Православие против магии. Сергей Худиев

Недавно во время олимпиады в Пекине наши спортсмены, опасаясь «козней китайских экстрасенсов», прибегли к таким «проверенным, надежным средствам», как «щепотка соли, рыбья чешуя, православный крестик» и тому подобное.
Практически в каждой рекламной газете легко найти целые полосы, посвященные оккультным услугам. Передачи, фактически рекламирующие «народных целителей», идут в самое удобное время. Несомненно, что речь идет о процветающей индустрии; люди охотно обращаются к «миру непознанного» и относятся к нему, судя по готовности выкладывать свои кровные, вполне серьезно.

— Наверно, надо начертить на земле круг и написать в нем всякие таинственные слова непонятными буквами, и встать в него, и произносить разные заклинания?
— Нет, — сказал Юстас, поразмыслив. — Я тоже примерно так думал, только эти круги и заклинания все-таки чушь собачья. По-моему, они Ему не понравятся. Как будто мы Его хотим заставить что-то сделать.
А мы Его можем только просить.

К. С. Льюис. Серебряное кресло 
  

Мистическая путаница

Недавно во время олимпиады в Пекине наши спортсмены, опасаясь «козней китайских экстрасенсов», прибегли к таким «проверенным, надежным средствам», как «щепотка соли, рыбья чешуя, православный крестик» и тому подобное.

Практически в каждой рекламной газете легко найти целые полосы, посвященные оккультным услугам. Передачи, фактически рекламирующие «народных целителей», идут в самое удобное время. Несомненно, что речь идет о процветающей индустрии; люди охотно обращаются к «миру непознанного» и относятся к нему, судя по готовности выкладывать свои кровные, вполне серьезно.

Для человека, который не знает о Православии практически ничего, — а у нас как рядовые телезрители, так и многие академики ничего не знают, — Православие и оккультизм сливаются в какую-то неразличимую муть, загадочно-привлекательную для одних и отталкивающую для других. Положение усугубляется тем, что многие оккультные «целители» используют православную атрибутику и изображают себя православными людьми.

Такое восприятие порождает ряд недоразумений. Резкая критика «религии» и распространения «религиозного мировоззрения», которую время от времени высказывают некоторые представители академических кругов, относится во многом к этому «миру непознанного» из вечерних телепередач и популярных изданий. Между тем Церковь не только не имеет никакого отношения ко всему этому, но и является единственной силой, способной противостоять суеверию, против которого академическая наука и образование оказываются бессильны.

Кроме того, множество «рядовых телезрителей», искренне полагающих себя православными христианами, с легкостью обращаются к языческим и оккультным практикам, совершенно не думая при этом, что совершают нечто неправильное.

Эти недоразумения следует разъяснить: с одной стороны, мы никак не можем принять упреки людей неверующих — часто обращенные просто не по адресу, с другой — должны предостеречь людей, которые полагают какие-то формы оккультизма совместимыми с Православной верой.

Поиск безопасности

Знаменитый антрополог Бронислав Малиновский, исследуя представления о мире жителей Тробрианских островов, обратил внимание на то, что эти люди, известные своей приверженностью магии, в то же время способны действовать вполне рационально. Они строят лодки, руководствуясь несложными, но вполне «инженерными» расчетами; весьма рассудительно подходят к сельскохозяйственным работам; накапливают знания об окружающем мире и вполне в состоянии разумно действовать в соответствии с тем, что им известно. Им в голову не придет пытаться заменить трезвый расчет при постройке лодки или при проведении сельхозработ магией.

Тем не менее ни одно важное событие — ни постройка лодки, ни сев, ни жатва — не обходятся без соответствующих магических ритуалов. Почему?

