Поместный собор на фоне революции

Поместный собор открылся 28 августа 1917 года в Успенском соборе Московского Кремля. Он заседал до сентября 1918 года. Помимо восстановления патриаршества, на нем были приняты и другие решения. О чем спорили на Соборе и о его значении рассуждают историки Петр Чистяков и Ксения Сергазина*.

Разговоры о необходимости церковных реформ, в том числе реформ церковного управления, начались задолго до начала Собора и задолго до революций 1905 и 1917 годов. Для многих была очевидна необходимость реформ. Особенно для интеллигенции, членов религиозно-философских собраний начала XX века, интерес которых к Церкви значительно усилился еще в конце XIX века (и был связан, вероятно, с социально-психологическим кризисом, охватившим многих думающих людей того времени). Но не только для интеллигенции.

Еще в начале 1890-х годов тогдашний ректор Московской духовной академии Антоний (Храповицкий), будущий митрополит и фактический основатель Русской православной церкви за рубежом (а также, по легенде, прототип Алеши Карамазова), публично говорил о том, что «мысль о созыве Всероссийского Собора давно уже зреет в сознании мудрых архипастырей русской Церкви». Митрополита и других церковных чиновников не устраивала сохранявшаяся с петровского времени полная несамостоятельность епископата, их зависимость от «охранительной» и консервативной политики обер-прокурора Синода Константина Победоносцева.

Церковь была в состоянии своеобразного «застоя», который не мог не влиять и на ее членов. Один из синодальных чиновников, хорошо знавший ситуацию в российских монастырях, писал, в частности, в своем дневнике, что в монахи тогда «шли только карьеристы 96-й пробы, драпируясь, конечно, в мантию спасения и благочестия»[1].

Государственные чиновники тоже шли навстречу реформам. Так, в 1904–1905 годах обсуждалось всерьез «воссоздание православного прихода как особого церковно-общественного учреждения», причем приходская проблема рассматривалась в контексте общегосударственных реформ — введения народного представительства в сочетании с самодержавной формой правления. Князь П.Д. Святополк-Мирский, руководитель министерства внутренних дел, в 1904 году подготовил программу преобразований, в которой он планировал сблизить деятельность церковно-приходских попечительств с общественным управлением земств и городов[2].

Более того, на волне преобразований 1905 года, принятия указа «Об укреплении начал веротерпимости», позволявшего россиянам выбирать самим свою религию, можно было поставить вопрос и о реформе Русской церкви, «чтобы нас не упрекали, — как скажет С.Ю. Витте царю, — что, мол, сектантством и инославными исповеданиями мы занимаемся, а о православии молчим»[3]. Прежде всего заговорили о введении в Синод кроме постоянных членов временных членов, выбираемых из числа архиереев, а также о восстановлении патриаршества.

Император Николай II, во многом прислушиваясь к мнению обер-прокурора, относился к проведению реформ сдержанно, не раз говорил об их несвоевременности. Поместный собор важен, считал он, но «когда наступит благоприятное время».

В итоге открытие Собора летом 1917 года стало де-факто одним из следствий Февральской революции — важным следствием, которое, к сожалению, не пережило Октябрьского переворота.

Весной 1917 года в «Церковных ведомостях» было опубликовано обращение Святейшего Синода к «архипастырям, пастырям и всем верным чадам Российской православной церкви» о предстоящем созыве Всероссийского Поместного собора, цель которого — «спешное приведение в жизнь некоторых изменений в области церковного управления».

Обращение было рекомендовано прочесть в храмах в первый воскресный или праздничный день после службы. Послание было подписано Сергием (Страгородским), Агафангелом (Преображенским), Михаилом (Богдановым) и Андреем (Ухтомским), единоверческим епископом, позднее перешедшим в старообрядчество, а также священниками Николаем Любимовым, Александром Смирновым, Александром Рождественским и Федором Филоненко.

Собор начал свою работу спустя три недели после тобольского заточения Николая II и работал более года. Основные средства на его проведение были выделены Временным правительством в октябре 1917 года — по ходатайству Антона Карташева оно ассигновало два миллиона рублей беспроцентной ссуды сроком на пять лет (что составляло примерно четвертую часть от планировавшихся первоначально финансовых расходов), остальные деньги поступали из средств монастырей. 

В период с 28 августа по 20 сентября (здесь и далее даты указаны по новому стилю – прим. ТАСС) было проведено три сессии Собора: первая — в период с 28 августа по 22 декабря 1917 года, вторая — со 2 февраля по 20 апреля 1918 года, третья — со 2 июля по 20 сентября 1918 года.  В работе Собора, своеобразного церковного Учредительного собрания, приняло участие 564 человека, из них 80 архиереев, 129 священников, 10 диаконов, 26 псаломщиков, 20 монашествующих (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян.

О чем же они спорили больше года?

