Православие и религия священного национализма. Худиев Л. В.

Экзарх Арктики и архиепископ Канадский Константинопольского патриархата Сотирий (Афанасулас) сказал, что «Греческая нация, народ и государство с древнейших времен творили чудеса... Ни один другой народ не имеет такой истории. Ни одна другая нация не внесла такого вклада в развитие человечества, как греческая. Она преуспела не только в золотой век Перикла, но и в сверхславную историю Византийской империи. Она распадалась и возрождалась, как феникс из пепла... Грек должен каждый день задавать себе вопросы. Уважаю ли я ценности, которые проповедовали древние греки? Являюсь ли я православным и действительно ли я глубоко православный? Стою ли я на корнях своей нации и своего православия? Тот, кто теряет эти принципы, выкорчеван, разбит и потерян.»

Конечно, это не первое провозглашение этнического превосходства, которое мы слышим из недр Константинопольского патриархата. Можно вспомнить хотя бы самого патриарха Варфоломея, заявившего, что «наши братья славяне не могут терпеть первенство Вселенского патриархата и нашей нации в Православии».

Греческая цивилизация, это, действительно, один из тех трех столпов, на которых стоит христианский мир — а учитывая его влияние — и мир в целом. Европа (включая Россию) выросла из Христианства, проповеданного еврейскими Пророками и Апостолами, греческой традиции философской и общественной мысли, и римского юридического гения.

Промыслительная роль греков в развитии цивилизации неоспорима, и, особенно, не станем оспаривать ее мы, воспринявшие истинную веру и книжную культуру от греческих миссионеров. Мы всегда храним в наших сердцах благодарное уважение к греческому народу и теплую молитву к его святым.
Но принадлежность к древнему и славному народу еще не делает самого человека мудрым и добродетельным. Мы научены, что добродетель есть дело свободной воли человека, а не его генов или унаследованного им родного языка.

В русскоязычной сети высказывание иерарха было встречено несколько иронично. Человек, который рассказывает о том, какой он умный, красивый и добродетельный, а главное, благочестивый и смиренный, навлекает на себя насмешки.

Похожую реакцию вызывает и национальное превозношение. Ваши достоинства — и как личности, как члена определенной нации, должны замечать другие, а не вы сами. «Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь» (2 Кор.10:18)

Но это высказывание архиепископа Сотирия поднимает очень серьезную проблему — проблему соотношения Православия и национализма.

Обращение к Богу — это событие, которое переворачивает всю жизнь человека. Как Бог сказал Аврааму «пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе»(Быт.12:1)

Авраам оставляет свою прежнюю жизнь — в том числе, свою прежнюю племенную принадлежность — чтобы отозваться на Божий призыв и послужить Его замыслу.

Примеру Авраама особенно последовало монашество — люди, которые вышли из мира, чтобы посвятить себя служению единому истинному Богу. Обращение меняет всю систему ценностей человека. Осознание того, что существует любящий, праведный и всемогущий Бог, который создал нас для вечной жизни, и, когда мы отпали от Него в грех, искупил нас во Христе, что существует жизнь вечная и блаженная, которую мы можем обрести или навеки утратить, меняет жизнь человека целиком и полностью.

Между ним и его окружением возникает глубокое непонимание — тому, кто обрел веру, кажутся нелепыми мирские цели и ценности, то, что люди мира считают важным, за что они готовы убивать и умирать — за что, может быть, еще недавно, был готов умирать и убивать он сам.

Люди же мира видят в нем человека ненормального, странного и вызывающего опасения. А то и изменника священным обязательствам, которые налагали на него род и племя.
Но, как говорит Апостол Павел, «Но что́ для меня было преимуществом, то́ ради Христа я почел тщетою» (Флп.3:7)
Апостолу было что терять — он был прекрасно устроенным, как бы мы сейчас сказали, «интегрированным в элиту» человеком, которому доверял сам первосвященник, и который имел власть преследовать тех, кого он сам (и вожди его народа) считали опасными смутьянами.

Причем жития святых говорят нам и о непонимании, которое часто возникает между человеком, который услышал призыв Божий и отозвался на него — и его, вполне верующим и христианским окружением.

