ПОД СЕНЬЮ ЯЗЫЧЕСКОЙ СВАСТИКИ. СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ АВТОКЕФАЛИИ В УКРАИНЕ. Ч. 2

Об украинском автокефальном движении в годы фашистской оккупации. Продолжение.

Конфессионное поле войны спецслужб

Крайне неблаговидную роль сыграл в возрождении «автокефального» церковного раскола «епископ» Мстислав (Степан Скрипник, племянник и адъютант Главного атамана войск УНР Симона Петлюры[1]), на заре независимости Украины (в 1990–1993 гг.) успевший побывать  «патриархом» УАПЦ и приложить руку к церковным нестроениям на исторической родине. С 1941 г., отмечали контрразведчики, он стал сотрудником одной из зондеркоманд (орган карательной политики), занимался спецпропагандой, став агентом гестапо, находился на связи у гауптштурмфюрера Губера[2]. 

Как показывают информационные документы НКВД-НКГБ (только в ближайшем окружении иерархов автокефалов и автономистов работало 18 квалифицированных агентов советской спецслужбы[3]), там, где Мстислав появлялся в годы войны, он неизменно выступал глашатаем воли оккультно-сатанинского рейха, считавшего ликвидацию христианства одним из приоритетов идеологической деятельности. Инсипиратор «лубенского раскола» 1924 г. и агент ОГПУ-НКВД Феофил (Булдовский) говорил о Мстиславе: «О, это страшный человек. Это бандит в епископском клобуке. Он из тех, что могут убить, удавить человека, если он станет им препятствием... Епископ Мстислав – доверенное лицо гестапо и администратора Поликарпа Сикорского… В келейном разговоре с Мстиславом я с какой-то боязнью спросил его об унии с Римо-Католической Церковью. А он мне отвечает: ‟Уния? А почему бы и нет? Разве те, кто пошли на унию с Римом, что-либо потеряли? Пусть с чертом, лишь бы не с Москвой. Но об этом еще рано говорить...”»[4]. Показательно, что, несмотря на «советы» поставленного гитлеровцами бургомистром Харькова профессора Крамаренко, даже Булдовский наотрез отказался поминать в молитвах родоначальника УАПЦ Василия Липковского[5].

Разумеется, подобные личности сразу же попадали в жернова противоборства спецслужб. С советской стороны ведущим органом сбора сведений о положении на оккупированной территории, включая и ситуацию в религиозной сфере, выступало 4-е Управление (зафронтовая разведывательно-диверсионная работа) НКВД-НКГБ УССР. Утвержденное НКВД СССР приказом от 1 июня 1942 г. № 001124  «Положение  о работе 4-х отделов НКВД-УНКВД республик, краев и областей» возлагало на них функцию «организации и руководства агентурно-разведывательной и диверсионной деятельностью в тылу противника», сбора военно-политической информации о положении на оккупированной территории. Предусматривалось, что добытые сведения о разведывательных и других специальных органах агрессоров будут передаваться в контрразведывательные подразделения НКВД, соответственно, данные об антиправительственной деятельности  неформальных организаций, граждан, о положении в религиозной сфере – в секретно-политические отделы НКВД-УНКВД.

Значительный контингент агентуры, «освещавшей» религиозную сферу, был оставлен при отступлении на территории, которая вошла в состав СССР в 1939–1940 гг. По состоянию на сентябрь 1942 г. в агентурном аппарате по различным религиозным конфессиям числилось: по УНКВД по Дрогобычской области – 21 человек, Ровенской – 45, Станиславской – 35 человек. Во Львове среди оперативных источников были лица, близкие к Предстоятелю Украинской Грекокатолической Церкви митрополиту Андрею Шептицкому, включая ряд священников, личного врача и служку[6].

Конфессионной ситуации на занятых врагом землях Украины НКВД посвящал отдельные информационные материалы, по крайней мере с середины 1942 года. Так,  7 июля 1942 г. вр. и. о.  наркома внутренних дел УССР С. Савченко подписал подготовленную 4-м Управлением разведсводку № 30/65 «О церковной политике немецких фашистов на оккупированной территории Украины»[7]. В основу подобных материалов ложились донесения агентуры и опрос лиц, перешедших линию фронта, данные партизан и военной контрразведки, изучение антисоветской прессы и других печатных источников, перехваты радиопередач. Документ отразил определенные тенденции в развитии религиозной ситуации и использования ее оккупантами в своекорыстных целях.