Потому что человеческая жизнь уязвима. Вы можете построить превосходную лодку, а буря ее потопит. Вы можете заботиться о посевах, а их погубит болезнь или вредители. Магия — это попытка обезопасить себя там, где обычные, «рациональные» методы бессильны. Можно ли сказать, что житель современного мегаполиса незнаком с этим чувством уязвимости? Эта уязвимость принимает другие формы — человек может потерять работу, или впасть в нищету, или стать жертвой преступников, или заболеть раком, — но она никуда не исчезает. Магия, попытки установить связь с оккультными силами, чтобы застраховаться от опасностей и приобрести новые возможности, — реакция вполне понятная и для жителя Тробрианских островов, и для офисного клерка.

Магия предлагает свой ответ на эту уязвимость — иллюзию могущества. Но очень скоро это воображаемое могущество начинает очень сильно разрушать способность человека чего-то добиваться в реальной жизни.

Следуя суевериям, подгадывая под особое число или расставляя в квартире обереги, люди отказываются (в той или иной степени) от ответственности за свою жизнь и перекладывают ее на что-то пустое и вымышленное. Удачно ли сложится брак, зависит уже не от того, как оба супруга будут себя вести, а от того, в правильный ли день они его заключили. Успех в делах — не от личного трудолюбия, настойчивости и умения ладить с людьми, а от того, правильный ли амулет человек повесил на стену.

Вы можете упорно учиться и работать, чтобы обеспечить себе — богатство вряд ли, а вот достаток — вполне возможно. Вы можете строить отношения с близкими людьми, что гораздо труднее, и учиться любви, смирению и прощению. Это требует больших усилий и иногда не приносит желаемых результатов. Магия предлагает какими-то обходными путями получить все сразу и готовым — так же, как казино предлагает возможность (такую же призрачную) быстро обогатиться.

Человек, уставший от неудач, надеется на то, что ему повезет, и ставит свои деньги на рулетку. Он проигрывает, потом чуть-чуть выигрывает (этот бизнес так устроен, чтобы человек не срывался с поводка), потом снова и снова бежит к игровым автоматам, веря, что теперь-то ему повезет, теперь выпадет нужный номер, его затягивает, он разоряется, влезает в долги... Так и с оккультными услугами — почему не сработало в этот раз? Ну, наверное, у вас сильно загрязнена аура, нужны еще сеансы; если не сеансы, то нужно пройти курсы по улучшению энергетики; если и это пока не помогает, надо посетить такого-то знаменитого (или наоборот, тайного) мага, ученика тибетских лам/бурятских шаманов/африканских колдунов. Так активность человека, необходимая для учебы, труда, построения отношений с ближними, поглощается погоней за морковкой, которая всегда висит у человека перед носом, но которую он никогда не схватит. Так иллюзия могущества — или иллюзия хотя бы того, что у нас есть «магический» способ разобраться с нашими проблемами, — только делает человека еще более одиноким, несчастным и уязвимым.

Притяжение тайны

Но есть и другая, и, возможно, более важная причина, по которой люди тянутся к миру таинственного. Человек жаждет чуда и тайны; он чувствует, что без них его жизнь неполна. Мир действительно не сводится к тому, что можно взвесить и измерить; в нем есть ужасающие бездны и недосягаемые высоты. Как слепые, мы живем среди сил и реальностей, о которых едва догадываемся, хотя в то же время чувствуем, что лишены чего-то важного. В человеке есть духовное измерение и жажда общения с духовным миром. Она может быть глубоко подавлена, но она есть. Английский поэт Томас Элиот сравнивал человека в мироздании с кошкой в библиотеке — он окружен знанием, которое не в состоянии постичь, до него доносятся отрывки разговоров, которые он не в состоянии понять. Впрочем, кошку вряд ли беспокоит неумение читать; а вот человек томится этой тайной — mysterium tremendum et fascinans*, тайной, с одной стороны, невыразимо притягательной, с другой — недоступной. Мы можем обрести что-то невыразимо прекрасное и таинственное, что-то, чего ищет и по чему тоскует наше сердце. Однако оккультизм вовсе не ведет к этой тайне. Он, напротив, закрывает единственную дверь, через которую к ней можно прийти.