Проблемы, которые нужно было решать

Начиная разговор о церковных реформах, нужно вспомнить, что представляла собой Русская церковь в начале XX века. 200 лет, начиная с петровского времени, она была лишена патриарха и фактически представляла собой одну из государственных структур, сталкиваясь таким образом со всеми сложностями и издержками любой бюрократической системы. Кроме того, Церковь выполняла функции современных ЗАГСов — вела учет населения, записывая в книги сведения о родившихся, умерших и вступивших в брак.

Каждый житель Империи (речь, конечно, не шла о территориях, где традиционно проживали мусульмане, буддисты или евреи) должен был раз в год, Великим постом, приходить на исповедь и к причастию. Сведения об этом хранились в церковных исповедных ведомостях. Поскольку православие было государственной религией Российской Империи, отступление от православия (и неверие вообще) до указа о веротерпимости (1905 года) преследовалось по закону, что, конечно, предопределило появление верующих формально, внешне, «не на самом деле», и во многом способствовало впоследствии утверждению советского атеизма.

Формальное соблюдение православных обрядов и невысокая грамотность россиян не позволяли полностью изжить средневековые магические представления граждан (да что говорить: и сейчас нельзя сказать, что они полностью изжиты), что создавало духовенству немалые проблемы. Понимал это еще царь Петр, искоренявший суеверия и ратующий за повышение уровня образования — хотя бы духовенства. Ситуация осложнялась (как и теперь) тем, что основным языком богослужения был не очень понятный церковнославянский.

«Издревле господствующее в Православной церкви выборное начало должно быть проведено во все доступные для него формы церковного управления. Широкое участие всех членов Церкви в делах церковных, при нерушимости присвоенных каждому прав и обязанностей, должно привлечь всех к живой деятельности на пользу Церкви и сделаться основою церковного устроения в настоящее время. Необходимы соответствующие изменения и в духовной школе, и в церковном суде. Все эти и подобные мероприятия должны привести к упорядочению церковной жизни и к возможному единообразию возникающих повсеместно церковных организаций», — было сказано в послании Синода.

Из документа видим, как важно было сохранить выборность — церковного совета, епископата, патриарха, необходимо проведение реформы церковного образования и церковного суда (эти сферы и до сих пор требуют реформ, а с выборностью теперь стало гораздо хуже, чем было в начале века).

Предсоборное присутствие и Предсоборный совет

Нужно отметить, что фактически подготовка к Собору 1917–1918 годов была предпринята в начале 1906 года, когда Святейший Синод принял решение о создании Предсоборного присутствия для обсуждения всех намеченных для рассмотрения вопросов.

В состав Предсоборного присутствия вошли не только епископы и священники, но и светские лица — профессора духовных школ. Обсуждали вопросы церковной автономии, невмешательства государства во внутренние дела Церкви, а церковных иерархов — в дела государства, вопрос учреждения новых митрополичьих округов, то есть изменение административного деления, вопросы церковного устава и церковного суда (предполагалось, что Церковь должна иметь возможность судить своих членов за несоответствие церковно-судебному уставу, а самого устава при этом не было[4]). Отдельно решались вопросы отношения к неправославным и с неправославными (в первую очередь со старообрядцами и сектантами — молоканами, духоборами, субботниками, толстовцами, хлыстами).

Надеялись, что Собор начнет свою работу в 1907 году. Но это случилось лишь спустя 10 лет, уже в другой России. При этом статус религиозных конфессий в «демократической» России — после Февральской революции — определяла светская власть, но как эта власть будет понимать декларируемую «религиозную свободу», было неясно. Именно поэтому с созывом Собора торопились.

11 июня 1917 года был создан Предсоборный совет, в составе которого было десять отделов, посвященных уже обсуждавшимся темам, — выборам на Поместный собор, образованию церковных округов (отчасти соответствующих современным митрополиям, но с другими полномочиями), епархиальному управлению, церковному суду, приходской жизни и возможности изменять традиционные границы прихода, старообрядчеству и единоверию (единоверческих приходов в начале века было очень много, и их богослужение полностью соответствовало дораскольному, староверческому), правовому положению Русской церкви, монастырям и духовным школам.

Подготовка Собора шла в трудных условиях. «Опасность анархии, — как пишет историк Русской церкви Сергей Фирсов, — к середине лета 1917 года стала настолько осязаемой, что Святейший Синод решил обратиться к православным с особым посланием», в котором призывал народ к покаянию и борьбе с новым врагом — хищениями, грабежами, разбоями, озлоблением и братоубийственной войной[5]. В августе 1917 года было принято специальное послание к православному народу, в котором звучало предупреждение о надвигающемся всеобщем разорении и голоде. «Россия гибнет, — говорилось в послании, — совесть народная затуманена, совершаются неслыханные кощунства и святотатства, местами пастыри изгоняются из храмов»[6].

Собор был открыт в Москве в праздник Успения Богородицы — 28 августа — и больше года действовал в нынешних зданиях Свято-Тихоновского университета — в Епархиальном доме в Лиховом переулке.