В центральных и восточных регионах, говорилось в документе, предпочтение отдавалось объединению духовенства и верующих вокруг Автокефальной Церкви во главе со «старым агентом» немцев Поликарпом (Сикорским), взявшем титул «администратора украинской православной церкви на Украине» – «подобран фашистами на эмигрантской свалке для своих нужд к качестве церковных дел мастера». Отмечалась негативная роль митрополита Дионисия (Валединского) в инициировании карьеры Поликарпа в середине 1930-х гг. и роль последнего в «украинизации» Православия на Волыни, раздувании разногласий между «украинизаторами» и «славянистами». Документально установлено, отмечали чекисты, что Поликарп был агентом польских спецслужб, а затем стал сотрудничать с немецкой разведкой и ОУН.

Сводка уделила достаточное место автокефальному движению. Немцы учли былую популярность УАПЦ и стали насаждать автокефалию даже среди «канонически правильно высвяченного епископата, подбирая из его среды нужную для своих целей агентуру». Сообщалось, что тот же Поликарп заверил оккупационную администрацию в своей полной лояльности: «будущее украинского народа тесно связано с победой немецкого государства», и автокефалы намерены «возносить молитву о здравии фюрера и за окончательную победу немецких вооруженных сил». Поскольку «война… Германии против большевистских изуверов – есть война за освобождение всех угнетенных большевизмом народов».

Высказывалась мнение о том, что посредством УАПЦ немцы стремятся «оторвать ее от Московской патриархии и исключить всякое влияние на нее со стороны патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия Московского», все шаги  Поликарпа направлены на то, чтобы «церковь благословляла все злодеяния на захваченной территории».

Подчеркивалась роль иерархов РПЦ в противостоянии изменнической политики верхушки УАПЦ – Патриархия и Экзарх Украины митрополит Николай (Ярушевич) заклеймили Сикорского «как узурпатора церковной власти и фашистского пособника, вносящего раскол в русскую православную церковь», вынесли ему «церковно-судебное определение» и запретили в служении. Саму УАПЦ разведчики оценивали как единственную опору оккупантов в «проведении церковной политики фашистов на оккупированной территории», отметив резко отрицательное отношение к автокефалам со стороны «попов и епископов старой, дореволюционной синодальной школы и кадров тихоновцев».

Анализировались и материалы печати. Внимание разведки привлекла статья, посвященная УАПЦ, в харьковской пронемецкой газете «Нова Україна» от 12 февраля 1942 г. В ней говорилось о заявлениях Поликарпа о преданности оккупационной власти, высказывалась благодарность немецкому командованию за совобождение от «еврейско-большевистского владычества Москвы». Важным считался перехват радиопередачи из Бухареста (13 мая 1942 г.), подтвердившей агитацию автокефалов за выезд местного населения на работы на военно-промышленные предприятия Германии, за добровольную запись в ряды германских вооруженных формирований.

Даже находясь в эвакуации, чекисты Украины продолжали изучать ситуацию в религиозной области и готовить информационные документы. Так, 24 октября 1942 г. был составлен разведобзор по Харьковской области. В нем указывалось, что «с целью отвлечь внимание населения от борьбы с фашистскими бандитами» немцы создали условия для активизации автокефального движения, в Харькове открыты соборы и церкви, курсы подготовки священников, «распределившие поповские кадры по селам области»[8]. 26 ноября 1942 г. НКВД УССР направил из эвакуации (г. Энгельс) в ЦК КП(б)У разведсводку «о религиозном движении на временно оккупированной территории Украины»[9].

Постепенно агентурно-информационные возможности зафронтового управления разрастались, оно уже было способно удовлетворять довольно подробные запросы других органов спецслужбы по религиозной сфере. Сохранился запрос от  28 июня 1943 г. руководителя 2-го, контрразведывательного, Управления НКГБ УССР П. Медведева шефу зафронтового Управления подполковнику Решетову[10]. В нем через осевших в Харькове агентов «Онуфрия» и «Славянского» просили выяснить целый комплекс конкретных вопросов о состоянии конфессионной среды, включая отношение немцев к автокефальному движению, современное состояние УАПЦ.

