишут сегодня — про каждого из Оптинских старцев, про святых праведных Иоанна Кронштадтского и Алексия Мечева, священноисповедника Афанасия (Сахарова), протоиерея Николая Гурьянова, архимандритов Иоанна (Крестьянкина) и Кирилла (Павлова)… Но почему названные здесь святые и праведные старцы были именно такими? Не по причине некоего благодушного нрава или душевной широты, нет; а потому, что Христос, Которым они жили, — таков. Он и в течение земной Своей жизни принимал всех — и мытарей, и грешников, и блудницу, и разбойника — такими, какими они были. И сегодня точно так же принимает каждого из нас.

Мы, может быть, недостаточно об этом размышляем, но бессознательно это знаем и, более того, действиями своими исповедуем именно это. Есть, конечно, люди, которые говорят: «Не пойду в церковь, не буду молиться: я такой, что Он меня не примет и слушать не будет». Или: «Зачем мне исповедоваться, у меня такие грехи, что это не поможет». Но это уже вызов, это гордыня, сознательно выбирающая закостенение во грехе и безвозвратный уход от Отца. Но мы-то с вами так, слава Богу, не говорим, а идем в храм и дома открываем молитвослов и Псалтирь, зная: каковы бы мы ни были, чего бы ни натворили, мы — Его люди, Его виноградник, и Он нас примет.

Добродушие — не доброта

Но что это значит — принять каждого таким, каков он есть? Так ли это просто? Что означает в данном случае сам глагол «принять»?

Одна молодая женщина — назову ее Дарьей — несколько лет провела в полухиповской богемной среде. В такой, знаете ли, компании, где можно неделями не ночевать дома, беспечно кочуя по квартирам друзей; где можно постучать в любую из дружественных дверей в три часа ночи, и тебе откроют, и ты сам, не затрудняя хозяев, пройдешь на кухню и откроешь холодильник…

Даше казалось, что она нашла, наконец, сообщество, в котором ее приняли — такой, какая она есть: весьма несовершенной, проблемной, с расстроенными нервами и массой сделанных уже ошибок. Нервы, однако, не укрепились, проблемы только усугубились, и вскоре пришло уже настоящее, вполне осознанное одиночество…

Обретя наконец веру и Церковь, Даша как-то раз сказала про минувший период своей жизни: «Я приняла добродушие за доброту». Иначе говоря, она осознала: тогдашним ее друзьям было все равно, что с нею происходит, чем и как она живет. Они очень хорошо умели не задерживать свое внимание ни на чем внешнем, потому любой человек свободно входил в их жизнь и так же легко выходил из нее. Со стороны казалось: они добрые, они принимают каждого, каков бы этот каждый ни был. Но, полно, принимали ли они его на самом деле? Может быть, они просто впускали его к себе на кухню? Принять — это другое, это — впустить в сердце, сделать столь же близким и столь же небезразличным, как сам себе близок и небезразличен; а впускать вот так в сердце многих — под силу совсем немногим, разве что святым.

Когда генсек ООН Пан Ги Мун сфотографировался в обнимку с бородатой победительницей конкурса «Евровидение‑2014» Кончитой Вурст и произнес затем некую речь о борьбе с дискриминацией, я выразила свое мнение об этом на личной страничке «Фейсбука». И меня удивил комментарий коллеги, питерской журналистки, никакой не «радужной», напротив, матери вполне традиционного семейства. «Я слушаю Кончиту и восхищаюсь ее голосом, — писала она, — я принимаю ее как артиста, и мне совершенно непонятно, почему вас возмущает ее ориентация, или ее облик, или то, кем она была в прошлом. Я была в Польше, на рождественской мессе в костеле, это было такое воодушевление — тысячи людей в храме и вокруг него пели гимн Рождеству; среди поющих я заметила несколько явных гомо-пар, но это никого почему-то не возмущало, этих людей принимали такими, какие они есть. Почему православные столь нетерпимы? Почему они навязывают всем свои ортодоксальные взгляды вместо того, чтобы любить каждого, как Христос любил…».

Но в том-то все и дело, что Христос любил не так. Не стоит приписывать Спасителю собственную нечувствительность ко греху и, в конечном итоге — как ни странно это, может быть, звучит — безразличие к человеку. Именно это я попыталась выразить в ответном посте — не знаю, убедительно или нет; но окончательно сформулировать мысль мне помог протоиерей Сергий Ксенофонтов, клирик храма в честь Сошествия Святого Духа (Саратов). В случившейся у нас с ним беседе отец Сергий сказал следующее: «Христос принимает каждого человека таким, какой он есть, и любит — таким, каким он может и должен стать». А что может быть более требовательным, чем Его любовь?

Вспомним, что Он сказал женщине, взятой в прелюбодеянии? «Иди спокойно домой и живи, как хочется — после этой истории тебя уже никто не тронет»? Нет: Иди и впредь не греши (Ин. 8, 11). И вряд ли она грешила после этой встречи.

