Поучения благостного старца Клеопы. Епископ Афанасий (Евтич)

В сентябре 1976 года мы были в Румынии[1], этой соседней нам православной стране братского нам по вере румынского народа. Мы ездили туда для участия в совещании, посвященном христианскому воспитанию. По благословению Блаженнейшего Патриарха Румынии Иустиниана и митрополита Молдовы высокопреосвященного Иустина эта встреча проводилась в семинарии неподалеку от монастыря Нямц в Молдове – северо-восточной области Румынии.

Из Бухареста мы на автобусе поехали на север. Доехав наконец до Карпат, мы остановились для краткого отдыха в горном монастыре Синая, основанном монахами Синайской горы, обосновавшимися здесь в древние века. Далее мы поехали через величественные ущелья и живописные горные перевалы, на севере пересекли Карпаты и спустились по Молдавской возвышенности к монастырю Нямц (в понедельник вечером, 6 сентября).

На следующий день мы, прежде всего, поклонились святыням этой обители и были на Божественной литургии, которая совершалась в соборном храме, а затем в семинарии начались беседы по христианскому воспитанию и образованию. Продолжались они до пятницы, и много хорошего было высказано на этом совещании. Каждый из участников хотел внести свой вклад в решение этой сложной и ответственной проблемы и нашей насущной задачи.

Но как при многих разговорах забыть о самом Православии и не погрешить? Об этом издавна спрашивали себя еще наши отцы. Отца Амфилохия, меня и еще нескольких братий, православных из Греции и других стран, больше этого совещания интересовали монахи из скитов монастыря Нямц, особенно известный молдавский старец-исихаст отец Клеопа из уединенного монастыря Сихастрия.

Об отце Клеопе, пустыннике, мы слышали еще до нашего приезда в Румынию. Рассказывали нам о нем в Афинах седовласый и мудрый румынский протоиерей отец Думитру Стэнилоае и наш юный афинский друг Панайотис Нелас, оба богословски и духовно связанные со святогорскими и молдавскими пустынниками-исихастами. А святогорско-молдавская исихастская связь отнюдь не случайна и не нова.

Существовала и продолжается вековая духовная связь между исихастами (безмолвствующими молитвенниками) Святой Горы и подвижниками-молчальниками (то есть исихастами) Молдавии и вообще Румынии. Эта нерасторжимая связь обусловлена именно их одинаковой и на протяжении веков неизменной благодатно-подвижнической жизнью и опытом, известным в Православии как исихазм, то есть аскетико-благодатным подвигом молитвенного безмолвия и уединения с Богом («один на один с Богом»), подвигом умно-сердечной, безмолвно призывающей беседы и общения с Богом – через невыразимую молитву, через очищение ума и сердца, через прозорливое боговидение и благодатное богообщение.

На Святую Гору этот спасоносный способ духовного жительства и подвига был перенесен с Синая. Способ жительства в тихой молитве и переживание боговидения в свете особенно распространил на Афоне святой Григорий Синаит (в начале XIV в.), а после Афона – и на Балканах и в Сербии до самой Раваницы (святой Ромил Раваницкий – его ученик, а за ним и другие синаиты в Сербии). Этот священный исихастский способ жизни еще раньше возжег на Святой Горе святой Григорий Палама (в середине того же XIV в.), а после Святой Горы – в Солуни, Царьграде и на всех Балканах. Многочисленные ученики этих двух святых Григориев имелись в Византии, Сербии и Болгарии. Это были не только монахи; исихастской жизнью жили бесчисленные обычные христиане: крестьяне, работники, князья, правители, – а также епископы и патриархи.

Одним из таких подвижников, молитвенных безмолвников (исихастов) того же XIV века был на Балканах мудрый иеромонах Никодим (известный как «поп Никодим» Гржич из нашего Прилепа), опытный святогорский пустынник и в то же время усердный духовный труженик на ниве спасения всех балканских народов. Во второй половине XIV века этот святой исихаст приходил со Святой Горы в Сербию к нашему святому князю Лазарю, а затем переправился через Дунай на севере и поселился в Румынии. С помощью монахолюбивого святого князя Лазаря и его сына, святого деспота Стефана, не меньшего любителя исихазма, старец Никодим со своими монахами воздвиг в братской православной Румынии неподалеку от Северина монастыри Водицу, Прислоп и Тисман. Здесь затеплился очаг святогорской исихастской молитвенной жизни и подвига, охвативший затем всю Румынию. Были, конечно, в Румынии монашество и монастыри и до святого Никодима Тисманского (недавно при раскопках в Добрудже около Констанцы были обнаружены монастыри IX и Х веков, но еще задолго до того, в IV и V веках, в этих румынских краях славился монах-подвижник святой Иоанн Кассиан[2]). Однако новая волна исихазма разгорелась в Валахии и Молдавии именно через святого Никодима и его учеников.