Первая сессия Собора — с 28 августа по 22 декабря 1917 года — была посвящена реформе церковного управления — главным образом, избранию патриарха и — уже после Октябрьского переворота — обсуждению статуса Православной церкви в советской России. В голосовании приняли участие 257 членов Собора, на первом голосовании было избрано 25 кандидатов в патриархи. Наибольшее количество голосов в первом туре получил Антоний (Храповицкий) — 101. Во втором туре выбирали троих из 25. Лидировал все тот же Антоний (Храповицкий), у него было 159 голосов, Арсений (Стадницкий) набрал 148 голосов, а Тихон (Белавин) меньше всех — 125 голосов. В третьем туре Тихон получил 162 голоса. Однако решающим было не итоговое голосование, а жеребьевка.

18 ноября 1917 года после литургии и молебна в Храме Христа Спасителя старец Зосимовской пустыни Алексий (Соловьев) после долгой молитвы с земными поклонами вынул жребий. Киевский митрополит Владимир (Богоявленский) огласил имя избранного: «Митрополит Тихон». Хор запел величание Патриарху. 4 декабря в Успенском соборе Кремля была совершена интронизация нареченного и избранного Патриарха Московского и всея России Тихона (Белавина).

Вторая сессия Поместного Собора — со 2 февраля по 20 апреля 1918 года — рассматривала вопросы епархиального управления, приходской жизни и устройства единоверческих приходов, вопросы, связанные с бракоразводными процессами. Обсуждался также вопрос об охране кремлевских святынь и перемещении их в приходские храмы и ризницы при них. 

Третья сессия — со 2 июля по 20 сентября 1918 года — должна была решить вопросы о церковном управлении, в том числе о правах и обязанностях Местоблюстителя патриаршего престола, о роли мирян в приходской жизни и о роли женщин в Церкви (вопрос о диакониссах и женщинах-псаломщицах). Обсуждали и возможности второго брака для овдовевших священников в случае снятия ими сана, говорили о монастырях и монашествующих, о старцах и старицах в монастырях. На сессии было вынесено ряд постановлений, касающихся охраны церковной собственности от «кощунственного захвата и поругания» (принятые постановления, впрочем, не спасли Русскую церковь от изъятия церковных ценностей в 1922 году).

Все эти решения принимались, безусловно, с учетом тогдашней внутриполитической ситуации. Так, историк Михаил Бабкин обращает внимание на то, что Собор не вынес никакого определения об убийстве царской семьи, хотя эта трагедия произошла во время действия Собора — 17 июля 1918 года. Более того, шли дебаты даже по поводу того, нужно ли совершать панихиду по убиенному императору или нет (пятая часть участников Собора была против панихиды).

Завершился Собор 20 сентября 1918 года Соборным определением, предоставляющим право Святейшему патриарху созвать очередной собор через два с половиной года — весной 1921 года.

Следствия Собора 1917–1918 годов

По мнению историка Дмитрия Поспеловского, «продлись Собор еще на 1919 год, Церковь вступила бы в наш бурный XX век во всеоружии, не пережитком отсталого царизма, как ее представляла богоборческая пропаганда, а живым динамичным организмом, непоколебимым в своих вероучительных основах, но откликающимся на требования века, отвечающим духовным запросам и понятиям современного человека»[7].

Понятно, впрочем, что продлить заседания Собора на 1919 год в разгар красного террора и гражданской войны, при отсутствии денег и поддержки со стороны государства, да и вообще при невозможности как-то нормализовать государственно-конфессиональные отношения, было невозможно. Как невозможно было претворить в жизнь решения Поместного Собора. Единственным, пожалуй, решением, имевшим долгосрочные последствия, было восстановление патриаршества и определение полномочий Местоблюстителя патриаршего престола (после смерти Патриарха Тихона (Белавина) и до Архиерейского собора 1943 года им был митрополит Сергий (Страгородский).

Некоторые другие решения Собора исполнялись, но отчасти. Например, действовало принятое на Соборе решение признавать вторые браки — гражданские — фактическим концом церковного брака. Действовала де-факто и принятая на нем мера о возможности изменять границы приходов по желанию прихожан (в советское время все приходы должны были пройти регистрацию, но границы приходов определялись верующими и могли не совпадать со старым делением на приходы, особенно в случаях закрытия церквей). Отчасти и практика служения женщин в алтаре, сформировавшаяся, вероятно, в военное время, соответствовала духу Собора 1917–1918 годов.

Другие вопросы — о реформе духовных школ, о переводе Библии, о богослужении, о календаре — не решены до сих пор.

*Об авторах

Петр Чистяков, к.и.н., доцент Учебно-научного центра изучения религий Российского государственного гуманитарного университета

Ксения Сергазина, к.и.н., доцент Учебно-научного центра изучения религий Российского государственного гуманитарного университета

[1]  Цит. по: Фирсов С. Л. Русская церковь накануне перемен. М., 2002. С. 85.

[2] Там же. С. 149.

[3] Цит. по: Фирсов С. Л. Русская церковь накануне перемен. М., 2002. С. 156.

[4] Там же. С. 232.

[5] Там же. С. 517-518.

[6] Там же. С. 543.

[7] Поспеловский Д. В. Русская православная церковь в XX веке. М., 1995. С. 45.

28 августа

Источник: "ТАСС"