Заговор и молитва

В чем же главное различие между магией и верой? Речь идет о противоположных подходах к духовной реальности. В человеческих отношениях нам тоже приходится выбирать между двумя эти подходами — между манипуляцией и доверием. Можно пытаться (иногда довольно успешно) манипулировать людьми, используя «магические» (их иногда так и называют) психологические техники, а можно — строить с ними отношения, основанные на взаимном уважении и доверии.

Обращаясь к той запредельной, вечной тайне, которую ищет человеческое сердце, маг пытается ее заставить, верующий пытается с ней поговорить. Если вы попробуете манипулировать людьми, вы останетесь в одиночестве. Если вы попробуете манипулировать сверхъестественным, возможно, некие духи согласятся исполнять вашу волю — какое-то время, но это обернется еще более ужасной потерей.

Показательный пример магического отношения к жизни являет так называемый приворот, который обещают практически в любом объявлении об оккультных услугах. Маги претендуют на то, что могут заставить другого человека полюбить вас или разлюбить вашего счастливого соперника (или соперницу). Но можно ли отношения, которые (как предполагается) являются результатом манипуляции над волей человека, назвать любовью? Возможна ли любовь, которая не признает за другим свободы? И будет ли такая любовь — к которой человека можно принудить (как верят покупатели оккультных услуг) — действительно отвечать потребности человека любить и быть любимым? Есть огромная разница между желанием «заполучить» этого человека и желанием установить с этим человеком близкие, доверительные личные отношения. С приворотом — а равно любым принуждением — такие отношения несовместимы. Так и попытки манипулировать сверхъестественным несовместимы с верой и любовью. Магическими заклинаниями и ритуалами человек вовсе не приближает себя к той тайне, по которой тоскует его сердце, — он отрезает себя от нее. Он пытается давить и манипулировать там, где можно только любить и доверять.
Маг (колдун, ведьма) претендует на то, что может манипулировать сверхъестественными силами или существами, подчинять их себе, использовать их в своих интересах или в интересах клиента. Он уверяет, что может — за ваши деньги — обеспечить вам нужный результат.
Верующий понимает, что Богом манипулировать нельзя, и использовать Его в своих интересах — тоже. Его можно просить, но ответ не в руках того, кто просит, а Бога. Его нельзя заставить, нельзя подкупить, можно только попросить.

Поэтому маг, предполагающий, что результат в его руках, что может этим результатом торговать, с точки зрения верующего просто глупец. Результат находится в руках Бога, невозможно торговать тем, что не находится в твоей власти. Церковь не может торговать раем или Божиим покровительством в земной жизни, а священник не может обещать «гарантированный результат» молебна — это не в руках священника, не в руках Церкви, это в руках Бога. Человек может выразить свою веру в Бога, благоговение перед Ним, смиренную надежду на Его защиту и покровительство, сделав пожертвование на храм — в том числе в форме приобретения свечи или внесения какой-то суммы денег за молебен, — но это не гарантирует результата. У Бога нет кнопки, на которую священник может нажать, чтобы получить нужный результат. Священник — как и мирянин — может только просить Его.

Бог говорит, что даже самые богатые пожертвования и пышные ритуалы Он может отвергнуть, если человек не хочет жить в подлинной вере и послушании заповедям. Бога не подкупишь.
К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов и агнцев и козлов не хочу. Когда вы приходите являться пред лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие — и празднование! Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите — и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю (Ис 1:11-18).

Хлеб вместо камня

Интерес к оккультизму связан с двумя важными чертами нашей человеческой природы: во-первых, мы существа, наделенные глубокой тягой к духовному миру; во-вторых, мы существа глубоко уязвимые, физически и эмоционально. Как говорит Калигула в пьесе Альбера Камю, «люди умирают, и они несчастны». И Слово Божие открывает нам — почему. Дело обстоит, с одной стороны, хуже, с другой — гораздо, гораздо лучше, чем мы думали.