Святой Никодим упокоился о Господе 26 декабря 1406 года, а после его кончины его ученики, монахи-пустынники Софроний, Пимен и Силуан, ушли из монастыря Тисман на север Молдавии и поселились у речки Нямц (название ей было дано из-за обитавших там немцев), где впоследствии был основан нынешний монастырь Нямц, посвященный Вознесению Господню. Первую каменную церковь в Нямце воздвиг молдавский князь и воевода Петр Мушат (1375–1391), ему последовали и другие ктиторы, великие воеводы и правители Молдавии: Александр Добрый (1400–1432) и Стефан Великий (Штефан чел Маре, 1457–1504, который воздвиг стоящий поныне большой соборный храм монастыря Нямц). Они устроили многочисленные и прекрасные молдавские и буковинские монастыри: Бистрицу, Молдовицу, Сучевицу, Путну, Воронец, Пробот и другие – и живописно украсили их снаружи и внутри. На прекрасных фресках этих монастырей были изображены святые лики молдавских исихастов, бывших духовниками тех правителей и епископов, что воздвигали и украшали эти монастыри.

При этом и сами Цареградские патриархи XIV и XV веков: святитель Каллист, святитель Филофей и их преемники, известные как ревностные подвижники-исихасты и распространители православного исихазма, – неизменно поддерживали исихастскую жизнь в Молдавии и Валахии, назначая туда клириков- и епископов-исихастов. Так прилив греческих и славянских исихастов со Святой Горы и с Балкан в Румынию никогда не прекращался, что означает, что и в самой Румынии исихастская жизнь и подвижничество никогда не гасли. (Вспомним в доказательство тому приход в Румынию святогорского исихаста святого Нифонта, патриарха Цареградского (XV–XVI вв.), и хиландарского сербского подвижника святого Рафаила Банатского (XVI–XVII вв.), и подвижничество монахов-святогорцев во времена валашского воеводы Нягоя Басараба (XVI в.), и затем святогорского русского старца-исихаста Паисия Величковского (XVIII в.) и других.)

Кроме того, духовной жизни сестринской Церкви Румынской содействовали и другие православные Восточные патриархи и Сербские патриархи из Печи, особенно Арсений III Черноевич; способствовало этому и переселение сербов через Савву и Дунай в Банат и Ердель[3]. Точно так же вместе со своими православными братьями-румынами сербские митрополиты из Карловаца и вообще сербские клирики, монахи и христиане защищали в те века свою православную веру и истинно благодатную духовность исихастской жизни от духовного и физического насилия латинской (австро-венгерской) унии, и делали это упорно, до мученической смерти. (Об этом с великой любовью и признательностью говорил нам святой старец Клеопа, когда мы, двое сербов, посетили его, словно он хотел нас, грешных, поблагодарить за всю братскую сербско-румынскую любовь и за мученическую непоколебимость и непобедимость в защите святого Православия и православной духовной жизни. Старец Клеопа одно время был приходским священником в Араде и служил при тамошних гробах сербских клириков и исповедников Православия и не переставал напоминать нам об этом, пока мы были у него, особенно выделяя страдание святого новомученика Виссариона Сарая, сербского иеромонаха из Сербии и Славонии, который за сопротивление унии был умерщвлен римо-католиками 21 октября 1744 года в Ерделе.) Но вернемся к монастырю Нямц и его скитам и монахам.