На тропах «холодной войны»

По мере отступления оккупантов практически весь «епископат» УАПЦ ушел с немцами. Бывшие священники, немало из которых вернулось в лоно РПЦ, нередко арестовывались как немецкая «агентура». Достаточно сказать, что в одной лишь Волынской области к началу 1953 г. арестовали свыше 60 бывших иереев УАПЦ времен войны, а 27 разрабатывались по делам-формулярам[11]. Уже после войны, отмечалось в оперативных документах ГБ, учитывая насыщенность УАПЦ «националистически настроенными» священниками, ее сотрудничество с оккупационными властями и связи с подполем ОУН, а также проблемные настроения формально воссоединившихся с РПЦ бывших священников-униатов и их понятные симпатии к повстанческому движению, при разработке РПЦ изучение  бывших иереев УАПЦ и УГКЦ считалось приоритетной задачей.

В 1957 г. в РПЦ насчитывалось, соответственно, до 500 бывших автокефалов и 1173 грекокатолических священников при общей численности иереев в 6031. Нередко приводился пример И. Андрощука, одного из бывших руководителей УАПЦ на Волыни,  активного подпольщика ОУН под псевдонимом Лев, в 1947 г. осужденного к 20 годам каторжных работ и ставшего священником РПЦ после досрочного освобождения в 1956 г.[12].

Как пример рвения в разработке бывших автокефалов можно назвать секретаря Крымской епархии, уроженца Подолии, протоиерея Виталия Карвовского, поставленного и благочинным храмов Симферопольского района. Архиепископ Симферопольский и Крымский Лука (святитель Лука Крымский) благоволил к образованому пастырю. Отец Виталий вызывал особое беспокойство антирелигиозного подразделения Крымского УМГБ-УКГБ, так как в годы войны состоял в УАПЦ, поддерживавшей связь с подпольем ОУН. Национально сознательный украинец, заявивший в беседе с информатором органов госбезопасности: «Мы должны помнить, что мы украинцы». Для разработки В. Карвовского, служившего в Крыму с 1952 года, привлекли к негласному сотрудничеству под псевдонимом Немо одного из благочинных Крымской епархии[13].

На Карвовского завели дело-формуляр (судя по плану агентурно-оперативной работы УКГБ на второй квартал 1955 г., дело относилось к числу приоритетов служебной деятельности), подвергали негласной перлюстрации переписку (выявившую его контакты со священниками, отбывавшими срок в лагереях). Отмечалось, что он родился в 1889 г. в г. Изяславе Хмельницкой области. Во время гитлеровской оккупации митрополитом-автокефалистом Поликарпом (Сикорским) был назначен благочинным УАПЦ, служил панихиды на символических могилах украинских повстанцев, поддерживал связь с руководителями подпольных ячеек ОУН Крылачем и Кузьменко. Для разработки Карвовского в дело ввели агентессу Федорову (быстро вошедшую в доверие к пастырю, но вскоре отстраненную от разработки за «неправильное поведение») и негласных помощников КГБ Римского и Игоря, священников-«западников»[14].

Осевшие в эмиграции лидеры автокефалов и их структуры в годы психологической войны закономерно оказались под контролем зарубежных спецслужб. Соответственно, органы КГБ вели разработку этих формирований в тесной увязке с процессами «холодной войны», в которой противники СССР стремились в полной мере использовать политическую эмиграцию, националистические, клерикальные центры с их закономерным и убежденным антисоветизмом и русофобией.

Как отмечалось в документе КГБ УССР от 25 мая 1959 г., ЦК КПСС и Председатель КГБ СССР поставил перед чекистами Украины «серьезные задачи» по усилению разведывательной и контрразведывательной работы, уделяя при этом «особое внимание проникновению нашей агентуры в зарубежные антисоветские центры с задачей разведки и разложенческого характера», тем более что с середины 1950-х гг. религиозные организации стали энергично использоваться зарубежными спецслужбами в «подрывных целях».