А что делал мытарь Закхей после того, как Спаситель побывал у него дома? (см.: Лк. 19, 1–10) Продолжал грабить соплеменников? Нет — пришло спасение дому сему (9), жизнь вчерашнего грешника стала совершенно иной.

Благоразумный разбойник (см.: Лк. 23, 40–43) не мог изменить свою земную жизнь — ее у него уже не было; но в рай со Христом вошел другой человек, не тот, который слыл грозой горных дорог.

Отец Сергий помог мне обратить внимание еще на одно обстоятельство: ни одного из этих неправедных людей Учитель не обличает, говоря по-простому, не ругает. Для того чтобы измениться, им вполне хватает Его любви; того, что Он действительно принял их, сделав Своими. Его любовь не зря сравнивают с опаляющим огнем: она несовместима с грехом, как и грех с нею. Вот почему — чем больше Его любви впускает в себя человек, чем более открыт он для этой любви, тем бдительнее, тем беспокойнее его христианская совесть. Об этом говорит молитва Василия Великого, которая читается на шестом часе, перед Божественной литургией: «…но любовию Твоею уязви души наша…».

Принять грешника, но не грех

Можно ли сравнивать любовь Бога и любовь Его святых с пресловутой толерантностью или с ложной терпимостью, «принимающей каждого таким, какой он есть» — то есть совершенно безразличной ко греху, к пагубному пороку, которым этот «каждый» страдает? Отнюдь не только о «нетрадиционных ориентациях» нужно здесь вести речь. В одной либеральной газете я прочитала монолог молодого человека, участвующего в программе «Снижение вреда от наркотиков». Эти, с позволения сказать, волонтеры раздают наркоманам одноразовые шприцы — чтоб уменьшить риск заражения их СПИДом. А начинается программа с распространения такой информации: «Колешься? Приходи к нам, не бойся, мы тебя не сдадим и приставать с поучениями не будем, мы тебе просто выдадим пачку одноразовых». И это, повторюсь, называется «снижением вреда»… И таких примеров — когда под вывеской «снижения вреда» и «защиты здоровья молодого поколения» порок объявляется вполне приемлемым и нормальным явлением — можно привести еще много. А сколько алкоголиков погублено благодушным безразличием окружающих к их пагубной страсти! В каждом из этих случаев человеку, по сути, говорят: «Погибаешь? Ну что ж, мы тебя принимаем таким, какой ты есть — погибающим; мы не станем мешать тебе гибнуть, раз ты этого хочешь».

Но нам-то самим как же быть, как научиться принимать каждого человека таким, как он есть — по-настоящему, чтоб это не было безразличием? Мы, конечно, не таковы, как Оптинские или Глинские старцы, и не идут к нам со всех сторон люди со своими бедами и грехами, однако же трудных встреч, проблемных и просто несчастных людей в жизни каждого из нас достаточно, и каждый из нас сам по-своему немощен, уязвим и грешен…

Может быть, с этого любому из нас и начать? С того, что ты сам хорош и, как минимум, не имеешь оснований считать себя лучшим, нежели кто-то другой? У каждого из нас в жизни были критические моменты — когда мы могли поскользнуться, упасть; а если не упали, если свободны теперь от того греха или порока, которым страдает ближний, то только Божией милостью. Если мы будем об этом помнить, нам будет легче найти общий язык со страждущим. Другой вопрос, хочет ли страждущий говорить с нами? Отсюда второе правило: входить только в ту дверь, которую перед тобой открыли.

— Но этого правила недостаточно, — скорректировал мои рассуждения отец Сергий, — нужно еще помочь человеку открыть эти двери. А как помочь? Только личным примером, чтобы он, видя нашу жизнь, понял, ради чего эти замки стОит, наконец, отпереть.

А еще, подумалось мне (и отец Сергий согласился), мы должны быть готовы проявить твердость — когда тот или иной человек в том или ином тоне спрашивает нас: а как вы относитесь к тому, что я…

Этот человек может быть нашим родственником, однокурсником, старым или новым приятелем, сослуживцем, даже начальником. Он может быть более или менее горд, обидчив, агрессивен, он вполне может оказаться идейно подкованным. Но в любом случае мы должны четко и ясно, без туманностей ответить: отрицательно. Считаю, что ты губишь свою жизнь.

…Из того, что я это пишу, не следует, что я могу служить примером, то есть что у меня это всегда прекрасно получалось. Совсем нет. Но учиться нужно нам всем. Ведь мы все — а не только святые и старцы — должны принимать каждого таким, какой он сейчас есть, и любить — таким, каким он может и должен стать.

Фото из открытых Интернет-источников

Газета «Православная вера» № 14 (358)

http://www.eparhia-saratov.ru/Articles/prinyat-kazhdogo