Благодаря своим монахам, исихастским молитвенникам и подвижникам, труженикам за спасение и свое, и всех людей вокруг них, монастырь Нямц стал и на протяжении веков оставался духовным центром христианской жизни и просвещения Молдавии и всей Румынии, таким как Свято-Троицкая Сергиева лавра для России, таким как Студеницкая, Хиландарская и Дечанская лавры для Сербии. (Стоит вспомнить, что в конце XIV и в начале XV века один и тот же просвещенный монах, друг исихастов и сам подвижник, был сначала игуменом монастыря Нямц, а затем игуменом наших Высоких Дечан. Это известный Григорий Цамблак, списатель житий святого Стефана Дечанского, святого Иоанна Нового Сучавского в Румынии, святой Петки, которая также связывает Сербию и Румынию. Вспомним тут и святого Максима Бранковича (XV–XVI вв.), архиепископа сначала Валашского, а затем Белградского и Сремского; вспомним затем созидание сербских монастырей Крушедола и Хопова с помощью румынских воевод; и святого Савву Бранковича, серба по происхождению, румынского митрополита в Ерделе (1656–1683); и помощь румынских воевод монастырю Милешево и другим сербским монастырям во времена турецкого ига и так далее.)

Но самым известным румынским подвижником-исихастом после основания монастыря Нямц был преподобный Даниил Исихаст (XV в.). После него (в XVI в.) появляется молдавский подвижник из Нямца старец Зосима, который со своими учениками основывает новую обитель для подвижничества, еще глубже в Карпатских горах, – монастырь Секу, в двух часах пути к юго-западу от Нямца. Затем появляются неизвестные нам по имени, но Богу Всевидящему знаемые основатели исихастского скита Сихастрия (основан в XVII в.), в котором сегодня подвизается старец Клеопа; и затем нямецкий старец (XVIII в.) иеромонах Пахомий, основатель Покровского скита в далеком лесу в часе ходьбы от Нямца; и так эта духовная связь и благородная лоза не обрывалась до прихода преподобного Паисия Величковского.

Приход в Румынию русского святогорца Паисия Величковского с монахами-исихастами из афонских лавр имел место около 1763 года; пришли они сначала в молдавский монастырь Драгомирну (XVI в.), затем в упомянутый монастырь Секу и наконец в монастырь Нямц в 1779 году. Этот приход преподобного Паисия и его учеников-святогорцев (представителей многих православных национальностей) возгрел и обновил исихастскую молитвенно-подвижническую жизнь в православной Молдавии, откуда она распространилась и на другие православные страны. Здесь, в Нямце, была переведена и напечатана первая славянская «Филокалия» («Добротолюбие») – сборник наилучших аскетических исихастских текстов, а также многие другие сочинения святых отцов, аскетов и исихастов. (Печатание духовных и церковных книг в Румынии имело место и до этого; здесь печатал книги и сербский печатник из Черной Горы иеромонах Макарий в XVI веке.) Старец Паисий Величковский упокоился о Господе 15 ноября 1794 года, и святые мощи его покоятся в храме монастыря Нямц, а молдавский нямецкий пламень исихазма возжег и духовные факелы святости и подвига и к северу, и к югу от самого Нямца.

На юге просияли в исихастском жительстве подвижники монастыря Черника (близ Бухареста): старец Георгий и святой Каллиник Черникский, бывший его учеником в 1818–1850 годы, а затем епископом Рымникским в 1850–1868 годах. На севере же исихастская жизнь из Нямца перешла в Россию, в Оптину пустынь, где просияли знаменитые Оптинские старцы: Авраамий, Леонид, Макарий, Амвросий (тот, у которого учился и исповедовался Достоевский) и многие другие. Так разгорался непрерывно и всюду в Православии (на Святой Горе в те времена были святой Никодим Святогорец и известные коливары[4], а молитвенные безмолвники-исихасты имеются на Святой Горе и поныне) этот истинный благодатный огонь, который Господь принес и низвел на землю (см.: Лк. 12: 49).

Этот исихастский огонь истинного духовного подвижничества, перенятый из Молдавии Оптиной пустынью, возвратился снова из России в Румынию после русской революции, когда из России пришли подвижники, снова оживившие молдавские скиты и пещеры в карпатских котловинах и горах, о чем нам говорил и имена этих подвижников называл сам святой старец Клеопа. Более того, он уверял нас, что некий монах (из смирения и скромности он скрывал от нас, что это был он сам) обошел все те места и знал еще живых подвижников, и все, что он проникновенно узнавал о них, он записал и хранит в еще не изданной рукописи. (А старцу Клеопе сейчас около 70 или немного более лет.)