Нельзя сказать, что эти люди не верят — они никоим образом не атеисты, они взывают к Богу, особенно в моменты беды и опасности. Их, обычно, нельзя назвать людьми безнравственными или нечестивыми. Но они живут в этом мире и исходят из его целей и ценностей. Бог, жизнь вечная — это никоим образом не отрицается, но к Богу мы отправимся, когда помрем, а сейчас у нас масса своих забот.

Такая вера, не умершая, но остывшая, довольно легко интегрируется в этот мир — причем нельзя сказать, что это однозначно плохо. Она смягчает нравы и помогает поддерживать добрый порядок.

Но довольно быстро ее начинает поглощать мир — и она становится средством для достижения каких-то мирских целей.
Причем целей вовсе не обязательно дурных и безнравственных самих по себе. Беда здесь в нарушении иерархии ценностей — Бог и вечная жизнь ставятся на службу чему-то другому.

Греческий народ пережил долгий период иноплеменного и иноверного владычества. В такой ситуации многое другие народы просто исчезли с лица земли — не потому, что их истребили победители, а потому что они сами захотели раствориться в более успешной и могущественной культуре. Расизм — изобретение довольно недавнее, и обычно такая ассимиляция была возможна. И даже намеренно поощрялась.

Греки, потерпев военное поражение и подпав под чужую власть, выжили, как народ, благодаря тому, что хранили Православную веру. Отождествление «грек = православный», как и более позднее «русский = православный» тут вполне понятно.

Но в любом народе есть люди с совершенно разным отношением, собственно, к Богу. Для одних Православие — это именно национальная религия, цель которой — в поддержании национальной идентичности, особенно, перед угрозой поглощения более богатыми, могущественными, и, в каких-то отношениях привлекательными культурами.

Для других — открытый самим Богом путь вечного спасения для всех людей. Оба эти отношения могут уживаться в одном и том же человеке — причем, что перевесит в данный момент — сказать трудно.

Уживаются ли они гармонично? Не всегда, ведь они — о разном. Более того, они предлагают разные ответы на одни и те же вопросы.

Падший человек есть существо слабое, одинокое, смертное, испуганное и растерянное. Он ищет смысла жизни, единства с другими, мощи, бессмертия. И обычный в миру способ обрести хотя бы суррогат всего это — прилепиться к чему-то большему, чем он сам. Корпорации, партии — но проще всего, племени или нации.

Религия священного национализма легко вытесняет религию вечного спасения. Племенное чувство гораздо сильнее религиозного; оно не обретается в результате религиозного обращения; оно уже есть, и мощно срабатывает всякий раз, когда человек воспринимает свою общность под угрозой. Увы, но споры о национальной принадлежности борща (совершенно пустые, со стороны глядя) увлекают людей гораздо сильнее, чем разговоры о Боге и вечном спасении.

Величие нации по умолчанию воспринимается как абсолютная цель, Бог — как средство к этой цели. Прославлению, превознесению и утверждению подлежит нация, а не Бог; Бог — это наш национальный символ, правота веры определяется тем, что это наша национальная вера.

Притязания Константинополя на власть над всем православным миром часто сравнивают с притязаниями римских пап. Это не совсем верно — папа римский может быть любой национальности, его избирают кардиналы, представляющие весь католический мир. Константинопольский патриархат есть учреждение национальное, патриархом в нем может быть только грек, избираемый другими греками.

Но чего в Евангелии точно нет — так это проповеди национального превосходства. Ни греческого, ни русского, ни какого бы то ни было еще. Конечно, стремление к горделивому превознесению своей нации — вещь обычная в этом падшем мире. Со всеми бывает. С греками, с русскими, с кем угодно.

Но Бог не может быть средством превознесения одной нации над другими. Он не может быть инструментом чьих-либо национальных чаяний. Он есть Творец неба и земли, Он соткал каждого человека — любой национальности и гражданства — во чреве матери и искупил каждого честною своею кровию.

Его нельзя приспособить к каким-то своим национальным или политическим целям. На Его призыв можно только отозваться, как отозвался Авраам.

https://radonezh.ru/2023/03/29/pravoslavie-i-religiya-svyashchennogo-nac...