У всех человеческих несчастий, всей боли и горя, всего зла мира, от распадающихся браков до мировых войн, есть один корень — грех. Люди пребывают в состоянии упорного и ожесточенного мятежа против своего Создателя. Как говорит Бог через пророка Иеремию, Меня, источник воды живой, оставили, и высекли себе водоемы разбитые, которые не могут держать воды (Иер 2:13). Наша беда гораздо глубже, чем болезнь, или бедность, или обиды, или даже одиночество, — наша беда в том, что мы отвернулись от Единственного источника мира, любви и радости, и эта беда может стать вечной, если мы не вернемся к Богу.

Евангелие говорит нам о том, что мы можем вернуться к Источнику Воды Живой. Великая Тайна, по которой томится наше сердце, обладает личностной природой. К ней можно обратиться на «Ты». Ее можно полюбить; ей можно довериться; ей можно повиноваться, как Отцу, доверять, как Другу, служить, как Государю. Евангелие говорит, что высшая, предельная реальность, Источник и Податель всякого существования, преисполнена любви; более того, она и есть любовь. А еще Евангелие говорит (и это очень важно), что эта реальность — которую мы и называем «Бог», часто не задумываясь о том, что значит это слово, — вошла в наш мир в лице Человека, во всем подобного нам, кроме греха, — Господа нашего Иисуса Христа.

Мы можем вернуться — нас зовут, дверь открыта, нас ожидает прощение и новая жизнь. «Приходящего ко мне не изгоню вон», — говорит Христос; тот, кто доверится Ему и последует за Ним, обретет вечную жизнь, ту вечную радость, отблески которой мы видим иногда, в самые светлые моменты нашей жизни.

Путь может быть нелегким; мы можем столкнуться с болью — как и другие люди. Но мы больше не блуждаем бесцельно и не мучаемся впустую; мы идем домой, туда, где Бог отрет всякую слезу, а всякая скорбь обернется вечным утешением. За всей пугающей непонятностью жизни стоит Его промысл; и если мы предадимся Ему в покаянии и вере, этот промысл будет для нас спасительным, ведущим за пределы земной жизни к жизни вечной и блаженной. Мы принадлежим Богу. Там, где мы бессильны, Он всемогущ. Там, где мы терзаемся неопределенностью, Он провидит всю нашу жизнь — и всю вечность — полностью, из конца в конец. Там, где мы блуждаем и спотыкаемся, Он неуклонно ведет нас к вечной радости.

Многое в нашей жизни будет происходить не так, как мы хотим, и нам следует принять это с терпением и доверием; однако многое находится в наших руках и является областью нашей ответственности. Мы призваны принять то, что мы не можем изменить, изменить то, что можем, и научиться отличать одно от другого.

Вопрос, который разделяет христиан и разнообразных «магов», — это вопрос о том, в чьих руках находится наша участь.

Оккультист исходит из того, что его жизнь — как и жизнь других людей — контролируется какими-то другими силами, тоже сверхъестественными и надчеловеческими, но не Богом. Христианин верит в Божий Промысл и человеческую ответственность.

Из этого различия в мировоззрении вытекают два совершенно разных типа поведения. Оккультист пытается как-то управлять этими силами, чертить пентаграммы, читать заклинания — христианин взывает к Богу: А я на Тебя, Господи, уповаю; я говорю: Ты — мой Бог (Пс 30:15).

Оккультизм — это отказ от упования на Бога.

Оккультизм — это отказ от упования на Бога. Возможно, он совместим с теоретическим согласием, что Бог есть, но никак не с живым молитвенным общением с Ним. Но православная вера не является согласием с существованием Бога, это живое, определенное отношение к Богу. И лучше всего это отношение выражают слова литургической молитвы — «Сами себя, и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим». 

http://www.foma.ru/article/index.php?news=1406