К отцу Клеопев монастырь Сихастрия мы добирались из Нямца, по благоволению сначала отца Николая Бордашиу, а затем владыки Нестора (викария Крайовского), предоставившего нам в распоряжение свой автомобиль с водителем. В Сихастрию старца Клеопы нам подобало бы идти пешком, но время и обстоятельства взяли свое, и мы поехали туда также на автомобиле. С нами поехала и г-жа Томоко, православная японка, вдова покойного Павла Евдокимова из Парижа.

Из Нямца мы свернули сначала в монастырь Секу, а затем продолжили путь в Сихастрию. Это, как мы уже сказали, исихастский скит в Карпатах (в трех или четырех часах ходьбы от Нямца), как говорит о том и само название – «Сихастрия», то есть исихастирий, молчальница, место безмолвия и подвижничества (как наша келлия святого Саввы в Карее или келлии в Студенице). Посвящена она Рождеству Пресвятой Богородицы, и как раз накануне здесь был престольный праздник, а в день нашего приезда совершалась память святых Иоакима и Анны.

В скиту около 40 монахов во главе с протом – старцем Викторином, игуменом, в то время как старец Клеопаживет в уединенном домике за оградой самого скита. К старцу нас привел отец Петроний, иеромонах лет 50, о котором мы узнали потом, что сам старец Клеопа считает его истинным, совершенным монахом. (Позднее он сказал нам, в отсутствие отца Петрония: «Когда подумаем о совершенном образце монаха, то скажем себе, что это отец Петроний».)

Перед домиком старца ждали с десяток набожных христиан и христианок, вероятно, ради исповеди и духовного наставления и утешения. Но старец, услышав о нашем приходе, тут же принял нас в своей келье и рассадил на своей кроватке и на стульчиках. Нам не сиделось. Мы все время стояли бы под благословением его святых рук, ибо мир его и благодать лучились от него и на мою грешную душу, которая обычно редко видит свою греховность так, как увидела ее тогда.

Поскольку г-жа Евдокимова торопилась с возвращением, старец благословил ее, преклонившую пред ним колени, и, возложив обе руки ей на голову, отпустил ее. Нам же старец обрадовался как ребенок, особенно потому, что мы «сербские отцы» и состоим в духовной связи с отцом Иустином (Поповичем), о котором он слышал и читал как о «великом православном духовнике и богослове». Вывел он нас затем вместе с отцом Петронием и отцом Николаем из кельи и повел в карпатские луга и холмы. (Отец Николай, который все время был за переводчика, сказал нам, что его самого раньше, когда он приходил сюда с семинаристами, отец Клеопа принял так же: вывел всех в горы и там преподал им наставление и благословил.)

Когда мы расселись на холме над фруктовым садом, а старец сел перед нами на колени, я, грешный, осмелился первым спросить его: как жить в этом миру, на асфальте, и бороться со своими страстями и искушениями мира? Блаженный старец Клеопа тогда преподал нам свое богодухновенное опытно-благодатное

Поучение
о восьми способах искушения человека и борьбе с ними

Святые отцы говорят (так начал отец Клеопа сжато излагать нам свой духовный опыт, унаследованный от святых отцов и лично пережитый им, что ясно подтверждало каждое его слово), что человек на пути спасения бывает искушаем диаволом с восьми сторон: сзади, спереди, слева, справа, сверху, снизу, изнутри, извне.

1. Сзади человека искушают, когда он постоянно помнит свои ранее совершенные грехи и злые дела и снова возвращает их в свое сознание, перетряхивает их, занимается ими, или отчаиваясь из-за них, или размышляя о них со сладострастием. Такое памятование о том, что мы совершили в прошлом, есть диавольское искушение.

2. Спереди человек бывает искушаем обычно через страх при мысли об ожидающем его будущем: что будет с ним или с миром; сколько мы еще будем жить; будет ли нам что есть; не будет ли войн или каких-нибудь серьезных и страшных событий впереди; вообще всякими догадками, предвидениями, прорицаниями и всем тем, что вызывает в нас страх перед будущим.

3. Слева человек бывает искушаем диаволом через призыв на явные грехи, на такие поступки и дела, о которых известно, что они грехи и зло, но люди даже, несмотря на это, совершают их. Это искушение открытым призывом на грех, грешить прямо и сознательно.