Американская разведка, отмечалось в ведомственных документах, «сосредоточила в США все основные церковно-сектантские центры… и  в полном контакте с Ватиканом и разведывательными органами Ватикана активно использует эти центры по идеологической диверсии», обрабатывает общественное сознание «для возбуждения ненависти к СССР и странам народной демократии». Кроме того, упомянутые центры, отмечалось в документе, возглавляются «церковными авторитетами из числа видных украинских националистов-эмигрантов, являющихся в подавляющем большинстве выходцами из западных областей Украины».

Среди объектов разработки фигурировали Ватикан, объединения грекокатоликов, «Синод РПЦ в Америке» митрополита Анастасия (Грибановского), «Синод УАПЦ в США» митрополита Никанора (Абрамовича), «Объединенная Украинская Православная Церковь в Америке» во главе с митрополитом Иоанном (Теодоровичем) и упомянутым епископом Мстиславом (Скрипником), «Украинская Греко-Православная Церковь» в Канаде митрополита Иллариона (Огиенко). Подчеркивалась связь этих конфессий с зарубежными спецслужбами (так, генеральный викарий УГКЦ в Мюнхене Голынский именовался сотрудником американского разведоргана «Астра», стремившегося перенести свою деятельность в Украину). Велись возможности выхода за рубежом на лиц, ранее состоявших в агентурной сети НКВД-НКГБ, в частности – довоенного агента Степанова (И. Губу), ставшего епископом УАПЦ в США.

Были произведены и перспективные вербовки на территории УССР, в частности – агента Ткаченко, родственника архиепископа УАПЦ Михаила Хорошего, Евгения и Кунша (близких к верхушке «Синода УАПЦ в США»), 234-го (хорошо знавшего Мстислава Скрипиника), бывшего секретаря Киевского епископа УАПЦ Пантелеимона (Рудыка), Хмельницького (состоявшего в переписке с  Илларионом Огиенко) и других[15].

Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук

Примечания:

1. Биографию С. Скрипника подробнее см.:  Смирнов А. І. Мстислав (Скрипник): громадсько-політичний і церковний діяч, 1930–1944: Монографія.  К.: Смолоскип, 2008. 326 с.
2. ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 492. Л. 409.
3. ОГА СБУ. Ф. 13. Д. 375. Л. 34
4. Цыпин В.  Православная Церковь на Украине в годы немецкой оккупации…
5. ЦГАООУ. Ф. 1.Оп. 23. Д. 5377. Л. 12.
6. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 3. Д. 1. Л. 13–17.
7. ОГА СБУ. Ф. 60. Д. 83509. Т. 9. Л. 25–61; О том значении, которое придавалось подобным сведениям в верхах, говорит рассылка документа руководителям НКВД СССР Л. Берии и В. Меркулову, главе республиканской парторганизации Н. Хрущеву, секретарю ЦК КП(б)У Д. Коротченко – куратору борьбы в тылу врага от ЦК КП (б)У, начальнику внешней разведки НКВД СССР П. Фитину и руководителям 4-го Управления НКВД СССР и УССР (П. Судоплатову и М. Решетову).
8. ОГА СБУ. Ф. 60. Д. 99615. Т. 1. Л. 172–173; К 1943 г. в Харькове действовало около 20 храмов, 12 принадлежало УАПЦ.
9. ЦГАООУ. Ф. 62. Оп. 1. Д. 183. Л. 106–140.
10. ОГА СБУ. Ф. 60. Д. 99615. Т. 3. Л. 296–296 об.
11. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 25. Д. 13. Л. 67.
12. ОГА СБУ. Ф. 1. Оп. 12. Д. 2. Л. 171, 213–214.
13. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 27. Д. 5. Т. 1. Л. 300; (ОГА СБУ. Ф. 1. Оп. 12. Д. 2. Л. 171, 213–214).
14. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 21. Д. 17. Л. 115–117.
15. ОГА СБУ. Ф.1.Оп.12.Д.4. Л.3–4, 117–135, 210, 217–218.

https://pravlife.org/ru/content/pod-senyu-yazycheskoy-svastiki-stranicy-...