4. Справа бывает искушение от диавола двумя способами. Первое – когда человек совершает добрые дела и добрые поступки, но совершает их с плохим, недобрым намерением и целью. Это, например, когда он делает добро и поступает хорошо из славолюбия, или чтобы добиться похвалы или какого-нибудь положения, или чтобы прославиться, или чтобы из этого извлечь какую-нибудь выгоду для себя; следовательно, когда он творит добро из тщеславия, корыстолюбия или алчности. Такое совершение добрых дел ради плохой цели греховно и тщетно. Святые отцы уподобляют такое совершение добрых дел (например пост, милостыню и другое) телу без души, ибо цель, с какой совершается дело, – это душа этого дела, а само дело – тело. Потому и совершение добрых дел с целью, которая не по Богу, есть, в сущности, искушение для человека, которое приходит к нему с правой стороны, то есть под видом добра. Второе искушение с правой стороны бывает от диавола через разные призраки и видения, когда человек принимает явления диавола в образе Бога или ангела Божия. Это доверие диавольским привидениям или такое принятие бесовских явлений за ангельские святые отцы называют обманом, прелестью.

5. Далее, сверху человек бывает искушаем от диавола тогда, когда он может, но не совершает добрых дел и святых добродетелей из-за своей лености; когда знает и может приложить больше усилий и труда для подвигов (добродетелей, добрых дел), но не делает этого, ибо ленится или ищет отговорок для своей лености, так что, в сущности, духовно отвергает их, делает намного меньше, чем мог бы в действительности.

6. Искушение человека снизу (и чтобы лучше объяснить нам это, старец Клеопа каждый раз показывал руками, с какой стороны приходит то или иное искушение, а потом вкратце повторял описанную им сторону искушения) – также происходит двумя способами. Первое – когда человек берет на себя большие подвиги, превышающие его собственные силы, и безрассудно напрягается. Это бывает, например, когда кто-нибудь болен, но накладывает на себя еще и пост, а этот пост не по его силам, или вообще когда перебарщивает в каких бы то ни было подвигах, которые выше его духовных и телесных сил. Такое упорствование – это несмирение и неразумная самонадеянность.

Другое искушение снизу бывает, когда человек стремится узнать тайны Священного Писания (и вообще тайны Божии), а делает это не по своему духовному возрасту. То есть когда он хочет сам проникнуть в тайны Божии в Священном Писании (у святых и вообще в мире и жизни), объяснить их и затем учить этим тайнам других людей, в то время как он сам духовно до этого не дорос. Святые отцы говорят, что такой человек хочет разгрызть кость молочными зубами. Об этом говорит святой Григорий Нисский в своем сочинении «Жизнь Моисея». Бог, говорит он, поэтому повелел израильтянам, как несовершенным, чтобы они от пасхального агнца ели только мясо (которое есть молоко для зубов), и притом есть его с горькими травами, а кости агнца не переламывать и не есть, но сжигать их в огне (см.: Исх. 12: 8, 10, 46). Это значит, что и нам нужно из Священного Писания (и вообще в нашей вере в Бога) толковать только те тайны, которые соответствуют нашему духовному возрасту, и есть их (усваивать) с горьким зельем, то есть со всем тем, что нам приносит жизнь (страдания, горести), а великие и высокие (соответственно, глубокие) тайны Священного Писания и Божественной науки и Божия Промысла, как некие твердые кости, не разгрызаются молочными зубами, они поддаются только огню, то есть становятся понятными только в зрелом духовном возрасте, в душах опытных и искушенных в благодатном Божественном огне.

7. Изнутри же человек бывает искушаем тем, что имеется в его сердце и что из этого сердца исходит и искушает его. Господь Иисус Христос тут ясно сказал, что изнутри, из сердца человеческого исходят греховные и нечистые помыслы и желания, похоти (см.: Мф. 15: 19), которыми человек искушается. Человека искушает не только диавол, но и человеческие злые намерения и злые навыки, похоти, злые желания, человеческое внутреннее грехолюбие, исходящее из его неочищенного сердца.

8. Наконец, восьмые врата диавольского искушения открываются человеку извне, через внешние вещи и поводы, то есть через все то, что входит в человека извне через его чувства, которые есть окна души. Эти внешние вещи не злы сами по себе, но через них посредством чувств человек также может искушаться и наводиться на зло и грех.

Вот таковы восемь способов искушения всякого человека, независимо от того, пребывает ли человек в миру или в уединении.

(Закончив перечисление всех восьми способов искушения человека, старец Клеопа кратко повторил их и затем приложил к ним способы и средства борьбы со всеми этими искушениями.)

Против всех этих искушений: сзади, спереди, слева, справа, сверху, снизу, изнутри, извне – нужно бороться трезвением (старец употребил именно это славянское слово), то есть вниманием, осторожностью и бодрствованием души и тела, бодрствованием и бдением духа, трезвенностью и рассудительностью, вниманием к своим мыслям и поступкам, или, одним словом, – рассуждением; а с другой стороны – постоянным молитвенным призыванием имени Господа Иисуса Христа, то есть через непрестанную молитву. (На это отец Петроний добавил по-гречески: «“Προσοχή και προσευχή”, – как говорят святые отцы, то есть “вниманием и молитвой”».) Другими словами (добавил старец) святые отцы говорят, что борьба против всех искушений и страстей состоит в следующем: хранить свой ум и всю душу и тело свое от искушений – это дело и подвиг наши, с нашей, человеческой, стороны; а с другой, Божественной, стороны, нужно непрерывно в молитве призывать на помощь Всемогущего Господа Иисуса Христа, а это есть непрестанная и главная исихастская молитва, называемая Иисусовой молитвой: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешного!».

***

Ночь уже начала опускаться на карпатские и молдавские горы и долины, а от старцевых заключительных слов в моей душе стала заниматься заря: может, и мою грехолюбивую душу и мое многострастное тело Господь посетит трезвением и молитвой по молитвам святого старца Клеопы и моего духовного отца на Отчизне[5].

Когда старец еще только начинал говорить, монахи из скита Сихастрия по одному стали приближаться к нам как бы украдкой через фруктовый сад и садились на колени, на таком расстоянии от старца, чтобы можно было слышать, что он говорит. А выражение их лиц ясно свидетельствовало о том, что они хорошо знают, как важны для них эти слова.

Блаженный старец затем повел нас в скитскую обитель и сердечно угостил нас, продолжая свои речи, полные любви, в присутствии, конечно, отца Петрония. Сказал наконец, что хочет с отцом Петронием отправиться в будущем году на Святую Гору и на обратном пути пройти через Сербию, чтобы увидеть наши монастыри и особенно отца Иустина.

Завершу описание посещения молдавских исихастов словами святого Иоанна Кассиана, одного из стародавних земляков и предшественников в молитвенном трезвении и трезвенном молении (а это и есть православный исихазм) преподобного старца Клеопы: «Правильное духовное руководство другими и правильное подчинение (то есть послушание) – дело самых мудрых людей и дар свыше от Святого Духа, потому что спасительные правила жизни может давать только опытный в добродетели, и истинно покоряться старшему может только богобоязненный и смиренный». И еще словами святого и великого Фотия, сказанными как раз о поучениях и правилах святого Иоанна Кассиана: «Все это в действительности есть раскрытие и развитие Божественной науки и евангельской жизни».

Перевела с румынского Зинаида Пейкова

Перевод выполнен по: În memoria Părintelui Cleopa: «Mânca-v-ar Raiul!». Vol. 2. Vânători: Editura Mănăstirea Sihăstria, 2004.

[1]Епископ Герцеговинский Афанасий (Евтич), в то время иеромонах, посетил старца Клеопу в 1976 г. вместе с другим учеником архимандрита Иустина (Поповича) – иеромонахом Амфилохием (Радовичем), ныне митрополитом Черногорским. Воспоминания об этом посещении, предлагаемые ниже, были опубликованы в книге «Veliki je Bog» [«Бог велик»]. Белград, 2000.

[2]В русских святцах святой называется Иоанном Кассианом Римлянином; память 29 февраля.

[3]Ердель, Ардял – иные названия румынской области Трансильвания.

[4]Коливары — преподобные Никодим Святогорец, Макарий Коринфский и Афанасий Парийский и их приверженцы, развернувшие в Греции конца XVIII – начала XIX в. религиозно-просветительское движение, называемое коливадским. Они возродили исихастскую традицию и опубликовали множество творений святых отцов, в том числе знаменитый сборник «Добротолюбие». Название «коливары» происходит от слова «коливо», которое ревнители чистоты Православия и незыблемости святых канонов отказывались освящать по воскресеньям и требовали соблюдения древней традиции совершения заупокойных служб по субботам.

[5]Архимандрита Иустина (Поповича).

Источник: Православие. ру